Читать книгу "КГБ и власть - Филипп Бобков"

Публикации об уголовных делах с акцентом на то, что привлекаемые к ответственности, как правило, больные люди, насколько мне помнится, начала «Литературная газета». Так хотелось утвердить общественное мнение в том, что лица, именовавшиеся правозащитниками, чуть ли не все — душевнобольные.

Действительно, в то время несколько человек, привлекавшихся по статье 70 УК СССР, на основании решения судов были направлены на излечение в психиатрические больницы. За этих-то душевнобольных и взялись журналисты! Совсем нетрудно было доказать, что эти люди действительно больны, но из этого никак не следовало, будто они все душевнобольные, как утверждала газета. Ну, а вслед за этим начался настоящий шабаш: вот кто является врагами строя — несчастные больные люди!

Непродуманное выступление газеты положило начало кампании, развернутой против СССР на Западе.

Началась газетная шумиха. Развернулись целые баталии вокруг ряда граждан, как уверяли журналисты, вполне здоровых, но насильно заключенных в «психушки» по указанию органов госбезопасности. Я и раньше считал вредным, когда болезнь человека делают предметом публичного обсуждения, потому и сегодня не хочу называть фамилии людей, находившихся на излечении в психиатрических больницах.

Особенно показателен случай, хорошо известный и у нас, и за рубежом.

Героем многих очерков того времени был генерал-майор Григоренко — о нем писали в советской печати, защищали на Западе. Он стал почти символом правозащитного движения.

Генерал-майор Григоренко, преподаватель одной из военных академий, после XX съезда КПСС и разоблачения культа личности Сталина выступил с критикой Политбюро, позволив крайне негативные оценки деятельности руководства партии. Его выступления были подвергнуты сокрушительному разгрому, и генерала отправили в Хабаровск для продолжения службы.

Вот так, в частности, проявлялась непоследовательность, которая постоянно сопровождала проведение в жизнь решений XX съезда. Разоблачили, и что дальше? Руководство партии заняло позицию пассивного наблюдателя. Разоблачать культ личности Сталина, изымать его книги и портреты очень просто, но какую линию вести в отношении генерала Григоренко, который честно, но явно с экстремистских позиций выступил против культа? Ссылка в Хабаровск — вовсе не решение вопроса.

А Григоренко, теперь уже изрядно травмированный, продолжал «разоблачения», его, что называется, «понесло». Он привлек сына к изготовлению листовок, порочащих государственный строй, и оба занялись их распространением.

За противозаконные акции военная контрразведка привлекла генерала к уголовной ответственности.

Однако медицинская экспертиза дала заключение о его психической неполноценности.

Григоренко освободили от наказания, но звания генерала, которого он был лишен, суд не восстановил, и ему не назначили соответствующей пенсии. Все это подтолкнуло Петра Григоренко к дальнейшему конфликту с властями.

Я столкнулся с Григоренко, когда он был уже уволен из армии и занялся организацией антиобщественных акций. Хотелось остановить такое развитие событий.

Как начальник 5-го Управления, обратился к заместителю Председателя КГБ Циневу, ведавшему военной контрразведкой: нужно поставить вопрос о восстановлении генеральского звания Григоренко и назначении ему военной пенсии. Однако Цинев меня не поддержал и сослался на министра обороны СССР маршала Р. Я. Малиновского. У меня зародилось сомнение: может быть, Циневу просто неловко поднимать этот вопрос перед Малиновским, так как на лишении Григоренко генеральского звания скорее всего настаивал именно он, Цинев… Он «разоблачил врага», а теперь нужно поправлять свой промах. Однако это было совсем не в его характере: Цинев, в общем-то человек довольно решительный, в каких-то случаях бывал трусоват.

И вот еще такой примечательный факт: в конце семидесятых или в начале восьмидесятых годов в Москве проходил Международный симпозиум по шизофрении. Конечно же, вокруг симпозиума нагнеталась истерия: «В СССР используют психиатрическую науку в борьбе с инакомыслием!» Академик А. В. Снежневский, человек высокообразованный и далекий от политики, бесхитростный интеллигент, подвергся яростным нападкам. Некоторые участники симпозиума потребовали, чтобы их допустили в лечебницы для осмотра больных. Те, кто особенно активно этого добивался, явно рассчитывали, что власти допуска не дадут, и всячески подогревали страсти. И вдруг допуск разрешили. Сразу уменьшилось число желающих посетить больных.

Но кое-кто все же решил посмотреть на Григоренко, который в то время находился на излечении в «Белых Столбах» под Москвой. Когда посетителей провели к Григоренко, они увидели, что тот сидит перед выключенным телевизором и активно «реагирует» на только ему видимые события на экране. Впоследствии фоторепортаж об этом посещении больницы был опубликован в журнале «Штерн».

В числе посетивших больницу в «Белых Столбах» были участники Международного симпозиума; его ответственный секретарь Ли и швед Перрес, подвергшийся за это критике в печати.

Случай с Григоренко — далеко не единственный. Явно в нарушение медицинской этики в печати постоянно склонялись фамилии людей якобы здоровых, но упрятанных в «психушки» по воле КГБ. Когда некоторые из них оказались на Западе, они и там попадали в соответствующие больницы. Таких «незаслуженно обиженных пациентов» можно было встретить в лечебницах Франции, Великобритании, Израиля, США и других стран. Зачинщики кампании вокруг «психушек» о своем конфузе читателей, конечно, не известили. Предпочли промолчать, ведь к ответу за клевету у нас, как известно, никто не привлекался. К сожалению, легенды о «психушках» поныне в ходу.

Не раз приходилось слышать; КГБ занимается политическим сыском и прослушивает телефонные переговоры не только в частных квартирах, но и в служебных помещениях, вплоть до ЦК КПСС и других высоких государственных учреждений. Странно, что об этом говорят лица, занимавшие высокие посты в Советском государстве и даже стоявшие во главе его. Опровергать досужие домыслы очень сложно, ибо в последнее время стали появляться лихие «свидетели» из спецслужб.

Прослушивание телефонных переговоров существует в практике всех спецслужб, но оно строго регламентировано, есть четкие ограничения: в каких случаях допускаются подобные методы, и совсем непросто получить на это разрешение.

Мне хотелось бы все-таки уточнить, как обстояло дело в действительности. Во-первых, никакого массового подслушивания и прослушивания в нашей стране не осуществлялось, во многих областных центрах даже и служб таких нет. Во-вторых, решением партийных и государственных органов, оформленным приказами по КГБ СССР, запрещалось использование такого рода средств в отношении партийных и советских руководителей всех уровней, выборных комсомольских и профсоюзных работников, начиная с районного звена, членов коллегий министерств и ведомств, сотрудников партийной и комсомольской печати, народных депутатов всех уровней. Никто не имел права нарушить эти приказы. Я пишу это для ясности, а не в качестве оправдания.

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ГЛАСНОСТЬ

ПОСЛЕ XX СЪЕЗДА многое стало меняться в работе органов госбезопасности, появилась потребность широкого общения с людьми, и это привело наших работников в массовые аудитории. Они выступали в самых разных коллективах, рассказывали о задачах, которые ставит перед собой комитет. Целью этих мероприятий было одно: деятельность органов госбезопасности должна быть понятна людям.