Читать книгу "Когда ад замерзнет - Алла Полянская"

Я остаюсь с кучей посуды и кастрюлей супа. Поскольку дети спят, я кое-что сделаю, а раз теперь у меня есть интернет, то кое-что поищу.

Возможно, у Полины Щегловой были и другие дети, кроме Лешки.

А еще я посмотрю домовую книгу, которая хранилась в ящике, найденном мною во флигеле. И про этот ящик я Игорю не сказала, да просто забыла. А сейчас какая-то невнятная догадка не дает мне покоя.

Если перерезали горло, там должно было быть море крови, но никто ничего не заметил.

И алкашей этих злосчастных убили так же — ну, кроме Лешки, и Зоя была задушена, знать бы за что. Кому она открыла дверь? А кому угодно: слесарю, инспектору из энергонадзора, да мало ли.

Я мою посуду и думаю, думаю. У меня недостаточно информации, или же есть все, что нужно — а я не вижу решения? Кому нужны были эти опустившиеся люди, живущие в грязи? Что они знали или чем мешали убийце? Возможно, дело тут не в деньгах, есть что-то личное, что-то гложет убийцу, но вряд ли это смерть Полины Щегловой, случившаяся более тридцати лет назад.

В дверь постучали, и на этот раз я посмотрела в глазок.

Странно, за дверью обретается Рыжий Пиджак. Вот кого я меньше всего хочу видеть, так это его. Чего он вцепился в меня, как черт в грешную душу?

— Линда, я занят.

— Извини, Игорь, но тут у двери твой сотрудник… этот, в рыжем пиджаке.

— Кузьмицкий Виктор Максимович — так его зовут, запомни хоть просто ради собственной безопасности. — Игорь хмыкнул. — И что он хочет?

— Не знаю, я и дверь-то ему пока не открыла.

— И не открывай.

Я слышу, как у Рыжего Пиджака звенит телефон, и его рука, занесенная для более громкого и требовательного стука, замирает на полдороге. Сейчас ему предстоит беседа с начальством. Наверное, в мыслях он меня обкладывает отборным матом, но дело в том, что этот чувак напрягает меня. Вот этот его прищур насмешливый — Линда Альбертовна, сколько лет, сколько зим! — словно мы с ним зашибись какие приятели.

Не люблю я амикошонства, ну вообще не воспринимаю.

А Рыжий Пиджак, похоже, звонку начальства вообще не рад, и, судя по разговору с Игорем, слова вставить ему никто не дал. Но ведь и мне сказать ему по-прежнему нечего, потому как все, что мы с Ритой нарыли, уже выдали Игорю. Кто первый встал, того и тапочки, где ж его черти носили, Кузьмицкого этого. А теперь вот уходит он несолоно хлебавши и выглядит дурак дураком.

Странно, что я совсем не запомнила его, когда Лизка убила Виталика. Тогда было много полицейских, ведь не каждый день человеку сносят голову, но я не помню этого, как его… Кузьмицкого. Может, это из-за того, что была зима и все полицейские были в темных куртках, как инкубаторские. Нет, куртки были не форменные, а вроде как разные, но по сути все полицейские были одеты как близнецы. Видимо, в их кругах такая мода.

В этом старом доме все покрыто слоями грязных тайн, и я отчего-то думаю, что никто из прежних жильцов нормально тут не жил, это уже их дети более или менее, и то не все. Вот докторша, например, — ну, казалось бы, налажала ты с дочкой, бывает. Так возьми и поищи ее, что ж ты сидишь, ведь жизнь проходит, а ты так и не сказала ей, как тебе жаль, что ты была такой бесхребетной дурой и не цыкнула на своего мужика, когда он принялся строить из себя домостроевца восьмидесятого лэвела в угоду невесть где обретающимся родственникам, которых ты сама и в глаза никогда не видела! Ведь где-то там растут внуки, а ты нянчишься с чужими детьми, а собственные внуки меняются с каждой минутой, а ты их не видишь, и они тебя не знают!

