Читать книгу "Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной - Юлия Вознесенская"

Анна возмущенно вскрикнула, инспектор крякнул, но Апраксина успокоила их и для Анны прибавила по-русски:

— Не надо обижаться, Анна! Перед нами много страдавший и психически неуравновешенный человек, так будем снисходительны к больному человеку, — и добавила уже по-немецки: — Продолжайте, пожалуйста, госпожа Шмидт, мы все вас очень внимательно слушаем.

— Спасибо, госпожа графиня… Ну вот, я не могла больше терпеть и решила принять меры. Я выследила его вот с этой женщиной! — Палец Евы обвиняющее указал на Татьяну. — Я не понимаю, как она вдруг снова оказалась живой…

— Ева, замолчи сейчас же! — приказал Хорст Шмидт, с ненавистью глядя на жену, — Мои женщины — это мое личное дело!

— Ты всегда так говорил, Хорст, и я молчала сколько могла, но сегодня я не буду молчать, я все скажу!

— Замолчать придется вам, господин Шмидт, — негромко сказал инспектор Миллер. — Иначе я вынужден буду вас отсюда вывести и отвезти прямиком в тюрьму.

Шмидт умолк.

— Так вот, — продолжала Ева Шмидт, совершенно не обратив внимания на слова инспектора, — я видела своими глазами, как он ее — вот ее! — задушил и потом утопил в пруду. Он схватил эту девушку за волосы и держал ее голову под водой, пока она не захлебнулась и не перестала брыкаться. Потом он затолкал ее тело под мост и ушел. Я поняла, что это уже не его личное дело, а уголовное дело!

Апраксина тревожно поглядела на Татьяну, но убедившись, что та слушает Еву Шмидт внимательно, но очень спокойно, видимо далеко не все понимая, успокоилась и сама.

— И не одна я видела Хорста в тот день в «Парадизе», — продолжала госпожа Шмидт.

— А! Наконец-то ты переходишь к своим собственным делишкам, старая стерва! — торжествующе сказал Шмидт и громко расхохотался.

Но жена, казалось, его не услышала. Она продолжала тем же монотонным голосом:

— Его видела в «Парадизе» княгиня Кето Махарадзе, видела его вот с нею! — И она опять уставила обвиняющий перст на Татьяну. — Поначалу я не придала этому значения, поскольку княгиня ничего мне об этом не сказала. Но молчала она только до тех пор, пока в ее дом не пришли из полиции и не предъявили ей для опознания фотографию убитой девушки. Она ее не опознала. Но мне она сказала, что видела моего мужа в «Парадизе» вместе с особой, фотографию которой ей предъявили сотрудники полиции. Она обещала мне, что будет молчать, если полиция не станет на нее слишком нажимать. Княгине очень нравился мой массаж, она много раз говорила, что только у меня такие крепкие и одновременно нежные руки. Я думаю, она не хотела терять меня. Но полиции она боялась и в тот же день начала увольнять слуг.

— Госпожа Шмидт, вы сказали мужу, что видели его в саду и что его видела княгиня Махарадзе? — спросил инспектор Миллер.

— А как же! Сказала в тот же день. Я думала, он после этого образумится и станет вести себя как следует.

— И как реагировал ваш муж?

— Он страшно перепугался и стал умолять меня спасти его, обещая за это верность на всю оставшуюся жизнь… Он сказал, что это можно сделать одним-единственным способом — убив княгиню Кето. Я не хотела терять мужа, и я это сделала. Я думала, что все это привяжет его ко мне… Но сегодня все изменилось, и я больше ничего не хочу, кроме одного: я хочу умереть, как умерли эти женщины, молодая и старая. Ведь теперь-то я знаю, что он все равно собирался бросить меня и сбежать от меня в Америку! — И госпожа Ева Шмидт обиженно заплакала.

