Читать книгу "Ингви фон Крузенштерн - Владимир Атомный"

Марина вышла в одной сорочке, и Иван скорей вернул взгляд к небесам.

– О, вы уже вернулись, – обрадованно заявила она подходя. Села мне на колени. – Что там случилось?

– Все хорошо, – отвечаю я, покрепче прижимая ароматную девушку. – Просто обсудили повестку. Ты на бои пойдешь?

– Конечно! – обиженно глянула она. – А когда?

– Уже завтра. Тебе что-то нужно из одежды для этого?

Марина призадумалась.

– Сегодня сон видела, я там была одета как воительница. Теперь хочу такой наряд. Но его не успеют пошить до завтра.

– Хотелось бы увидеть тебя в нем, – улыбнулся я.

– Тогда я схожу и закажу, – весело отозвалась она.

В дверь постучали. Марина одарила легким поцелуем и убежала к себе. Вскоре комнату наполнили желанные ароматы еды.

Количество гонцов на этот день не исчерпало себя. После продолжительного завтрака мы вышли на прогулку. Остановились на выходе из переулка. Бежавшие в нашу сторону стражники перешли на шаг. Немного отдышавшись, один заговорил:

– Тебя вызывает его превосходительство Геннадий Ортегович. Приказано найти и сопроводить.

Мы переглянулись.

– Скажи Марине, что на рукопашку пойдем позже, когда вернусь.

Брат кивнул, а я пошел в сопровождении служивых. Ребята простые, Новики по уровню, на два и три года старше меня. Оба курящие, так что следующую трубку разделили на всех. Я успел узнать, что господин генерал нередко пригубляет ром, отчего становится немного несдержан, и сейчас как раз такой момент. Это все началось после войны со свеями.

Про себя усмехнулся, подумав о реакции, какая могла бы быть, узнай Геннадий Ортегович о моих корнях. Но лучше пусть не знает – в душе есть некая симпатия к нему, не хочется огорчать.

Мы пришли к монументальному строению администрации гимназии. Для Петергофа в ней же располагается управление городом. В череде встречающихся учеников, вышедших на большой перерыв, попался Сергей. Мы пожали руки, и я пообещал вечером зайти в общую комнату.

Подниматься пришлось на четвертый этаж. Напротив выхода с широкой каменной лестницы и находится приемная генерал-майора, из которой, прорываясь через массив дубовой двери, слышны звуки пения и игры на гуслях.

Я переглянулся со стражниками и отбил костяшками три раза по двери.

Створка распахнулась, словно и весит несколько пудов, на меня взглянул незнакомый маг. Высокий, мощный, с квадратной головой, на которой словно слиток черного мрамора лежат короткие волосы. Похожий на быка, он чисто выбрит, но при этом алкоголем разит так, что я едва сам не начал хмелеть. Ворот кителя расстегнут, а в руке сиротливо зажаты гусли.

– Чего надобно?! – рявкнул маг в чине полковника гвардии.

Сзади, шатаясь, подошел Геннадий Ортегович. Сосредоточил взгляд на мне, и тут же широченная улыбка смыла печаль с лица:

– О-о! Петрович, посторонись! Это же Игорь пришел, я тебе рассказывал.

Спустя секунды я попал в объятья хмельного генерала. Надо сказать, что весьма медвежьи. Ни здоровьем, ни габаритами два представителя командования не обделены.

– Да, Петрович, вот таких нам орлов надо, а не соплежуев нынешних! – держа меня за плечи, заявил генерал.

Когда появилась возможность, я отдал честь полковнику:

– Ваше высокоблагородие, поручик Игорь Колыванский, ученик Петергофской Императорской гимназии.

Хмуро глянув, он отозвался:

– Гвардии полковник, Александров Петр Петрович. И давай без чинов. Это не служебный вызов.

– Есть, господин полковник.

– Так! – насупился Геннадий Ортегович. – Тебе налить?

– Если можно, то откажусь – сегодня нужно обсудить зачисление в школу пластунского боя. Боюсь, если буду пьян, то это не одобрят.

– Вот, что я тебе говорил, Петрович? Неелов нам крепкого бойца послал.

– Спасибо, – смутился я.

– Ладно скромничать. Садись за стол, хоть поешь.

Приемная у генерал-майора подобающая. Потолки высокие, стены отделаны тканью и деревом по контурам. Висят картины, карты, оружие и награды. Огромный камин красуется трофеями с охоты. Посреди комнаты широченный рабочий стол с парой кресел для своих. Сейчас бумаги и принадлежности для письма убраны, а на мощной столешнице раскинулось рыбное и мясное изобилие. Хоть я и сыт, а попробовать хочется. Мало того, что надо.

Пить Геннадий Ортегович начал с войны, где потерял боевых товарищей. Совершенно не скрываясь, он поделился со мной проблемой – сынки сильных родов все больше заботятся об умножении богатства и влияния семей. Развивают производство, налаживают торговые отношения с Востоком и Западом. Совершенно не факт, что их магическое могущество будет успешным в бою или вообще будет использовано.

– Чего вон, из всех только на Александровых да Сабуровых можно положиться, – горько заключил генерал и залил в себя очередной глоток рома.

– Маменькины сынки! – рыкнул его товарищ. – Петерсбурх отбили только благодаря доблести и силе. Финские земли тоже. А тут и своих не удержим, если так дальше пойдет. Да шведы нас растопчут!

– А англы, господин полковник? – закинул я удочку.

– Разведка сообщает противоречивую информацию. Вплоть до подозрений, что наших ребят завербовали и теперь нас кормят ложью. Уверенным фоном идут вести, что острова и покорные их воле страны погрязли в междоусобице. Но есть и другая версия, что крепнут день ото дня и магическое могущество растет. Печенкой чую – так оно и есть.

Не чокаясь, офицеры сделали по глотку, запивая внутреннюю горечь и беспокойство горечью напитка.

– А как настроен император? – воспользовался случаем спросить я. – Вы ему сообщали о нарастающей угрозе?

Геннадий Ортегович кивнул, а потом решил добавить:

– Император – наш человек. Войны не боится. Но вот советники и главы родов – эти давят и нашептывают. Ух, я бы их всех, – хлопнул он кулаком по ладони. – Большую силу обрели нынче. Раньше одна была воля, а теперь тянут каждый на себя.

Я внимательно слушаю и запоминаю. Вот уж повезло познакомиться с таким человеком, как господин генерал. Даже сердце защемило – все повторяется. В нашем королевстве тоже размякли, польстились на сытые миражи большой торговли и льстивой дипломатии. По сути, усомнились в заветах предков. И вот мой род практически погиб. А судя по словам офицеров, на Руси творится ровно то же самое. Пройдет время, и истребят еще чей-нибудь род. Например, Александровых. Убьют Снежану.

Душа вскричала от ужаса. Если как-то слукавить и убедить себя не вмешиваться в дела русских родов я еще мог, то пожертвовать милой девушкой не могу. Здесь за меня начинают говорить чувства. Да, я должен быть холоден, да, мне нужно научиться жертвовать ради большего, но не могу. Просто не могу и все. Хочу спасти всех. Словно бы это поможет вернуть родных.