Читать книгу "Час полнолуния - Андрей Васильев"

– А как потом человека, что отвара из кладбищенской травки откушает, лечить?

– Можно заклятием, можно отваром, – неторопливо ответил умрун. – Заклятие тебе не под силу, тут ничего не поделаешь, а вот рецепт отвара могу продиктовать.

Чего это он такой добрый сегодня? Или ему надо чего? Неспроста же он про то, что за все платить надо, упомянул.

– Не откажусь.

– Насторожился! – расхохотался Костяной Царь. – Молодец! Гадаешь, с чего это я вдруг тебе помогаю? Верно?

– Есть такое, – выдохнул я. – Просто слова ваши про то, что у тех, кто в мире Ночи живет, друзей нет, хорошо помню.

– Зато есть те, кто готов дать что-то сегодня, чтобы напомнить о долге завтра, – проскрежетал мой собеседник. – Чем больше услуга – тем крупнее долг. Эта – мизерная, она почти ничего не стоит, мне даже слово благодарности от тебя без надобности. Просто помни о том, что такое случилось, – и все.

Ну не знаю! Если по его меркам это пустяк, то какое деяние он оценивает как серьезную помощь? Впрочем, надеюсь, что никогда не узнаю ответ на данный вопрос. Просто страшно представить, во что может вылиться возврат такого долга.

– Благодарю, – твердо заявил я. – И заверяю вас в том, что добро помню всегда.

– Этого достаточно, – благосклонно уведомил меня умрун. – И потом – ты вносишь в мое существование разнообразие, ведьмак. Ты молод, глуповат, наивен. Это меня развлекает.

Звучит обидно, но я промолчу. Не тот это повод, из-за которого стоит вступать в перепалку с данной сущностью. К тому же он на самом деле может так и не думать, а сейчас просто меня провоцирует.

– Приходи в середине мая, до наступления полнолуния, – повторил Хозяин Кладбища. – Как обещал, отведу тебя на могилу и покажу, какие именно цветки сорвать, а после продиктую рецепты.

– Благодарю. – Я отвесил ему церемонный поклон. – И, если несложно, еще один вопрос.

Капюшон благосклонно кивнул.

– Я снова о «пиявце». Точнее, о том, как именно его убить. Голову отрубить – это понятно. А вот огонь – вы что имели в виду?

Если честно, вопрос был задан с умыслом. Дело в том, что из головы у меня не шла одна нелогичность, которую я отметил еще тогда, когда смотрел древнерусский боевик в тереме у Мораны. Там сын Кощея бросался языками пламени в тех, кто желал его смерти. При этом сама богиня несколько раз отметила тот факт, что и сам Кощей, и его потомки огонь не сильно жалуют. Более того – именно он и может убить их конечной смертью.

Фигня выходит какая-то.

– Спалить его, паскудника, да и все, – с легкой раздраженностью дал ответ умрун. – Что тут неясного?

– Принцип действия, – с трудом подобрал слова я. – Как-то странно получается. Что колдуны, что вот эти красавцы огня опасаются, но при этом сами только так пускают его в ход. Если он им враг, то…

– Огонь – это огонь, – не дал мне окончить фразу Костяной Царь. – Он не служит никому. И при этом служит всем. Если ты запалишь дом, в котором засел твой враг, он сгорит. Но коли сам в него в этот момент сунешься, разделишь его судьбу. Но если бы у огня был выбор, кого именно сжечь – человека или колдуна, он бы выбрал последнего, поскольку волшба ему противна. Огонь – великий очиститель. Спалив тело чернокнижника, он очищает его душу. Душегубы в черных балахонах были те еще изуверы, но кое-какие остатки древних знаний сохранили, потому ведьм да чародеев завсегда либо жгли, либо топили. Вода послабей огня, но тоже дело свое знает. Но огонь – вернее. Душа, выйдя из умершего тела в воде, может там и остаться, но после костра она точно отправится туда, куда должно. Туда, где ее осудят по делам земным, и вынесут приговор. Так что огонь для тебя в этом деле первый друг, не хуже стали. А вот серебро здесь не помощник, нет. Он не нежить, его не боится.

