Читать книгу "Взгляд в темноту - Светлана Казакова"

– Что ты еще делала, кроме наблюдения за хозяйкой?

– Ничего, – пряча глаза, буркнула девушка.

– И почему же альда Эштон передумала брать тебя к себе на службу?

– Сначала так вышло, что ко мне первым обратился альд Торнбран и пригласил сюда. Я не решилась ему отказать, да и она посоветовала соглашаться. Дескать, немного тут поработаю, накоплю денег, а затем уйду к ней, перееду в столицу и вновь стану камеристкой, а то пока ей и платить-то мне особо нечем.

– «Пока» – имелось в виду до замужества?

– Видимо, так. Только, сдается мне, не в деньгах дело. Наверное, она попросту боялась, что я ей помешаю альда Эштона обхаживать. Буду все время одним своим видом ему напоминать о той, которую он любил прежде. Однако мне кажется, что он ее до сих пор не забыл.

– Постой-ка… Недавно, когда ты говорила, что какой-то человек обманул твое доверие, речь шла о Бертине Эштон? Она уже тогда сказала, что передумала давать тебе работу? – вспомнила Али.

– Нет, этот разговор случился сегодня. Вот только что, – снова всхлипнула Лорин. – А тогда… тогда я видела, как она входила в курительную комнату с кочергой в руках.

– То есть, ты считаешь, что покушение на альда Эштона – дело рук его жены? – изумилась Алита.

– Не знаю. Я же не наблюдала, как она его по голове бьет, – потупилась горничная. – Сегодня я сказала ей, что была свидетельницей в тот день, а она ответила, что мне все равно никто не поверит. Что слово альды всегда важнее, чем слово прислуги. Так и есть?

– С одной стороны, да, но… твои показания для Службы Правопорядка тоже будут иметь значение, – тщательно подбирая слова, ответила ей Али.

– Вы точно-точно знаете? – оживилась девушка.

– Точно-точно, – заверила ее Алита. Сейчас Лорин вызывала у нее странные эмоции. Смесь сочувствия и некоторой брезгливости при мысли о том, как та предавала семью, на которую работала в прошлом. – Скажи, а твоя прежняя хозяйка… Она ведь упала в пруд. Может быть, ты и тогда что-то видела? Например, знала, на встречу с кем она пошла.

– Нет, клянусь вам, ничего такого! – молитвенно сложила ладони горничная. – Меня уже несколько раз расспрашивали тогда. Я ничего не знала, честно вам говорю. И альду Эштон не выдала. Я бы и сейчас про нее смолчала, если б не ее отказ держать свое обещание. Не могу больше здесь оставаться, – шмыгнула носом собеседница. – Не хочу и дальше жить в лесу. Боязно. А правду говорят, будто вы во дворе баргеста видали? Что, если он мне смерть предвещал?

– Что за глупости! – рассердилась Али. – Если больше ничего не можешь или не хочешь рассказать, ступай! Занимайся своими делами!

Когда за Лорин захлопнулась дверь, Алита поудобнее устроилась на кровати и задумалась. Бертина Эштон… У нее имелся мотив столкнуть приятельницу в пруд. Но зачем той бить мужа кочергой по голове? Пылким влюбленным его не назовешь, да и привычка супруга к курению жену раздражает – это она не сочла нужным скрывать. Однако неужели брак стал для альды Эштон таким разочарованием, что убийство показалось наилучшим выходом? Или убивать она и не планировала?..

Глава 40

Алита размышляла о мотивах Бертины Эштон, и все они сводились к тому, что сложно было поставить под сомнение. Отношению молодой альды к ее супругу. За то время, что прошло после случившегося в поместье, она могла бы встретить другого человека и выйти замуж, но терпеливо дожидалась, когда Валентайн созреет для того, чтобы сделать ей брачное предложение.

Однако чувства альды Эштон пробуждали в ней не самое светлое, а совсем наоборот. Подкуп горничной! Возможное убийство подруги-соперницы! Нападение на мужа… Но с какой целью? Чтобы снять с него подозрения? Или предупредить о том, чтобы и не думал смотреть на других женщин?

Али никогда не задумывалась и даже не предполагала, что любовь может быть и такой – исступленной, безумной, дикой. Или это вовсе не любовь, а болезненная зависимость? Недуг, от которого нужно лечиться?

Что же такого в Валентайне Эштоне, что не одна, а целых три девушки, можно сказать, в одно время воспылали к нему безумной страстью? Уж не текла ли в его жилах частица крови не людей, а других имеющих человеческий облик существ из старых легенд? Тех, что могли, порой сами того не желая, приворожить одним лишь взглядом, да так, что ради них злосчастные влюбленные становились готовыми на все – убить, умереть, позабыть о морали, нравственности и законах.

«Может быть и такое, – пришла к выводу Алита, в задумчивости сплетая и расплетая пальцы. – Но все же, если крепки в человеке его внутренняя сила и чистота, он и в подобной ситуации останется верен себе. А коли женщина или мужчина с гнильцой, та рано или поздно попытается взять верх, если не сопротивляться. Вот так и сворачивают на кривую дорожку. Бертине хватило хитрости не заявлять прилюдно о своих чувствах к альду Эштону, потому она и осталась для него и других лишь горюющей подружкой, а не вероятной подозреваемой в убийстве. Да и то не доказали. Списали произошедшее с блондинкой на несчастный случай».

Но кто же все-таки столкнул ее в пруд? Сводная сестра или приятельница, которая и получила впоследствии главный приз? Вот только не разочаровал ли он ее в итоге? Но тогда, если альда Эштон покушалась на жизнь супруга всерьез, не грозит ли ему снова опасность? Может быть, она решила, что, если станет молодой вдовой, то повысятся ее шансы на…

На что? На шанс обзавестись новым мужем? Человеком побогаче, которым Бертина сможет вертеть на свое усмотрение так же, как и прежним спутником жизни.

Уж не приложил ли ко всему этому руку Сайлас Торнбран? Чего он в действительности добивался, созывая гостей? Хотел разобраться в случившемся тогда и найти истину или же разыграть новый спектакль, в котором сойдутся воедино и смерть, и любовь, и борьба за наследство богатого старика? Вечные, как мир, темы, которые всегда, сколько бы лет ни прошло, будут привлекать читателей и зрителей. Однако исполняли написанный владельцем замка сценарий не актеры, а живые люди, которые после того, как их убивали, не поднимались и не раскланивались на сцене.

Али вдруг стало не по себе. Она ощутила себя крохотной песчинкой в гигантских часах жизни, осенним листочком, подхваченным северным ветром. Страх ледяной рукой сдавливал горло, камнем давил на грудь, дрожью охватывал все тело. Алита напомнила себе о том, что сейчас у нее есть пистолет. О том, что она не просто девушка, а сотрудница Службы Правопорядка королевства.

Но страшила Али не столько гипотетическая опасность, исходящая от альда Торнбрана и тех, кого он пригласил в свой замок, сколько осознание того, до каких глубин мерзости могут опуститься люди. Алита точно заглядывала в бездну. Смотрела во тьму, вязкую, густую, будто чернила, и эта темнота словно протягивала длинные щупальца к той, что нашла в себе смелость в нее вглядеться, и норовила схватить покрепче, обвить путами, утянуть за собой.

Промелькнувшая перед внутренним взором картина выглядела до того яркой, что Алите стало нехорошо еще сильнее. К горлу подступила тошнота. Али добралась до ванной комнаты, плеснула в лицо холодной водой и сделала несколько жадных глотков из сложенных чашей ладоней, не обращая внимания на то, что замочила рукава.