Но сказать такое немыслимо, конечно, — страшно ведь человеку душу разбередить.

Хотя иногда человеку нужен хороший пинок под зад, и тут возрастной ценз вообще неприменим. Все люди делают глупости, в любом возрасте, и порой нужно человека просто ткнуть носом в его собственное дерьмо, чтобы он понял, каким дебилом выглядит.

Я листаю интернет — нужная это штука и очень интересная. Но для нормальной работы нужен комп, конечно, и я его куплю себе сегодня же, вечером пойдем с Лилькой гулять — и куплю. И Сеть подключу, а пока вайфай раздает мне кто-то с ником Gonso, и я надеюсь, Сеть у него не запаролена.

Я нахожу в интернете рецепт киселя и манной запеканки — скоро дети проснутся, полдник нужен. А такую запеканку мне когда-то мама готовила, нужно будет поискать ее тетрадку с рецептами. Вряд ли тетка дотянулась своими липкими ручонками до маминых кухонных девайсов, и хотя сейчас кухня и столовая вообще по-другому выглядят, скорее всего, тетрадка с рецептами лежит где-то в сарае.

Знаете, готовка — это не мой конек, но я думаю, вполне можно есть то, что я приготовила. Я же ем. И впервые за много недель еда вполне съедобна и не начинает вонять разлагающейся кровью после третьей-четвертой ложки.

— Манная каша, надо же.

Я разлила ее по чашкам, и когда она застынет, то превратится в такие белые горки, которые я полью киселем. Докторша сказала, что детям нужно сбалансированно питаться, так что я накрошила в чашки бананов и киви, кусочки застынут в каше, вот и витамины.

Это я сейчас сама придумала, и гордость меня просто распирает.

В дверь снова стучат, и я осторожно смотрю в глазок. Пришла докторша, легка на помине.

— Супа хотите?

— Хочу. — Старуха уселась на табурет. — Отлично ты все устроила для девочки.

— Ага, я старалась, чтоб она поскорее забыла о приюте. — Я ставлю перед гостьей тарелку с супом. — А на полдник вот… кисель сделала и кашу с фруктами.

— Прекрасно. — Докторша попробовала суп. — Хорошо, очень хорошо. Приходили сегодня ко мне из социальной службы, справлялись о тебе. Ну, я показала карточку, анализы, назначения, рассказала, что наблюдаю девочку ежедневно. И они не скрывали, что им понравилось, как девочка на тебя реагирует и как вы общаетесь.

А видели они только визжащую, как ведьма-баньши, Лильку, ни фига себе общение.

— Лутфие Алимовна, я вот о чем хотела вас спросить. Вот вы говорите, Лилька здорова… но знаете, раньше она все время визжала и ныла, а теперь тихая такая…может, все-таки больна?

— Ничем она не больна, не выдумывай. — Докторша отхлебнула супа и одобрительно кивнула. — Во-первых, она растет, меняется характер. Во-вторых, огромный стресс. Конечно, она замкнулась, и конечно, она боится все вот это потерять — а потому ведет себя примерно. Это глубоко травмированный ребенок, а вот когда она примется капризничать, то так и знай, она смогла пережить то, что с ней случилось. Поняла?

Ну, логично, конечно.

— Да. И еще вопрос. — Нужно очень осторожно продвигаться, это тонкий лед. — Скажите, а когда та женщина, Полина, жила здесь — как вы думаете, к ней сразу плохо отнеслись или это случилось со временем?

— Галина ее невзлюбила сразу. — Докторша задумчиво кивает головой. — Вот не помнила вовсе о ней, как и не было, свои беды глаза застят, об Эльмире все мои мысли, и ты не старайся меня наказать злыми словами, сама себя я наказала за эти годы так, что ты и помыслить не можешь. И забыла многое, а сейчас начала вспоминать — ведь многое тогда было странным, но я внимания не обращала. Семья, работа, ну и Рахим не велел ни во что вмешиваться, он строгий был, я его слушалась, у нас принято слушаться мужа…