Читать книгу "Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров - Жеральдин Бегбедер"

— Признавайтесь-ка, вы ведь струхнули, Francuzi? Вы ведь поверили и чуть в штанишки не наложили, а?

Новый приступ гомерического хохота.

И сразу же, не дожидаясь нашего ответа, начинает спрашивать, был ли он, по нашему мнению, убедителен в роли типа, которого вот-вот кокнут; он, видите ли, в глубине души уверен, что у него настоящий актерский талант. Он страстный поклонник Аль Пачино и Де Ниро и, если бы захотел, мог бы тоже стать великим артистом.

Я никак не приду в себя. Я же и впрямь поверила во всю эту бредятину, я уже видела нас на полу, в луже крови, изрешеченных пулями, я уже видела крупные заголовки в черногорских и сербских газетах, в «Политике», «Глace», «Новостях», «Стар», хрен знает еще каких. Я видела заметки, посвященные сенсационному событию.

«Почетный президент Черногории убит на собственной яхте во время сведения счетов между спонсорами. Почетный президент Черногории спекулировал сигаретами, контрабанда принесла ему свыше трех миллиардов евро. В деле замешаны апулийская Сакра Корона Унита, неаполитанская Каморра и даже сицилийская мафия. Но при чем тут двое подданных Франции, эти Francuzi, зачем они были здесь? Следствие продолжается…» — все это неизбежно появилось бы на первых полосах ежедневных газет.

Внезапно чувствую, что напряжение спадает, я вымотана, слабость ужасная. Ощущения те же, как когда я однажды сперла в супермаркете белье, — страх, какого до того в жизни не испытывала, а потом вся — как сдутый шарик.

— Слушай, этот президент совершенно свихнутый, нормальный человек такого не проделает. Зато мы теперь хоть понимаем, во что влезли, — шепчет Ален, наливая себе порцию крепчайшего, но так и не опознанного напитка. — А хуже всего то, — продолжает он, осушив бокал до дна, — что все это вполне могло случиться на самом деле.

Эта последняя его фраза дает мне обильную пищу для размышлений.

Цеца, чьи размышления дальше дальнего от моих, сушит свой мозг, втягивая в себя дорожку кокаина, футболист, которого вряд ли ожидает блестящая карьера, если судить по тому, сколько дряни попадает в его организм через ноздри, следует ее примеру, Грека и его статисты тоже не теряются.

А Большой Босс, Мирослав и Клеопатра как ни в чем не бывало продолжают — с того места, где он был оборван вторжением псевдобандитов, — разговор о «Хеди Ламарр». Сейчас они с такой предельной серьезностью анализируют сценарий, как будто им уже поручили провести отбор для фестиваля. Важно понять, превосходит ли он остальные: ведь если снятому по этому сценарию блокбастеру и не суждено перевернуть кинематограф, то нашу-то судьбу — наверняка.

В эту минуту я понимаю, что мы поднялись на вершину горы, казавшейся нам неприступной, что все стало более чем конкретно с чертовым фильмом, который придется-таки снимать, и с кучей неприятностей и осложнений, которые только начинаются.

— Нам придется-таки снимать этот чертов фильм, — вторит моим мыслям Ален в некоторой панике от того, что его теперь ждет.

— Надо держаться, — с ученым видом заявляет Клеопатра, почувствовав, что Ален еле сдерживает дрожь, и стараясь опередить его тревоги и сомнения. — Постараешься — и будешь великим режиссером, никуда не денешься. И никаких причин беспокоиться, потому что все возможно.

Не знаю, верит ли она на самом деле в то, что говорит, или пытается себя убедить, но в талант Алена верит точно, и сейчас она похожа на человека, который поставил на лошадь всё, убежденный, что лучше ее нет на свете. А ведь это главное: показывать, что веришь. Потому что в итоге не только мы втянуты в игру, но и все постепенно становится на место, ну, почти все.

Клеопатра принимается развивать перед нами теорию о том, что, поскольку решающий вклад вносит мысль, надо готовиться к работе над своими мыслями. И предлагает нам координаты очень, очень просветленного гуру, который живет в пещере на вершине горы, где-то в Индии, да-да, тот самый, это к нему ездили Казнич, Мира, жена Милошевича и ее молодой любовник.

Я улыбаюсь, делая вид, что согласна, но глазами ловлю взгляд Алена. Надо его, насколько можно, успокоить, отогнать от него страх, хотя тот же самый гибельный страх медленно, но верно растет во мне самой.

И выпиваю до дна новый бокал адского пойла.

33

В полдень голос долгоногой Иваны, записанный на автоответчик сотового, доносит до меня новость: Дарко и Виктор погибли в автокатастрофе на обратном пути из Гучи, где три дня пили по-черному, не спали, плясали полуголыми на столах, хлопая в такт звукам труб, выбирали лучшую из них, Золотую Трубу, и вот на повороте — бац! — при скорости двести километров в час врезались в бензовоз. «Мустанг кобра» сразу же взорвался, буквально разлетелся на кусочки, начался ужасный пожар, погибли и другие водители тоже, огромное количество жертв, и раненых тоже много. Трагедия, настоящая трагедия. Все СМИ во главе с телевидением КГБ рассказывали об этой драме, показывали кошмарные кадры с места взрыва, комментировали, вот так и она узнала о том, что произошло, говорит Ивана, еще не оправившаяся от потрясения.

Я сразу же бужу Алена. Кричу:

— Они погибли! Они погибли!

— Кто? Кто погиб? Что случилось? О чем ты? — волнуется Ален, а я тем временем названиваю Большому Боссу в отель «Александр». Оказывается, они с Мирославом уже улетели в Белград.

Второпях набираю номер Клеопатры, у нее в номере есть телевизор, и она может смотреть прямые эфиры телевидения КГБ с места событий. Толку чуть: она, должно быть, чего-то наглоталась, потому что кажется отупевшей и не сразу понимает, о чем я говорю.

Но потом сообщает мне, что жизнь — не компьютерная игра и что тут никакой не несчастный случай, а своего рода самоубийство, на подсознательном уровне они оба, Дарко и Виктор, стремились положить конец своей бездарной жизни. Не сегодня же все началось, это бегство в опасность, бегство от тоски, чтобы не сдохнуть от нее и чтобы даже и не пытаться построить свою жизнь в этой стране без будущего, прямо эпидемия какая-то, так и косит, так и косит белградскую молодежь, и выхода никакого, кроме таких вот трагических финалов. Единственный сын Клеопатры тоже погиб. Слишком много энергии, которую не к чему приложить. Мальчик верил, что сможет изменить Сербию к лучшему, что станет бизнесменом, не будучи преступником, что собственными руками построит свое будущее, но бизнесменом вот так, с кондачка, не станешь, никакой счастливый случай не поможет, особенно в этой стране. И вот мальчик влез в разборку мелких спонсоров, и один из них выхватил оружие и уложил мальчика на месте. Пуля в сердце. Как будто это игра, Mortal К.

— Ничего уже не имеет в Сербии ни смысла, ни цены, — устало говорит она, прежде чем отсоединиться.

Накидываю халат и иду выкурить сигаретку на балкон нашей новой квартиры с роскошным видом на море. Башка у меня не варит, чувств никаких, внутри странная пустота, впрочем, не так уж сильно я и удивляюсь, как будто все произошедшее только что кажется мне неизбежным, как будто я — с тех пор, как приехала сюда, — знала, что финал будет именно такой.