Читать книгу "Скажи, что будешь помнить - Кэти Макгэрри"

Сестра Дрикса бросает пакет с мусором в металлический бак и накрывает его крышкой.

– Вы тут так мило устроились, но позвольте сообщить, что сюда идет Джереми.

Дрикс тут же опускает меня на пол, берет за руку и ведет, обходя инструменты, к двери. Тор гавкает и следует за нами.

– Я же тебе говорил, когда у нас Элль, ему здесь делать нечего.

Джереми – бойфренд Холидей, которого горячо ненавидит вся мужская половина этой компании и к которому сама Холидей испытывает, похоже, что-то вроде эмоционального влечения. Сама она говорит, что любит его, но верить ей трудно. Когда кто-то упоминает Джереми при ней, ее улыбка выглядит фальшивой и натянутой. Я бы даже сказала, что Холидей скучнеет.

Я еще не набралась жизненного опыта, чтобы рассуждать о том, что такое любовь, но уверена, что для себя такой любви не хотела бы.

– Он никому ничего не скажет. – Холидей сцепляет пальцы и заламывает руки. – И если я не увижусь с ним сейчас, то вообще сегодня не увижу.

– Думаешь, меня это волнует, – бурчит Дрикс и тянет меня за собой в дом. Доминик, Маркус и Келлен сидят за столом, перебирают ноты, и каждый из них приветствует меня по-своему, но я едва успеваю кивнуть, потому что Дрикс не останавливается, а сразу ведет меня через узкий коридор в общую комнату.

Он отпускает меня и садится, прислонившись спиной к стене. По телевизору показывают вечерние новости, а я чувствую себя неловко оттого, что занимаю слишком много места и не могу понять, как мы с Дриксом переместились с небес в это холодное, неприветливое чистилище. Тор, похоже, испытывает нечто похожее, и громко фыркает, задаваясь, возможно, вопросом, а не вселился ли в тело Дрикса некий чужак.

Легкие шаги. Из коридора в гостиную робко заглядывает Холидей, и я вспоминаю, с каким чувством выбиралась, бывало, ночью из своей спальни, зная, что родители огорчатся из-за того, что я боюсь темноты и монстров в шкафу.

– Дрикс, пожалуйста, разреши мне повидаться с ним. Это займет всего лишь несколько минут, а мне нужно увидеть его и сказать, что мне жаль. Мы поругались сегодня утром и…

Дрикс поворачивает голову:

– Ты же вроде бы не виделась с ним сегодня.

– Я имела в виду, что не виделась с ним сегодня, когда он был в хорошем настроении. У него вечеринка с друзьями, и я хочу, чтобы мы расстались по-хорошему и мне не пришлось о нем беспокоиться.

От ее слов внутри у меня все переворачивается. Накрывшая Холидей тень так темна, безобразна и дика, что я иду к окну – за светом. Неужели любовь для Холидей – вот такая? Но этого не должно быть. Это неправильно.

– А что случится, если он пойдет на вечеринку не в духе?

Дрикс бросает на меня взгляд, а Холидей опускает голову и смотрит в пол. В животе у меня возникает углубляющаяся воронка. Как жаль, что нельзя просто взять и исчезнуть.

– Ох…

Понятно. Он ей изменит.

– Джереми вовсе не плохой парень, – говорит вдруг Холидей. – Просто очень эмоциональный, а я знаю, как его успокоить. Только у меня это и получается. Он и сам это признает и все время говорит, что не понимает, как ему жить без меня. Без меня он просто развалится. Джереми говорит, что, кроме меня, в его жизни ничего хорошего нет.

В кухне становится тихо, и Холидей смотрит на меня с надеждой, ожидая, что я пойму ее и поддержу, но я не могу, потому что она как будто говорит на совершенно другом языке. Если я открою рот, то тоже заговорю на языке, малопонятном ей.

Ощущение такое, словно кожа начинает съеживаться, стягиваться, потому что, находясь в одной комнате с Холидей, задыхаешься. В компании с братьями девушка – свет, любовь, уверенность и красота, но стоит упомянуть ее дружка, как она превращается в черную дыру, через которую уходит вся радость Дрикса от известия о прослушивании.

Шерсть у Тора на затылке встает дыбом, он вскидывает голову, поворачивается в сторону двери и негромко, но угрожающе рычит. В дверь стучат, и одна половина меня хочет сорваться с места и бежать, а вторая требует остаться и защитить Холидей от явившейся за нею Старухи с косой.

– Дрикс? – спрашивает она.

Ее брат как будто от всего закрылся, сложил руки на груди и закинул ногу на ногу.

– Элль должна уйти через двадцать минут, так что у тебя пятнадцать. Ты остаешься с ним в переднем дворе, потому что я не хочу, чтобы он видел машину на заднем, и вы оба держитесь так, чтобы не мозолить никому глаза.

Тор продолжает рычать и гавкать и, похоже, выпускать никого не намерен.

– Тор, – говорит Дрикс, и щенок машинально оборачивается и смотрит на него. Дрикс щелкает пальцами и указывает на пол. Прижав уши, Тор послушно спешит занять указанное место. Дрикс приседает рядом с ним, гладит, и у меня сжимается сердце. Почему-то кажется, что собакой он занимается только для того, чтобы не пойти к двери самому.

Холидей выходит из комнаты. Тихо. Единственный звук – голоса ведущих новостного выпуска. Потом снаружи к ним добавляется еще два голоса. Один принадлежит Холидей, другой – ее бойфренду, и уже через несколько секунд оба начинают звучать громче, пронзительнее и даже как-то зловеще. Так молния предвещает бурю. Пара ссорится.

– Почему ты ее выпустил? – спрашиваю я.

– А почему ты здесь, со мной, работаешь над компьютерной программой? Все три вещи, о которых ничего не знают твои родители.

Я вздрагиваю под этой вербальной атакой, но Дрикс продолжает наступление.

– Не принимай близко к сердцу, я же тебя не сужу. Просто мне приходится быть танцующей обезьянкой перед твоим отцом и держать втайне наши с тобой отношения по той же причине, по которой и ты скрываешь что-то от них.

– Не понимаю.

– У каждого из нас в жизни есть кто-то, кому мы не можем сказать «нет». У тебя это родители, у меня – чиновники, у Холидей – я, потому что со мной она чувствует себя в безопасности. Иногда мы принимаем решения сами по себе. Я, например, не могу выбирать, кого Холидей должна любить. Мне и самому такое положение не нравится, но это решает она, так же, как я решаю для себя, а ты для себя.

Я сажусь повыше.

– У меня положение другое. Они мои родители.

– Эллисон Монро и Эндрю Мортон снова привлекают к себе внимание.

Снова то же самое. При одном упоминании моего имени к горлу подкатывает тошнота. На экране телевизора фотографии, моя и Эндрю. Мы на благотворительном вечере идем по красной дорожке, мы в неформальной обстановке, после собрания, на улице и на моих плечах его пиджак. И в заключение самая главная – мы на бейсбольном стадионе, и Эндрю наклонился, чтобы поцеловать меня. Вот только они не знают, что в последний момент я отвернулась и сама поцеловала его в щеку. Шон до сих пор злится, но мне наплевать. Целоваться я могу только с одним парнем – Дриксом.

– А вот это твой выбор, Элль, – чтобы тебя видели с ним.