Читать книгу "Вся правда о русских. Два народа - Андрей Буровский"

В императорскую эпоху удивляет скорее естественная смерть. Начиная с Петра I и до 1917 года на престоле сидело 14 императоров. Из них наверняка умерли своей смертью только Екатерина I, Петр II (хотя в их ранних смертях явно повинны избытки спиртного), Анна Ивановна, Елизавета Петровна, Екатерина II. Меньшинство.

Петр I, возможно, был отравлен ближайшими к нему людьми.

Петр III и Павел I убиты заговорщиками.

Иван VI убит при попытке освободить его из заточения, в котором он провел всю свою жизнь.

Смерть Александра I окутана легендами, и до сих пор неизвестно, умер ли он или бежал под именем старца Федора Кузьмича.

До сих пор неизвестно, умер ли своей смертью Николай I или покончил с собой.

Александр II убит народовольцами.

Смерть Александра III тоже окутана легендами, явно преждевременна, непонятна. Возможно, он был отравлен.

Николай II убит коммунистами.

В отличие от европейского монарха царь московитов был обожествляемый владыка. Иван Грозный вполне серьезно считает себя Богом, спрашивая у Курбского: «Кто убо тя постави судию или владетеля надо мною?… Про что не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити?»

Переведем? Царь вполне серьезно считает, что его подданный должен страдать и принять смерть по воле царя. Так же, как должен принять судьбу, даваемую ему Богом. Для подданного он, Иван IV, ― то же самое, что Бог. Общественное мнение Московии XVI века даже сами «бесчинства» Грозного считало показателем его божественности. Царь имеет право на полный произвол, и нельзя ждать от него разумности, логики, доброты, вообще ― постижимости земным разумом.

Сам способ изображения царя, способ писать о царе в Московии свидетельствует об обожествлении ― и совсем не в каком-то переносном смысле. Изображения Царя в настенных росписях, на фресках производятся по тем же правилам, что и изображения святых.

На Московской Руси писание титула Царь в официальных текстах производится по тем же правилам, что и Бог. Писец не различает Царя Небесного и земного царя ― человеческую личность, сидящую на престоле. По-видимому, для всего общества эти две личности перестают различаться, по крайней мере принципиально.

В эпоху Московской Руси умерших в «государевой опале» хоронили вне кладбища ― так же, как казненных преступников, опившихся, самоубийц, утопленников. То есть как людей, умерших не христианской смертью.

С точки зрения московского общества, служение царю есть религиозная норма, и царь сам решает, соответствует ли эта служба предъявляемым к ней требованиям. «Отлучая» от своей особы и от службы себе, он тем самым отлучает от церкви и ввергает преступника в ад (то есть проявляет власть, равную власти Бога). А «отлучаемый» от службы впадает в смертный грех, сравнимый с грехом самоубийства.

На царя даже переносятся самые натуральные литургические тексты. Феофан Прокопович встречает появившегося на вечеринке Петра I словами тропаря: «Се жених грядет во полунощи» ― относимыми к Христу. И никто не выражает возмущения, не останавливает Феофана ― в том числе и сам Петр.

В «Службе благодарственной… о великой Богом дарованной… победе под Полтавою», написанной в 1709 году по заданию Петра Феоктилактом Лопатинским и лично отредактированной царем, Петр прямо называется Христом, его сподвижники ― апостолами, а Мазепа ― Иудой.[112]

Получив благословение от священника, православные целуют руку священнику, как благословляющему. Византийский император тоже целовал руку священнику. Но русский царь и император сам получал поцелуй в руку от священника! Кто же кого благословляет?!

Набожный Александр I в селе Дубровском поцеловал руку священника, поднесшего ему крест. Все общество восприняло поступок царя как нечто совершенно особенное и экстраординарное. Священник так изумился «поступком благочестивого христианского царя, что он до самой смерти своей ни о ком более не говорил, кроме Александра, целовал руку свою, которой коснулись царственные уста».[113]

Архимандриту Фотию Александр тоже поцеловал руку. Но когда Фотий, благословив уже другого императора, протянул свою руку для поцелуя Николаю I, тот велел вытребовать его в Петербург, «чтобы научить его приличию».[114]

Сошлюсь еще на письмо Екатерины II Н. И. Панину: «В одном месте по дороге мужики свечи давали, чтобы предо мною их поставить, с чем их прогнали».[115]Видимо, для крестьян императрица была своего рода живой иконой, а может быть, и живым божеством.

Да, именно что для крестьян! И для священников ― то есть для русских туземцев. Русские европейцы резали, свергали, убивали своих императоров, не говоря уже о том, что в частной переписке называли их «дураками», «чертями», «уродами», «говнюками» и так далее.

Московитам и в голову не могло прийти произнести такое про «почти бога», а уж тем более покуситься на его жизнь и здоровье… Долгое время не приходит в голову и духовным потомкам московитов, русским туземцам.

Правда, обожествляемый царь должен еще быть «настоящим» ― то есть ложиться в матрицу народных представлений о царе. «Истинный» царь ― это почти что истинный бог! Настоящий царь и ведет себя соответственно, и даже внешне отличим ― на его теле должны быть особые «царские знаки». Что это за такие особенные знаки, никто толком не мог объяснить, но все русские туземцы «точно знали» ― знаки быть обязательно должны! В результате Емельян Пугачев легко показывал на себе такие «знаки» ― следы прошедшей по его груди картечи.

Если царь не соответствует народным представлениям ― значит, он не настоящий царь! Настоящий ― это тот, кто как раз соответствует. Ненастоящего ― свергнуть! И посадить на престол настоящего…

В этом смысле очень характерно самозванчество. Ни какой «классовой борьбой» невозможно объяснить появление более сорока одних «Петров третьих», а потом больше десятка «Павлов первых». Не объяснишь и «дикостью народа»: в Европе XVII―XVIII веков народ был чудовищно необразован, но «людовики» и «карлы» не бродили по Франции толпами. Это в Казани как-то солдаты побились об заклад, сколько «императоров» одновременно сидит в городской тюрьме: шестнадцать или восемнадцать. Пересчитали ― семнадцать!