Короче – надо Нифонтову сказать, чтобы стрелял этому красавцу в голову, без всяких премудростей. Впрочем, он наверняка это не хуже меня знает.

– Ладно, – проскрипел тем временем Хозяин. – И в этом тебе маленько подсоблю.

Он наклонился и сгреб костистой лапой горсть земли у себя из-под ног, а после пересыпал её в небольшой черный мешочек, появившийся невесть откуда.

– Лови, – бросил он мне его. – Если что – попотчуй его этой землицей, лучше всего в лицо цель. Поверь, ему не понравится.

– Почему? – я немедленно убрал неожиданно тяжелый мешочек в карман.

– Для него кладбищенская земля, как солнце для упырей, – пояснил умрун. – Боится он ее. Кстати, если совсем припечет, можешь немного у меня здесь пожить, склепы свободные есть. Куда-куда, а в мои владения он не сунется. У ворот мяться будет, а внутрь – ни-ни. Нет ему сюда ходу.

– Все равно непонятно.

– Я и говорю – глуповат ты. – Умрун взмахнул рукой. – Это – кладбище. Тут люди последний покой находят, но только те, что таковыми до конца оставались. Добрыми ли, злыми, честными, подлыми – неважно. Главное – они умерли так, как положено. Как заповедано богами, старыми и новыми. А «пиявец» – он уже не человек. И посмертие свое он на силу променял. Сразу все – и душевное, и телесное. Потому земля его не примет, как бы он ни старался, она его из себя извергать станет, попробуй кто его кости зарыть. А кладбищенская земля – сильней вдвойне, у нее предназначение иное, не такое как у пахоты или дна речного. Она живо своих от чужих отличит. «Пиявец» ей чужой.

– А еще раньше самоубийц за оградой хоронили, – вспомнил я.

– Верно, – похвалил меня Костяной Царь. – Сейчас, правда, люди про этот обычай забыли, а зря. Не люб кладбищу тот, что сам себя величайшего дара небес лишил. Потому и не могут часто родные найти дорогу к могилке самоубийцы. Ходят, ходят кругами, а выйти к нужному месту не могут, даже несмотря на указатели. А вот похорони они его за оградой – все бы сладилось. И им к могилке подойти можно, и у того, кто в ней лежит, шанс появился бы на искупление. Э-э-эх, люди, люди…

А ведь он их жалеет. Или не их, а нас всех?

– Скажите, а на того колдуна… – Я махнул рукой в сторону входа. – Ну что прошлой осенью тут почудачил, эта земля тоже подействует?

Если да – я два мешка отсюда вывезу. Или три!

– Куда там! – захохотал умрун. – Он – человек, душу свою ни на что не менял. Наоборот, бережет ее как зеницу ока, чтобы она случайно после смерти в лихие руки не попала. Как раз потому он тебя так невзлюбил сразу. Или ты думаешь, ведьмак, этот лиходей не почуял, кто ты есть на самом деле? Таким как он, ты, Ходящий близ Смерти, первый враг, потому что можешь заставить их ответ за все сделанное держать. Не при жизни, а после, когда час расплаты наступит, и он к Кромке вплотную подберется. Сейчас – что? Кандалы на него наденут? Так он их сбросит. В камень засунут? Он его расколет да выйдет наружу. А вот посмертие – это его страх. Как сбежать от бесконечности? Никак.

Вопрос. Чего ты раньше молчал, если все с самого начала знал? Не скажу, что данная информация сильно меняет сложившуюся ситуацию, но хоть ясность появилась. Меня как-то изначально смущала незначительность причины нашей с Кощеевым потомком размолвки. Слишком она мелкая. Была охота такому орлу мелкую муху вроде меня ловить.