Читать книгу "Сбежавший тролль - Мэтт Хейг"

Но тут произошло нечто замечательное. Зазвонил дверной звонок. Улучшитель поморщился и выглянул в крошечное круглое окошко, посмотрев на сиреневое небо, где парили птицы, когда-то разбивавшие чужие черепа, а теперь певшие песни о любви. Сэмюэль тоже посмотрел в небо и пожалел, что не может вылететь в окно и присоединиться к головостукам, свободно парящим в просторе под облаками. Но возможно, тот, кто звонил в дверь, пришел их спасти?

— Кто там? — громко осведомился Улучшитель. — Итак, представление начинается.

Липкая зеленая лужа

Тем временем тетя Ида и дядя Хенрик стояли, прилипнув к полу. У них ныли ноги, их животы бурчали от голода, и они оба были совершенно измучены.

— Я чувствую себя такой бесполезной, стоя здесь, — сказала тетя Ида, глядя в окно на темные, темнее ночи, контуры деревьев. — Лес так близко и одновременно так далеко.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Ида. Но пока эта липкая штука еще немного не испарится, мы ничего не сможем сделать.

— Но мы нужны им, Хенрик! — воскликнула тетя Ида, начиная паниковать. — Когда они в прошлый раз были в Тенистом лесу, им помогли мы. А если бы я не отправилась к ним на помощь, они бы уже никогда не смогли рассказать нам о том, что с ними случилось. О, они такие беспомощные! Такие беспомощные!

Дядя Хенрик взглянул на каменное тело Тролль-папы, лежавшее перед ним. Он легко мог бы впасть в такое же уныние, как и тетя Ида, но почему-то этого не делал.

— «Беспомощные» не совсем верное слово, Ида, — заметил он.

Тетя Ида довольно сердито уставилась на него.

— Да? Ну, так скажи мне, Хенрик Крог, какое слово ты бы предпочел? Два ребенка, за которыми мы должны следить, сейчас находятся в этом лесу. Одного из них похитил бессердечный, смертельно опасный тролль, а другой заскочил на минутку, чтобы сообщить нам, что как раз собирается навестить того же самого бессердечного, смертельно опасного тролля. И все это при том, что мы застряли посреди самой липкой зеленой лужи за всю историю липких зеленых луж. Скажи мне, что же не так со словом «беспомощный»?

Дядя Хенрик не сразу ответил на этот вопрос, дав тете Иде время успокоиться. И потом, наконец, он сказал то, что, как он чувствовал, нужно было сказать.

— Это действительно ужасная ситуация, Ида. Но я не согласен с тем, что эти дети беспомощны. Если честно, я думаю ровно наоборот. Они, может быть, и дети, но они также одни из самых необычных людей, которых я встречал в своей жизни. Когда я был элкхаундом, я путешествовал с Сэмюэлем по лесу. Я видел, каким храбрым он был. Я знаю, что он умеет выбираться из самых отчаянных ситуаций. Подумай обо всем, через что им пришлось пройти этим летом. Говорю же, когда речь идет о Сэмюэле и Марте, мы имеем дело с чем-то совершенно необычным. Мы просто обязаны верить, что они способны на это, верить, что все будет хорошо. Давай, Ида, ты можешь это сделать. Ты можешь поверить в них.

Тетя Ида, пытаясь вытащить ногу из сока хвать-травы, отвернулась от леса и увидела на кухне наполовину пустую банку с маринадом. Она по-прежнему очень волновалась, но при этом понимала, что дядя Хенрик прав. Сэмюэль и Марта не были беспомощными. И они оба уже доказали это.

Она также подумала о том далеком времени, когда дядя Хенрик исчез в Тенистом лесу. Все говорили ей, что нечего и надеяться увидеть его вновь, но она продолжала верить. И возможно, именно эта вера и помогла ей пережить все это, а ему — вернуться к ней.

Да, чтобы пережить тяжелые времена, нужно, чтобы кто-то в тебя верил — точно так же, как лук должен быть замаринован, чтобы пережить лето. Поэтому она знала, что должна верить в Сэмюэля и Марту.

Так что она глубоко вздохнула и ненадолго прекратила попытки высвободить ноги.

— Да, Хенрик, — сказала она. — Ты прав. Я верю в них. На самом деле я верю в них как ни в кого другого. Если кто на свете и может сбежать от этого жестокого тролля, то это они.

Она снова повернулась к окну, к темным, темным деревьям. И, глядя туда, она попыталась послать свою веру в лес так, как посылают молитву или желание, чтобы дать Сэмюэлю и Марте немного больше надежды.

Домашнее животное Улучшителя

Как только Улучшитель вышел из Зала улучшения и запер за собой дверь, Сэмюэль стал пытаться вывернуться из своего свитера. Он внезапно очень обрадовался, что тетя Ида купила ему такой огромный свитер — и хотя он немного сел после купания в Кусачей воде, из него все-таки можно было выбраться.

Пытаясь освободиться, он услышал далекий голос Тролль-мамы на нижнем этаже.

— О нет, — говорила она. — О нет, не мертвый! Он не мертвый! Нет, Тролль-папа! — она начала рыдать. — А где мой сын, мистер Улучшитель? Где он?

— Я не смог его найти. Мне пришлось вернуться в лес. Это было слишком опасно. Боюсь, что там слишком много очень опасных людей, Тролль-мама. Они кровожадные существа, по большей…

— Сэмюэль Блинк не такой, — сказала она, настолько же сбитая с толку, насколько испуганная.

— Ну, с Сэмюэлем Блинком мне встретиться не довелось, — сказал Улучшитель. — Но уверяю тебя, все остальные люди, которых я повстречал, были самыми злобными и жестокими существами, которых только можно представить.

— Лжец! — закричал бы Сэмюэль, если бы мог пошевелить языком. Он уже был близок к цели. Ему почти удалось вытащить локоть из рукава.

— Так где ж он? — сказала Тролль-мама. — Тролль-сын? Ты думаешь, он живой?

Повисла пауза, а затем Улучшитель ответил что-то, чего Сэмюэль не расслышал. Но он и так понял, что он сказал, потому что секундой позже Троль-мама начала в отчаянии рыдать.

— Нет! О нет! О нет! Мой бедный мальчик! Убитый этими дикарями! Скажи мне, что это неправда, мистер Улучшитель, сэр! У меня никогда не было возможности сказать, что я жалею о своей сердитости. Я была такой плохой мамой! Самой плохой мамой! Ох! Ох! — возносила она свой плач небесам, то есть ровно в том направлении, где находился и второй этаж Башни улучшения. — Ох, Тролль-сын, если ты там, наверху, в тролличьем раю, я надеюсь, что ты слышишь! Я надеюсь, ты слышишь, как я жалею! Я так жалею о своем шебуршивом характере! Если бы только у меня был еще один шанс все исправить, я бы не посылала тебя на улучшение. Я бы принимала тебя таким, какой ты есть, и не пыталась исправить, да! Я… я… я бы сказала тогда то, что я говорю сейчас — что я люблю тебя, Тролль-сын. Я люблю тебя и люблю Тролль-папу, хотя я это раньше не показывала. Я не знаю, как я буду теперь жить без тебя. Ох! Ты мой! Ты мой сын! Ох! Я пропаду! Пропаду! Мне так жаль…

Тролль-сын, конечно, не был в тролличьем раю, но все равно мог слышать каждое слово, которое сказала его мама.

— Мама, я здесь, наверху, — попытался прокричать он во весь голос. Но после леденца-молчанки он не мог ничего прокричать даже в половину голоса, не говоря уже о всей полноте голоса.