Читать книгу "В объятиях Шамбалы - Эрнст Мулдашев"

— Мы называем эти священные горы Сердцем Воды.

— Вот это и есть Сердце Воды? — я вновь показал на гряду пирамид.

— Да, — ответила тибетская женщина.

— Почему? — воскликнул я.

— Так говорят предания.

— Ну почему? — домогался я.

— Не знаю, — тибетская женщина опустила голову.

— Ну, а все-таки? — в отчаянии проговорил я.

— Не знаю, — послышался ответ.

Я встал, на прощанье помахал тибетским женщинам рукой, подошел к ручью, зашел в него по колено и долго стоял, ощущая холодную тибетскую воду.

Выйдя из воды, я присел на каменистом бережку, с непонятным волнением провел рукой по мокрым ногам и стал смотреть на гряду пирамид, называемую… Сердцем Воды. Мои мысли, несмотря на страшную усталость после посещения Долины Смерти, разогнались и стали плясать в голове, пытаясь найти хоть какую-то разгадку этого. Мысли мчались то в одну сторону, то в другую, то в третью, но каждый раз стукались об какое-то препятствие и возвращались обратно, грустно свидетельствуя о том, что решения не найдено. Но я чувствовал, что в этом экзотичном словосочетании «Сердце Воды», которым назвали… древние пирамиды, кроется что-то очень важное, очень и очень важное.

Я напрягался, напрягался и напрягался, заставляя работать свой мыслительный аппарат. И вдруг в голове вспыхнули воспоминания об Озере Демонов (Ракшас) и священном озере Маносаровар, вокруг которых мыслительная волна закрутилась быстро и легко. Я вспомнил свои рассуждения о водных формах жизни, о том, что вода, как информационно-емкая субстанция, способна нести в себе жизнь — водную жизнь, неведомую и непонятную нам, но существующую, в том числе и в нас самих, потому что наши тела на 75-90% состоят из воды.

Мои мысли уже бешено крутились вокруг гипотезы о водных формах жизни, как бы намекая, что разгадка понятия «Сердце Воды» находится именно здесь и что… что…

Я устало опустил голову. Долина Смерти-Великая Долина Смерти — измотала меня напрочь. У меня просто-напросто не хватало сил мыслить дальше. Я просто устал, сильно устал. Усталость остановила меня на грани разгадки. И только слово «матрица», как всполох, иногда появлялось в сознании и тут же исчезало, как бы нашептывая тебе, что разгадка «Сердца Воды» связана с этим словом. Но усталость… Эта дикая усталость… после Долины Смерти…

Пройдет долгих три года… Многим-многим больным за это время я буду смотреть в глаза и буду напрягать свой мозг, желая изыскать там, в глубинах своего сознания, какой-нибудь способ спасения, какую-нибудь ниточку надежды… А мысли, эти вездесущие мысли, будут раз за разом возвращать меня к этой тибетской долине, из которой была хорошо видна гряда пирамид, называемая «Сердцем Воды», и я буду как бы слегка укорять себя за то, что у меня, с ногами, мокрыми от тибетской воды, тогда не хватило сил домыслить… всего-навсего домыслить…

Теперь все иначе. Теперь уже создан водный Аллоплант. Теперь мне легче смотреть людям в глаза. Но эти три года утекли. А вместе с ними утекли и судьбы людей, которым я мог бы помочь, если бы… у меня тогда хватило сил домыслить.

А тогда, когда я стоял напротив гряды пирамид со странным названием «Сердце Воды», я лишь потрогал свои мокрые ноги, потопал ими и, развернувшись, пошел вперед. Привычно болел желудок, привычно выплескивая из меня накопившуюся за всю жизнь негативную энергию. А ноги были ватными… мокрые ноги. Я усилием воли передвигал эти мокрые ноги, не понимая того, что они, эти ноги, как и все мое тело, состоят в основном из воды и что им, ногам, возможно, не хочется уходить отсюда — с того места, где находится Сердце всей Воды, в том числе и моей, в том числе и моих ног… мокрых ног. Ведь мокрые ноги высохнут и станут сухими… от воды, окропившей их в… самом Сердце Воды.

А ноги и в самом деле вскоре высохли. Они несли меня вперед, вперед и вперед — к тому месту, где находилась загадочная пещера Миларепы.

Глава 17. Пещера Миларепы

— Шеф, ноги ватные, да? — спросил меня Селиверстов на перекуре.

— Сухие они… — грустно ответил я, вызвав недоумение у Сергея Анатольевича.

Шестигранный монолит

Мы опять пошли вперед. Вскоре проводник Тату, шедший сзади, окликнул меня.

— Чего? — я повернул голову, остановившись.

— Сэр, вон видите на склоне маленький монастырь?

— Да, вижу.

— Там находится пещера Миларепы.

— Ого!

Мы полезли по склону и через несколько минут добрались до монастыря. Монастырь с виду был неказист и скорее напоминал сарай, чем монастырь.

— А где вход-то в пещеру? — озадачился Селиверстов.

— Внутри монастыря, — пояснил Тату.

— А это что? — я показал рукой на огромный, высотой больше монастыря, каменный монолит, имевший форму ровного шестигранника.

— Это камень, который вытесал и принес сюда сам Миларепа! — Тату гордо поднял голову.

Я подошел ближе к шестигранному монолиту. Сомнений не было, он имел искусственное происхождение. Кто-то когда-то вытесал его из огромной каменной глыбы и перенес сюда, на каменистый склон горы. Кем-то была выстроена подпирающая каменная стенка, чтобы громадный шестигранный монолит не упал на бок.

Высотой этот монолит был метров восемь, ширина была такой же, а толщина — около четырех метров. Внешне монолит напоминал гигантское шестиугольное колесо. Поражало то, что каждый Гол и каждая сторона шестигранника были совершенно одинаковыми. Ориентировочный вес этого «каменного творения» (с учетом плотности гранита, кубический метр которого весит 2, 3 — 2, 4 тонны) составлял около 300 тонн.

— Скажи, Тату, — задал я вопрос, — как давно этот шестигранный монолит находится на этом месте? Что говорят по этому поводу легенды?

— Этот камень лежит здесь очень и очень давно, — отвечал он, — говорят, выточил его Миларепа. А жил он примерно в 1000 — ном году нашей эры.

— Я бы хотел уточнить, что Миларепа, в соответствии с литературными данными, жил в период с 1040 по 1123 годы, — вставился в разговор обладавший великолепной памятью Рафаэль Юсупов. — Он, Миларепа, как описывается в литературе, обладал экстраординарными психическими способностями и был истинным махасиддхой.

— Кем, кем? — переспросил Селиверстов.

— Махасиддхой.

— Мухасидкой, говоришь?

— Да, махасиддхой.

— А что это такое? — задиристо спросил Селиверстов. — Мухасидкой — что это?!

— Ну… — замешкался Юсупов, — это особое состояние тела и души. Мне трудно объяснить это, но я скажу точно, что ты, Сергей Анатольевич, не являешься махасиддхой.

— Уж не Вы ли, Рафаэль Гаязович, являетесь этим самым, как его… мухасидкой?