Читать книгу "Операция "Дуб". Звездный час Отто Скорцени - Грег Аннусек"

* * *

К середине дня Скорцени и десантники на Гран-Сассо радовались успеху операции, которая практически завершилась. Все, что оставалось, — доставить Муссолини обратно на аэродром Пратика ди Маре и посадить в самолет, направляющийся в Германию. Но эта внешне незначительная деталь породила один из самых жутких моментов в истории операции «Дуб».

По не вполне понятным причинам немцы отказались от самого очевидного решения, а именно — доставить дуче в долину фуникулером, а оттуда под защитой батальона майора Морса дальше в Рим. Позднее Скорцени заявлял, что переправлять Муссолини по суше было слишком рискованно, возможно, ввиду того, что итальянские войска в том районе могли устроить нечто вроде засады. Возможно также, хотя и маловероятно, что немцы боялись вмешательства со стороны разгневанного гражданского населения, настроенного враждебно по отношению к дуче.

До рейда генерал Штудент решил, что Муссолини необходимо доставить в Пратика-ди-Маре на самолете «Физелер Шторьх». «Шторьх» был легким (однотонным) двухместным самолетом, способным взлетать и приземляться на ограниченном пространстве. Его длинные, тонкие, как стебельки, шасси имели мощные амортизаторы, позволявшие гасить сильный удар при касании взлетно-посадочной полосы. «Шторьх» также известен своими необычными свойствами. При благоприятной ветровой обстановке этот бросающий вызов гравитации самолет мог почти неподвижно зависать в воздухе, как вертолет. Согласно плану Штудента, второй «Шторьх» предназначался для Скорцени, который затем должен был встретиться с дуче на аэродроме Пратика и сопроводить его в Германию.

Капитану Генриху Герлаху, персональному пилоту генерала Штудента, дали задание доставить Муссолини в Германию. (Именно с Герлахом Штудент и Скорцени летели из «Волчьего логова» в Рим утром 27 июля, через два дня после итальянского государственного переворота.) В день рейда, пока Скорцени штурмовал «Кампо Императоре», а планеры спускались с облаков, Герлах кружил над горными вершинами. Как только дуче был освобожден, а отель захвачен, — немцы в качестве знака успешного завершения операции вывесили из окон простыни, — перед Герлахом встала дилемма: пытаться посадить свой «Шторьх» там, где приземлились планеры, то есть на плато у отеля, или садиться в долине. Будучи опытным пилотом, Герлах выбрал первый вариант, «несмотря на очевидные трудности» (по выражению Штудента).

Ко всеобщему изумлению, Герлах посадил «Шторьх» практически идеально, ему удалось затормозить самолет, развернув его под углом к встречному ветру. Но его подвиг вскоре омрачило внезапное ошеломляющее заявление Скорцени, который сказал, что решил лететь в Рим с Герлахом и Муссолини. «Шторьх» Скорцени приземлился в долине у нижней станции фуникулера, но при посадке повредил шасси.

Герлаха подобное требование потрясло. Горная местность и разреженный воздух делали взлет довольно рискованным даже без дополнительного бремени в виде почти двухметрового Скорцени. Пораженный летчик наотрез отказался.

Позднее Скорцени попытался оправдать свое явно нелепое требование. «Завершись взлет катастрофой, — обосновывал Скорцени, — я мог бы обрести утешение, только лишившись рассудка. Каково было бы мне встречаться с Гитлером и докладывать, что задание успешно выполнено, но Муссолини погиб вскоре после освобождения? А поскольку иной возможности тайно доставить дуче в Рим не оставалось, я предпочел разделить опасности этого полета, несмотря на то что мое присутствие в самолете невольно их увеличивало». (В отличие генерала Штудента Скорцени утверждал, что немцы обсуждали три возможных плана возвращения Муссолини в Рим. Согласно воспоминаниям Скорцени, доставка дуче из Гран-Сассо по воздуху была третьей, наименее желательной возможностью.)

