Читать книгу "Хватай и беги - Джефф Эбботт"

— Я не уверен, что Кико мне поверил, — произнес Уит. — У меня сложилось твердое убеждение, что этот тип знает больше меня. Он выглядел более чем уверенно. Может ли он стоять за этим делом? За кражей денег?

Лицо Евы в искусственном свете казалось очень бледным.

— Не представляю, как ему удалось бы это сделать. Он не знал, в каком месте я должна была получить деньги.

— За тобой следил Гарри. Почему бы и Кико не сделать то же самое? Это был бы гениальный ход. Он получает деньги, люди Беллини кидаются друг на друга и занимаются самоуничтожением, а ему не придется при этом даже пальцем пошевелить. Затем со своими пятью миллионами Кико занимает создавшуюся в результате разборок нишу и сохраняет кокаин для продажи. За один день он мог удвоить свой доход.

Наблюдая за реакцией Евы, Уит понял, что она, полностью сосредоточившись на происках Бакса, явно не обдумывала такой вариант. Ее лицо стало почти пепельным.

— Уит, тогда нам остается только бежать.

— И бросить Гуча? Для меня это абсолютно неприемлемо.

— Он для тебя так много значит, да?

— Да.

— Несколько странно, учитывая то, что у тебя пять братьев. Тебе едва ли нужен еще один, дорогой. Ты близок с братьями?

— С Марком — да, а с остальными — не очень. Я, конечно, люблю их всех, но мы нечасто встречаемся, ведь я один остался в Порт-Лео. Правда, после того как отец заболел, они приезжают чаще.

Ева сложила руки на коленях.

— А я думала, что мое исчезновение заставит вас сплотиться.

— Раненые расползаются по своим углам, — сказал Уит. — Тогда мы все пережили маленькую смерть. В определенной мере это нас закалило и сблизило, но одновременно заставило более настороженно относиться к людям.

— Прости.

— Не стоит, — успокоил ее Уит. — Знаешь, я не испытываю к тебе ненависти. Это правда, если учесть, что я рисковал, спасая тебя. Но твое «прости» ничего не решает, поскольку я не верю, что ты изменила отношение к своему поступку тридцатилетней давности. Ты прожила ту жизнь, которую хотела, мама.

— Откуда тебе знать, Уит?

— Если уж ты решила никогда не возвращаться домой, к семье, то…

— Послушай, Уит, — прервала его Ева и присела рядом с ним. — В том, что случилось, я жалею лишь об одном, — тихо сказала она. — Мне нужно было забрать тебя с собой, и я почти это сделала. Но Бейб никогда бы тебя не отпустил.

— Ты права. Он любит своих детей.

Ева вздрогнула, как от удара.

— Я тоже тебя люблю.

— Оставить нас одних — довольно странное выражение любви.

— Я была странной матерью, это правда.

— Ладно, но скажи наконец, зачем ты так поступила?

— Разве теперь это имеет значение? — Она поднялась, зашла в ванную, ополоснула лицо и, вернувшись в комнату, насухо вытерлась полотенцем.

— А разве не имеет значения то, что я и мой друг можем умереть, пытаясь спасти тебя?

— В глубине своего сердца ты, наверное, простил меня и еще любишь. Сердце человека способно выдержать гораздо больше, чем нам иногда кажется. — Она сложила полотенце. — Еще несколько дней назад я не была уверена, что все еще люблю тебя, Уит. Ты и твои братья были для меня скорее образами, чем живыми людьми. Я не знала, как вы взрослели, превращаясь в мужчин; мне трудно представить, какими людьми вы стали. В моей памяти нет тех лет, которые связывали бы нас вместе. Хотя Бог знает, что я об этом думала. И я пожертвовала ради вас тридцать лет назад гораздо большим, чем вы можете себе представить.

— Чем, например?

Ева сжала губы, будто спохватившись, что сказала слишком много.

— Это действительно уже не имеет значения. Если я все расскажу тебе, это будет выглядеть так, будто мне нужно вымолить для себя понимание или любовь. А ты должен сам с этим определиться, без меня, — последние слова Ева произнесла почти шепотом.

— Любовь не уходит и не умирает, — голос Уита зазвенел. — Это люди уходят от любви. Тебя я люблю хотя бы за то, что ты дала мне жизнь. И я любил тебя, когда ты ушла, поскольку больше всего на свете хотел, чтобы ты вернулась, чтобы у меня была мать. Может быть, на этот раз из нас двоих уйду я.

— Но пока у тебя не возникало такого желания, — с неподдельным испугом сказала Ева, и Уиту стало стыдно за свои слова и причиненную ими боль. Но слова не могут быть приравнены к годам равнодушного молчания, и в какой-то момент он даже испытал к ней ненависть, вспомнив, что она сделала с их семьей. Сила этой неожиданной злобной вспышки вызвала в нем приступ слабости и головокружения, в висках застучало.

— Я пытаюсь спасти тебя, а не изменить, — угрюмо заявил он. — Что будет, если нам удастся выпутаться? Снова ударишься в бега? Или вдруг осознаешь, что ты действительно моя мама?

— Я больше никогда, слышишь, никогда не отпущу тебя, Уит. После того, что ты для меня сделал, я всегда буду рядом с тобой. — Она подошла, села рядом с ним, обняв одной рукой, и на мгновение прикосновение Евы превратилось в воспоминание. Он увидел, как она держит его на руках, сидя на заднем крыльце их дома, и читает ему книгу; поблизости нет никого из братьев. Ему до боли захотелось поверить ей, и он, скрывая свои чувства, прикрыл глаза.

— Давай закажем еду в номер, — предложила Ева. — Ты, кажется, любишь пиццу. Насколько я помню, пепперони с грибами и тонкой корочкой.

— Это моя любимая, — подтвердил он хриплым от волнения голосом.

Ева старалась делать вид, что не замечает состояния сына. Она заказала по телефону пиццу и то и дело украдкой посматривала на Уита. Он вернулся в свою комнату, закрыл дверь и быстро принял душ, пытаясь отогнать от себя мысли о Гуче. Ему не хотелось думать о вырванных ногтях, простреленной голове или изрубленном в блендере пенисе — да мало ли что еще могут придумать эти отморозки Пол и Бакс, если все пойдет не так. Он оделся и возвратился в ее комнату. Ева сидела на кровати и смотрела местный выпуск новостей.

— Ничего нового про убийства или перестрелку в «Пай Шеек», — сообщила она.

— Мы приняли решение до определенной степени доверять Фрэнку. Можем ли мы продолжать ему верить?

Ева молча смотрела на экран телевизора.

— Он любит меня.

— Увы, любовь не всегда гарантирует верность и преданность.

Она повернулась к Уиту и укоризненно сказала:

— Перестань меня подкалывать. В настоящее время мы можем рассчитывать на Фрэнка и работать одной командой.

Он улыбнулся ей.

— Я вовсе не собираюсь иронизировать. Кроме того, в течение тридцати лет ты была избавлена от фамильного сарказма Мозли.

Она рассмеялась.

— Да, это верно. Господи, да ты остряк!