Читать книгу "Мэрилин Монро. Жизнь и смерть секс-символа Америки - Елена Прокофьева"

Но 1 августа у нее произошел выкидыш. Беременность была внематочной. Потеря подкосила Мэрилин. Вдобавок, выписавшись из больницы, она получила письмо от собственной матери. Бессердечие Глэдис можно объяснить разве что психическим расстройством. Она писала, что, по ее мнению, случившееся только к лучшему, поскольку Мэрилин не готова к материнству и к налагаемым им обязанностям. (И в самом деле, кто, как не Глэдис Бейкер, ведал толк в материнских обязанностях?) "Ты безответственный человек, дорогое мое дитя".

Слова Глэдис прозвучали приговором, и хуже всего, что Мэрилин действительно почувствовала себя приговоренной.

Если в первый месяц пребывания в Амангасетте она впервые за много лет обходилась почти без таблеток, то теперь ей, чтобы успокоиться и уснуть, снова требовались горсти барбитуратов. Иногда Мэрилин еще и забивала лекарство шампанским — и потом целыми днями бродила по дому сомнамбулой, шатаясь от слабости.

Неудачная беременность стала еще одной трещиной в браке Монро с Миллером, хотя тут уж он точно не был ни в чем виноват. Артур всячески поддерживал жену. А журналистам на их довольно бестактные в данной ситуации вопросы говорил: "Она хочет иметь столько детей, сколько получится, я хочу того же. В ней больше отваги, чем в ком бы то ни было".

Но в конце лета и осенью 1957 года никакой отваги у Мэрилин не наблюдалось.

Зимой Монро отвлеклась от своих горестей на обустройство "Фермы Артура" — большой крестьянской усадьбы, неплохо сохранившейся с XVIII века. Купленная Миллером (хотя в основном на средства жены) неподалеку от его старого жилища в Коннектикуте, близ Роксберри, "Ферма" должна была стать постоянным пристанищем семьи. Супруги мечтали, что здесь вырастут их дети.

Соседи приняли новичков радушно, хотя и не без некоторого удивления.

"Эти американские сквайры воспринимали Мэрилин как Марию-Антуанетту, разыгрывавшую из себя деревенскую девчонку, — пишет Энтони Саммерс. — Здесь, как нигде, могла она проявить свою любовь ко всему живому. Своего пса Хьюго, вымокшего на дожде и грязного, она впускала в только что прибранную гостиную. Под свою опеку Мэрилин взяла умиравшую от голода Синди, полукровку, неизвестно какой породы, приковылявшую на задний двор. На сцене устроила она кормушки для птиц и постоянно сокрушалась о том, как трудно птицам питаться во время сезонных перелетов. Она приобрела двух длиннохвостых говорящих попугаев, которые с тех пор совершали многократные перелеты в Голливуд и обратно. Своего любимца Батча она пронесла тайком на борт самолета, летевшего в Нью-Йорк. В пути птица оживилась и пронзительно закричала: "Я птичка Мэрилин, я птичка Мэрилин!""

Покупка "Фермы Артура" была очередной попыткой Монро и Миллера обрести счастье в семейной жизни. Но одна из проблем состояла в том, что жизнь эта осуществлялась почти полностью на деньги Мэрилин. И, хотя Мэри Грейс много лет содержала Артура, повторение ситуации во втором браке сильно тяготило его. Миллер не хотел быть альфонсом при богатой и знаменитой жене. В конце концов, это шло вразрез с его отношением к Мэрилин как к маленькой девочке, нуждающейся в опеке и покровительстве.

Мэрилин, в свою очередь, тоже начинал тяготить затянувшийся "отпуск". Она соскучилась по работе. И все чаще задумывалась о новом возвращении в Голливуд.

Забавно, но и драматично, что во время отсутствия Мэрилин Монро голливудские магнаты занялись выращиванием ее клонов.