— Я понимаю, что этот господин редкостный мерзавец, а наша бывшая сиделка — дура каких свет не видел, — сказала вдруг бабушка Нина, о которой все на время позабыли. — Но одного я так и не поняла: так на ком же этот господин женат? Он что, действительно вдовец той бедной утопленницы?

— Не утопленницы, а русалки, — поправила ее Апраксина. — Мы привыкли звать бедную Наташу Беляеву «русалкой» с того времени, когда еще ничего о ней не знали. Да, господин Шмидт — вдовец Натальи Беляевой и муж госпожи Евы Шмидт.

— Это как же так получается? — удивилась княгиня Нина.

— А он был женат на них обеих! — пояснила Апраксина. — Он официально оформил брак с Наташей Беляевой в Советском Союзе, будучи при этом уже много лет женат в Германии.

— Нет, каков негодяй! — возмутилась княгиня. — Инспектор, а можно уже убрать этого человека из моего дома? Я не хочу больше терпеть его тут.

— Ваша просьба будет немедленно исполнена, княгиня, — сказал инспектор Миллер и тут же велел полицейским увести обоих супругов. Еве Шмидт наручников надевать не стали, ее просто взяли под руки.

Когда арестованных вывели, в гостиной наступила тишина. Какой-то рассеянный шмель залетел сквозь открытые на веранду двери и начал кружить по комнате с гудением, чем-то напоминавшим самоуверенный бас господина Хорста Шмидта… Все смотрели на шмеля и молчали.

И тут на пороге спальни появилась скорбная фигура в белом балахоне.

— Ну теперь-то я могу уже выйти? Я ждала-ждала, пока за мной кто-нибудь придет, но никто обо мне так и не вспомнил!

Это была Эльжбета, с блеском сыгравшая короткую роль призрака княгини Кето, а потом начисто забытая неблагодарными зрителями! И как ни велико было угнетенное напряжение в комнате, но при виде Эльжбеты все дружно рассмеялись и тут же принялись наперебой обсуждать игру Эльжбеты и Татьяны и весь спектакль в целом.

— Да простят меня наши молодые актрисы, — сказала бабушка Нина, — но лучше всех играл, конечно, господин Хорст Шмидт. Какой великий актер погиб! Конечно, мне тяжело было узнать, как и почему погибла моя несчастная невестка Кето, но все-таки не оценить его игру я не могла. Однако мы забыли о той, кому принадлежала идея и режиссура этого неподражаемого спектакля — о графине Апраксиной!

А графини Апраксиной в гостиной уже не было. Никто не успел заметить, как инспектор Миллер и графиня Апраксина покинули гостиную бабушки Нины — они ушли по-английски, не прощаясь.

* * *

Через три дня на кладбище «Перлаховский Лес» состоялись скромные похороны Натальи Беляевой. Полиция наконец установила ее личность, и тело бедной «русалки» было отдано для похорон ее сестре Татьяне Беляевой, проживающей в Мюнхене на законных основаниях. Кладбище выбрала графиня Апраксина.

— Это очень хорошее место! — сказала она Татьяне. — До войны тут был только лес, а во время войны на его окраине построили тюрьму для военных преступников; вот их и стали хоронить после казни прямо в лесу. На этом кладбище похоронены члены антифашистского студенческого движения «Белая Роза». Участником его был наш прихожанин, русский немец Александр Шморель, православный мученик за веру. Он написал философскую работу о несовместимости христианства и фашизма. Нацисты требовали, чтобы он отрекся от нее в печати и обещали за это сохранить ему жизнь. Но он устоял и принял мученическую смерть. Я покажу вам, Таня, его могилу: на ней всегда лежат белые розы. Потом здесь стали хоронить и других усопших, кладбище разрослось, но лес постарались сохранить. А еще позже здесь построили русский храм и стали хоронить и других православных. Здесь похоронена сестра композитора Рахманинова, поэт Евгений Кушев, муж писательницы Юлии Вознесенской, болгарский священник отец Николай и другие наши эмигранты.