Читать книгу "Браслет с Буддой - Инна Бачинская"

– Что это? – спросил капитан.

– Американец, Sig Sauer, пэ двести тридцать восьмой, – ответил криминалист. – Классная игрушка!

Капитан опустился на колени, пытаясь рассмотреть перстень на безымянном пальце правой руки убитого – серебряный, с мутно-красным камнем.

– Звук как у хлопушки, поэтому никто не слышал, – продолжал криминалист. – Схватил три пули в живот, в упор.

– Понятно, – капитан поднялся с колен. – Лисица, когда его?

– Навскидку – около десяти часов назад, точнее – позже, сам знаешь.

– Знаю. Где она?

– В гостиной.

– Можно с ней поговорить?

Лисица пожал плечами.

– Ты особенно не напирай, похоже, ее ударили. Лицо разбито. На шее синяки… Загляни в кухню сначала.

Капитан заглянул. Там царил беспорядок. Опрокинутый табурет, разбитая чашка, две литровые бутылки виски – одна, полупустая, на столе, другая, опустошенная, на полу.

– Похоже, он пил, – сказал Лисица. – Почти полтора литра…

– Похоже.

…– Софья Юрьевна Белецкая? – спросил он, рассматривая молоденькую растрепанную женщину, сидевшую с ногами на диване. Она была в туфлях и пальто, видимо, не сообразила снять. Вид у нее был странноватый, и он подумал, что она не в себе.

Соня подняла на капитана затравленный взгляд. Он увидел ссадину на левой щеке.

– Расскажите, что случилось.

– Я убила Славу, – она сглотнула и закашлялась. Он видел, как на ее шее напряглись жилы и налились краснотой пятна… Следы пальцев?

– Владислава Житкова?

– Да. Я убила мужа, Владислава Житкова.

– Каким образом?

– Выстрелила из пистолета… Несколько раз.

– Когда это произошло?

– Вчера около одиннадцати вечера… или позже. Не знаю.

– Чей пистолет?

– Мой. Слава подарил. Учил стрелять. Он любил оружие. У нас четыре ружья… – Она нечетко произносила слова, откашливалась и мучительно сглатывала. Голос был сиплым. Ей было трудно говорить. Она поминутно трогала рукой щеку и горло… Смотрела мимо капитана, куда-то в пространство.

– Где хранился пистолет?

– В сейфе.

– То есть вы взяли его из сейфа?

– Нет… Он был в сумочке…

– Вы держали его в сумочке?

– Да. В тот вечер…

– Когда вы взяли его из сейфа?

– Днем.

– Зачем вы взяли пистолет из сейфа?

Она пожала плечами.

– Вам кто-нибудь угрожал?

– Нет.

– Зачем вы положили пистолет в сумочку?

Она не ответила.

– Что случилось, когда вы вернулись домой?

– Я убила Славу.

– Почему вы его убили?

– Почему… Испугалась, что он меня убьет, – она снова потрогала горло.

– Что с вашим лицом?

– Слава ударил…

– Вы поссорились?

– Да.

– Во сколько вы вчера вернулись домой?

– Поздно… в одиннадцать.

– Где же вы были?

Соня молчала.

– Почему вы поссорились?

– Слава много пил… Я хотела уйти от него… Он…

– Он бил вас?

– Нет… один раз. Зимой и вчера… Я не хотела идти домой…

– Где вы были вчера? – повторил капитан.

– Гуляла. Потом в кафе.

– Название помните?

– Нет. Около площади.

– Вы были одна?

– Нет.

– С кем вы были?

Она замотала головой и закрыла лицо руками…

…Она уже полчаса сидела на лавочке во дворе. Не могла заставить себя пойти домой. Она надеялась, что мужа нет дома, он часто уходит куда-то, возвращается поздно, когда она уже в постели… Но в окнах был свет, и она сидела на лавочке и смотрела на освещенные окна квартиры, зная, что Слава ждет. Говорила себе: иди! И не могла. Чувство тупика, безнадежное, безвыходное, безжизненное. Чувство ошибки, страшной, непоправимой…

…Как-то в середине января Соня столкнулась с Белецким на улице. День был прекрасный, снежный и солнечный, она купила совершенно изумительные туфли, очень дорогие, представляла, как покажет их Славе – наденет и пройдется перед ним, а он скажет: ах ты умница моя…

Белецкий обрадовался, расцеловал ее, затащил на «перекус» в «Белую сову», рассказал, что они смотались на неделю в Зальцбург покататься на лыжах. Правда, каталась в основном Рита, а он сидел в баре, пил пиво. Он взял ее руку, заглянул в глаза, сказал со вздохом, что завидует Славичу. Как этот увалень ухитрился… «Ума не приложу», – сказал Белецкий. Соня сначала смущалась, а потом, после рюмки красного вина, охотно смеялась его шуткам, а он держал ее за руку и заглядывал в глаза. Правила охмуряжа включали в себя также легкость необычайную в обращении, восхищение в глазах, ласковость в обволакивающем голосе…

Соня летела домой как на крыльях…

Он позвонил ей на другой день, и они пили кофе в баре «Тутси». Он попросил принести им четыре пирожных, самых вкусных; она запротестовала, сказав, что не ест пирожных, а он возразил, что женские губки должны быть сладкими. Он так сказал это, что Соня вспыхнула…

…А потом он позвал ее на «явочную» квартиру, принадлежащую банку, сказал, что угостит своим фирменным блюдом – ризотто. По собственному рецепту. На Лесопарковую, шестнадцать. Она приняла приглашение; с горящими глазами и колотящимся сердцем поднялась на третий этаж, нажала красную кнопку звонка. Белецкий втащил ее внутрь; они целовались прямо в прихожей, она, как была, в шубке, румяная и холодная с мороза, он – в синем клетчатом фартуке, нетерпеливый, разгоряченный, от плиты…

…Когда она уходила, он протянул ей ключ и веско сказал: «Завтра в два. Придешь первая, я люблю, когда меня ждут…»

…Она не стала звонить, открыла дверь своим ключом. В прихожей горел свет. Она, как была, не раздеваясь, с сумочкой через плечо, прошла в гостиную. Сияла парадная люстра, но комната была пуста. Она пошла на кухню, стала на пороге. Слава сидел за столом, перед ним – бутылка виски и стакан.

– Слава… Опять пьешь? – она стала в дверях.

– Пришла, жена… Садись. Налить? – он поднял на нее глаза, и столько боли было в его глазах, что Соня содрогнулась.

– Ты что-нибудь ел?

Он пожал плечами.

– Где ты была? У подруги? Или… с ним?

– Просто бродила по улицам… Настроение накатило. Я не вижусь с ним, мы же все уже обсудили. Сколько можно?