Читать книгу "Меж рабством и свободой. Причины исторической катастрофы - Яков Гордин"

Немедленно после того, как первый проект был верховниками заморожен, Василий Никитич взялся за следующий. Этот второй проект известен как проект Секиотова — по первой подписи, — или как "проект большинства". Хотя совершенно ясно, что автор его тот же Татищев.

Даже историк А. Алексеев, настроенный суперкритически по отношению ко всем и всему, спокойно констатирует: "План большинства и представляет собою не что иное, как упрощенный проект кн. Черкасского[94]. Проект Черкасского и был, как мы знаем, проектом Татищева.

Кроме того, почти все персоны, подписавшие первый проект, поставили подписи и под вторым. Подписал его и сам Татищев.

Алексеев не прав в другом — "проект большинства" не был "упрощен". Он был умело скорректирован — в нем были учтены интересы и верховников, и шляхетских радикалов. Он, таким образом, стал реалистичнее — если учесть, что реальная власть все же была еще в руках Совета, — и привлекательнее для рядового шляхетства. Не забыта в нем была и армия.

Понимая, что Верховный совет никогда не примирится с собственным уничтожением, а принудить его к тому сил, как выяснилось, не хватает, Василий Никитич предложил компромисс — Совет сохранялся, но состав его увеличивался до 21 члена. На первый взгляд это полностью соответствовало исходному татищевскому тексту, на самом же деле тут была существенная разница.

В исходном варианте ядром нового высшего правительства становился Сенат (недаром Вышнее правительство могло именоваться и Сенатом). Сенат испокон веку был соперником Совета. Как мы помним, одной из причин возникновения Совета было стремление Меншикова и его сторонников унизить Сенат, урезать его влияние. В их соперничестве был и принципиальный смысл. Если Сенат, хоть и называвшийся Правительствующим, по своему статусу самодержавную власть никак не ущемлял, то Верховный совет — по тайному умыслу князя Дмитрия Михайловича и его единомышленников — должен был стать исходной позицией для ограничения самодержавия. Фактически Верховный совет и выполнял временами функции верховной власти. Его наличие позволило Голицыну приступить к реализации своего радикального плана.

Татищев сразу понял, как можно, не меняя главной идеи, переакцентировать роковой первый пункт. Во втором варианте ядром Вышнего правительства, сохранившего свой численный состав, становился Верховный совет. Он просто увеличивался почти втрое. Это был предел компромисса, на который Татищев считал возможным идти. Сохранение Верховного совета в его прежнем числе и статусе ставило под сомнение интересы и радикального шляхетства, и осторожного генералитета, стоявших за спиной Василия Никитича.

Сенат в новом варианте оставался на втором плане и не менял своей численности — одиннадцать человек. Чтобы привлечь шляхетство, Татищев резко увеличил его участие в решении "кадровых вопросов".

Если в исходном варианте замещение высоких должностей находилось исключительно в руках генералитета, президентов и вице-президентов коллегий, то теперь возникло избирательное собрание, числом не менее ста, включавшее кроме генералитета представителей шляхетского общенародия, а о бюрократах высших рангов упоминаний не было. Таким же образом пополнялись Вышнее правительство и Сенат.

Вообще по степени представительности второй вариант оказался значительно ближе к проекту князя Голицына, хотя и гораздо аморфнее его — очевидно, сказывалась спешка. Нужно было закрепить основные принципы.

В важных государственных делах, так же и что потребно будет впредь сочинить в дополнение уставов, принадлежащих к государственному правительству, оные сочинять и утверждать Вышнему правительству и Сенату, генералитету и шляхетству общим советом.

То есть перед нами фактически вариант Земского совещания.

Разумеется, этот проект был куда менее работоспособен, чем проект Голицына, но Татищеву, чуявшему погоню, надо было привлечь шляхетскую массу и не отпугнуть генералитет, протягивая в то же время руку Верховному совету. Детальная проработка, согласование конкретных институтов, определение численности палат — все это могло затянуть дело до бесконечности. А времени не было.

В проекте был опущен как не самый актуальный пункт об организации шляхетских училищ. Зато появились два новых пункта, имевших горячий, сиюминутный политический смысл: "О порядочном произвождении офицеров и солдат по справлении в заплате жалования рассмотрение учинить, чтоб на сроки могло проходить… Которые офицеры и солдаты за раны и за старостью отставлены от службы, а собственного своего пропитания не имеют, оным надлежит учинить рассмотрение и о награждении им пропитания". Нужны были симпатии армии.

Расширен был пункт об "учинении облегчения" духовенству и купечеству — в него включили и крестьянство.

Проект составлялся явно в бешеной спешке: когда он был 7 февраля подан в Верховный совет, под ним — в трех копиях — стояло 743 подписи лиц самых разных рангов… Чтобы собрать такое число подписей, усилий понадобилось немало.

Верховный совет не отверг проекта, но и не объявил его вариантом, подходящим для совместного обсуждения. Очевидно, князю Дмитрию Михайловичу хотелось большей определенности — он ждал поддержки своей стройной представительной системе. Он знал, вполне возможно, что в шляхетской среде обсуждаются варианты, стоящие ближе к его идее постоянного парламента. Так до нас дошел набросок одного анонимного проекта, который историки условно называют "конспектом шляхетских совещаний", в котором речь идет о сейме, то есть парламенте.

До приезда Анны Иоанновны оставалось несколько дней — верховникам был точно известен график ее продвижения к столице. И князь Дмитрий Михайлович сделал еще одну попытку сблизить позиции. Было предложено продолжить составление проектов. Теперь Совет обратился прежде всего к бригадирам и статским советникам — чиновному слою между рядовым шляхетством и высшим генералитетом.

Датский посланник Вестфален записал 9 февраля, окидывая взглядом бурный период после 2 февраля: "Двери залы, где заседает Верховный совет России, были открыты всю прошлую неделю для всех тех, кто пожелал бы заявить или предложить что-нибудь за или против задуманного изменения старой формы правления. Это право дано было из военных чинов генералам, бригадирам до полковников включительно; точно так же и все члены Сената и других коллегий, все имеющие полковничий ранг, архиепископы, епископы и архимандриты были приглашены явиться… По этому поводу столько было наговорено хорошего и дурного за и против реформы, с таким ожесточением ее критиковали и защищали, что в конце концов смятение достигло чрезвычайных размеров и можно было опасаться восстания; но оба фельдмаршала не из таких людей, чтобы легко поддаться страху".

Вынужденные оперировать только теми мнениями и предложениями, которые были зафиксированы на бумаге и дошли до нас, — а некоторые не были поданы в Совет и пропали, — мы не можем представить себе в полной мере того бушевания политических и просто человеческих страстей, которое наблюдали современники. Москва, очевидно, являла собою в те дни зрелище, сравнимое разве что с кризисными моментами 1917,1918,1990 и 1991 годов.