"Например, в "Fox" монополией на обесцвечивание волос перекисью располагала Джейн Мэнсфилд, носившая знаменитое платье из златотканой парчи, в котором Мэрилин блистала в ленте "Джентльмены предпочитают блондинок", — пишет Дональд Спото, — а Шерри Норт унаследовала от Мэрилин из гой же картины красное платье, украшенное жемчужинками. В студии "Universal International" ее слишком тесные бюстгальтеры из двух фильмов дали напрокат Мэми ван Дорен; облегающий корсаж из "Реки, не текущей вспять", был передан Корин Калве, игравшей в картине "Река Паудер"; в белом складчатом платье Мэрилин из "Зуда седьмого года" кружилась в картине "Холостяцкая квартира" Розанна Эрлен; костюмы Мэрилин из нескольких лент носила в своих фильмах Барбара Николе. На студии "Columbia" актрису Клио Мур учили походке Мэрилин, а на студиях "MGM" и "RKO" Барбаре Лэнг, Джой Лэнсинг, Диане Доре и Беверли Майкле приходилось часами просматривать фрагменты фильмов, в которых была занята Мэрилин, анализируя ее манеру игры… Большинству из этих женщин так никогда и не представился случай узнать, умеют ли они делать что-либо еще, кроме как пытаться верно имитировать другую актрису".

Летом 1958 года Билли Уайлдер прислал Мэрилин сценарий фильма "Некоторые любят погорячее", написанный им в соавторстве с Изи Даймондом, — веселую историю с переодеваниями, типичную комедию положений.

За основу Уайлдер и Даймонд взяли сюжет французской картины 30-х годов "Фанфары любви" и ее одноименного римейка 1951 года, снятого в Германии, но переработали его самым радикальным образом. Действие, как и в фильмах-источниках, крутилось вокруг двух музыкантов, вынужденных притворяться женщинами, но было перенесено в США конца 20-х годов — в эпоху сухого закона и Великой депрессии. Билли и Изи вписали в сценарий аллюзию на реальное историческое событие: "бойню в День святого Валентина" — организованный по приказанию Аль Капоне расстрел членов конкурирующего мафиозного клана 14 февраля 1929 года в Чикаго. Случайными свидетелями очень похожей разборки гангстеров становятся в "Некоторые любят погорячее" Джо (чью роль сыграл Тони Кёртис) и Джерри (Джек Леммон). И, как все мы отлично помним, прячутся от длинных рук мафии там, где их точно никто искать не будет, — в женском эстрадном оркестре.

В те времена (в 1958-м, а не 1929-м) большинство голливудских картин уже делались в цвете. И даже контракт Мэрилин предусматривал, что она должна играть исключительно в цветных лентах. Однако Уайлдер решил, что фильм "Некоторые любят погорячее" станет черно-белым. Не только и не столько оттого, что это добавляло весьма уместный в данном случае оттенок ретро, но потому, что накрашенные мужские лица смотрелись бы гротескно, и никто бы не поверил, что эти ряженые парни — такие же девушки, как окружающие их оркестрантки. Мэрилин не хотелось сниматься в ч/б, но ведь обманутой должна была быть в первую очередь ее героиня. Читая сценарий, Монро раздраженно фыркала: "Эта Душечка Кейн так тупа, что не может отличить мужчину от женщины!" Поэтому аргумент, что в черно-белом варианте иллюзия получится более правдоподобной, примирил ее с замыслом режиссера.

Мэрилин, как всегда, была бесподобна в кадре и невыносима на съемочной площадке. На сей раз не оттого, что опаздывала. Хотя все с облегчением выдыхали "Слава богу!", если она вообще соизволяла прийти.

И не из-за того, что постоянно советовалась, тормозя процесс, с Полой Страсберг, которая снова мозолила всем глаза своим нарядом колдуньи — черными платьем, шляпой и очками.

И даже не из-за частых перепадов настроения. Хотя маятник раскачивался все резче. Мэрилин осыпала сотрудников нецензурной бранью, чего никогда не случалось раньше. Однажды помощник режиссера попробовал вытащить ее из гримерки, где она читала "Права человека" Томаса Пейна. Мэрилин обматерила бедолагу, послав по весьма сложносочиненному адресу. Видимо, она реализовала таким образом свои права человека, — так, как понимала их в те минуты.