Нет нужды говорить, что это взгляд довольно парадоксальный. Но при необходимости Скорцени умел убеждать, и Герлах в конце концов согласился, сердито заявив, что если во время взлета что-то пойдет не так, он за это не отвечает. «Несмотря на огромные сомнения, — писал позднее Штудент, — Герлах, в конечном счете, поддался на уговоры и согласился. Затем Герлах и Скорцени вместе уговорили Муссолини».

Дуче, сам будучи летчиком, не выказывал энтузиазма в отношении полета на «Шторьхе» — со Скорцени или без него, — но в итоге также согласился. Он попросил лишь разрешения вернуться в Рокка-делле-Каминате, свое загородное поместье в Романье. Как указывалось ранее, с такой же просьбой он вскоре после ареста обратился к Бадольо. И вновь Муссолини было в этом отказано. У Скорцени был приказ после краткой остановки в Пратика, где им предстояла пересадка на другой самолет, доставить бывшего диктатора прямиком в Германию. Чтобы подсластить пилюлю, Скорцени сообщил дуче, что его жена и двое детей-подростков уже летят в Мюнхен. Эсэсовцы Скорцени в тот же день «освободили» их из Рокка-делла-Камеинате.

* * *

Когда дуче покидал отель «Кампо Императоре», ему представили прибывшего на фуникулере майора Морса. Формально всей спасательной операцией командовал Морс. «Муссолини был небрит и выглядел неважно, — вспоминал Морс. — Он сказал, что рад, что его спасли именно немцы, а не англичане. Просил нас никого не убивать». В итоге немцы вскоре отпустили большинство итальянских солдат.

Тут Муссолини обнаружил, что на него направлен объектив жужжащей кинокамеры. Смекалистые немецкие пропагандисты притащили с собой на фуникулере кинооператора, чтобы запечатлеть для грядущих поколений триумф Гран-Сассо. На кадрах появившегося вскоре киножурнала дуче в большом, не по размеру темном пальто и черной фетровой шляпе стоит перед отелем, с обеих сторон окруженный плотной толпой радостных немецких солдат. Сам Муссолини выглядит усталым и улыбается довольно вымученно.

Затем Муссолини пересек обдуваемое ветром плато и залез в «Шторьх». Пока он шагал к самолету, немецкие солдаты, а также некоторые итальянские карабинеры подняли руки в фашистском приветствии и прокричали «дуче!». Муссолини занял свое место на втором сиденье, сразу за кабиной пилота. Скорцени расположился в багажном отделении позади дуче. Всем пришлось сильно потесниться.

Примерно в 3 часа дня они были готовы лететь. Условия взлета напоминали отрыв от палубы авианосца: импровизированной взлетно-посадочной полосой служил спускающийся к глубокой пропасти склон длиной не более 180 метров. Герлах выжал из единственного 240-сильного мотора «Шторьха» полный газ, но машина не сдвинулась с места. Следуя указаниям пилота, несколько немецких солдат подтолкнули самолет, и Герлаху удалось тронуться. Затем по его сигналу люди отпустили «Шторьх», и он поскакал вниз по холму под приветственные крики военных. Летательный аппарат сильно тряхнуло, когда он прокатился по обломкам камней, которые невозможно было убрать.

Ближе к концу склона путь «Шторьха» пересекала узкая канава. В последний момент Герлах потянул штурвал на себя, и самолет приподнялся на пару сантиметров, уйдя немного влево, прежде чем снова уткнуться в землю. «В ту же секунду левое шасси снова ударяется о землю, — писал Скорцени, двумя руками уцепившийся за стальной каркас. — Машину снова тянет вниз, и мы устремляемся к самому обрыву. Нас уводит влево, и вот мы уже над краем бездны. У меня перехватывает дыхание, я зажмуриваю глаза в ожидании неизбежного конца. Ветер свистит у нас в ушах».