Читать книгу "Волна страсти - Мэри Джо Патни"

Кеннет колебался, не зная, что ответить.

– Застенчивая, но решительная, – начал он наконец. – Благородная и очень талантливая. Хорошая помощница своему отцу и беспощадный критик. Я думаю, что ее умение смешивать краски и дельные замечания очень помогают в работе сэру Энтони.

– Я не имел ни малейшего представления, что она как-то влияет на работу Энтони, – с искренним удивлением заметил Фрейзер.

– Вы же сами сказали, что она незаметна, – улыбнулся Кеннет. – Невидимая и такая же прекрасная, как лесная фея.

– Это слова влюбленного человека, – задумчиво произнес лорд Фрейзер. – Если все, что вы сказали, верно, ее замужество явится большой потерей для Энтони. – Он посмотрел на каминные часы. – Ну что же, мне пора. Пожалуйста, передайте мои поздравления и наилучшие пожелания Ребекке.

Лорд Фрейзер ушел, а Кеннет вернулся к делам. Он попросил Ребекку перенести их сеанс на следующий день, и сейчас ему не терпелось оказаться у себя в мастерской и приступить к работе. Как только он закончит со счетами, сразу же возьмется за дело.

* * *

Ребекка завтракала, когда Кеннет вошел в комнату. По его лицу она без слов поняла, что дело у него спорится. Он весь светился от радостного волнения. Видя его нетерпение, она охотно разрешила ему пропустить сеанс.

Его отсутствие не повлияло на ее работу. Она провела день, работая над портретом корсара. Тщательно выписанный персидский ковер добавил восточного колорита его образу, придав ему еще большую живость. Она намеренно увеличила кота, придав ему сходство с рысью. Результат превзошел все ожидания, и довольная Ребекка радостно засмеялась. Интересно, что скажет Кеннет, когда увидит эту картину? Скорее всего, он возгордится, взглянув на такое удачное отображение собственного «я». Портрет получился хорошим, пожалуй, лучшим из всех, что она писала ранее.

Ребекка обедала в одиночестве. Отец уехал в Королевскую академию искусств, а Кеннет вообще не появился. Сначала она хотела подняться к нему в мастерскую, чтобы напомнить о незыблемой семейной традиции обедать вместе, но потом передумала. Если к нему пришло вдохновение и он испытывает радость от первой победы, то лучше его не беспокоить.

После обеда Ребекка вернулась к себе в мастерскую и продолжила работу над портретом летящей вниз женщины. Каждый раз этот образ наполнял ее сердце печалью, но она считала своим долгом закончить картину. Может, тогда печаль и душевные страдания отпустят ее.

Мастерская Кеннета имела общую стену с мастерской Ребекки, и временами она слышала слабые звуки, доносившиеся оттуда, но дверь ни разу не открылась. Судя по всему, он был поглощен работой. Не то чтобы она беспокоилась или сгорала от любопытства, но так или иначе Ребекка наконец решила принести ему обед. Возможно, он просто потерял счет времени, а пустой желудок давал о себе знать.

Ребекка спустилась на кухню и поставила на поднос тарелки с мясом, сыром и хлебом, добавив к ним графин с вином и два высоких стакана.

Держа в руках поднос, она осторожно поднялась по лестнице и постучала в дверь. Ответа не последовало. Ребекка с некоторым беспокойством осторожно нажала на ручку двери.

Кеннет был в комнате и, погруженный в работу, стоял перед картиной. С десяток свечей освещали его мольберт, оставляя часть комнаты в тени, поэтому он не заметил прихода Ребекки. С нахмуренными бровями и упавшими на лоб волосами он усердно работал. Тоненькая кисточка казалась игрушечной в его больших, грубоватых пальцах.

Ребекка улыбнулась, заметив полоску краски на лице Кеннета. «Красная охра», – подумала она. Он снял с себя башмаки – по всей вероятности, для того, чтобы не разбудить слуг, комнаты которых располагались неподалеку. Он снял также сюртук и галстук, расстегнул ворот рубашки, что позволяло Ребекке видеть его широкую, лоснившуюся от пота грудь. Она с откровенным удовольствием рассматривала его. Богатырского телосложения и в то же время по-кошачьи гибкий и ловкий, он действительно походил на пирата или грозного воина. Но характер настоящего Кеннета был намного сложнее и интереснее, чем облик байроновского героя.

– Я подумала, что вы проголодались, – громко сказала Ребекка.

Кеннет резко обернулся, но, увидев Ребекку, широко улыбнулся.

– Вы напугали меня. Я, кажется, увлекся и забыл об обеде.

– И не только об обеде. Сейчас уже около одиннадцати. – Ребекка поставила поднос на стол. – Догадываюсь, что работа продвигается успешно.

– Вы были правы. Мне действительно был нужен новый подход к работе маслом и образ, вдохновляющий меня. – Кеннет положил на стол кисть и палитру и взволнованно зашагал по своей крошечной мастерской, напомнив Ребекке тигра в клетке. – Сначала работа продвигалась медленно, но постепенно все произошло так, как вы и предсказывали: волна страсти захватила меня, накрыла с головой. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного, даже в те прекрасные минуты, когда полностью отдавался рисунку. Меня поразили неисчерпаемые возможности масляных красок и тот результат, которого можно добиться с их помощью. Мне нравится, как они легко ложатся на холст; кисть не тянет мне руку.

Ребекка подбросила в затухающий огонь немного угля.

– Я так долго пишу маслом, что все, о чем вы мне сейчас рассказываете, кажется мне само собой разумеющимся. Теперь вы понимаете, как затягивает художника работа над картиной?

– Это именно то, о чем я так мечтал, – с горячностью ответил Кеннет. – Теперь я даже не в состоянии объяснить, почему еще вчера все казалось мне таким невозможным. Я готов посвятить живописи всю оставшуюся жизнь.

Кеннет был похож на солдата, вернувшегося домой с триумфом. Его радость была такой искренней, что Ребекка не могла не разделить ее. Она радовалась его успехам и смеялась вместе с ним. Сгорая от любопытства, она направилась к мольберту.

Кеннет встрепенулся.

– Ради Бога, Ребекка! Вам не стоит на это смотреть.

– У меня есть право учителя, – резко возразила Ребекка и, не давая художнику опомниться, подошла к мольберту. Взглянув на него, она в оцепенении застыла.

На портрете была изображена обнаженная женщина, как две капли воды похожая на нее.

Потрясенная, Ребекка не могла отвести глаз от картины. Кеннет использовал технику разжиженного масла, чтобы создать зеленый фон, напоминающий лес и поляну. На самом краю поляны стояла женщина. Одной рукой она опиралась о дерево, а другой протягивала яблоко.

Изящное тело обнаженной женщины было выписано с особой тщательностью и любовью. Ее розовая кожа излучала тепло и желание; локоны сверкающих рыжих волос ниспадали до самой земли и были похожи на яркое пламя. Какие-то едва уловимые детали в фигуре женщины напомнили Ребекке картину Боттичелли «Рождение Афродиты», когда народившаяся из морской пены богиня ступает на берег.

Но в образе, созданном воображением Кеннета, женщина была далеко не невинной, наоборот, она была чувственной и желанной. Ее губы были полными и зовущими; ее блестящие глаза цвета лесного ореха светились загадочной тайной, обещая неземное блаженство тому мужчине, который отважится принять запретный плод из ее рук. У Ребекки не было и тени сомнения, что прообразом этой богини служила она сама.