Читать книгу "Исцеление в жизни и смерти - Стивен Левин"

Снова и снова мы мягко возвращаем блуждающее внимание к дыханию, принимаем всё, что возникает в сознании, не удивляемся тонким страхам и сомнениям, мерцающим на экране. Мы развиваем смелость и терпение, сосредоточенность и осознанность, открытость и ясность. За час вам, возможно, придётся десяток раз снова и снова возвращаться к расслаблению живота; точно так же мы раз за разом возвращаем внимание от мимолётных мыслей, которые ненадолго вклиниваются между вниманием и дыханием, а также от возникающих чувств, связанных с ними воспоминаний, воображаемого будущего, к ощущениям, что появляются и исчезают в области ноздрей.

Спокойное признание, наблюдение за происходящим – таким, какое оно есть, помогает нам сохранять бдительность. Осознание того, что мы полностью принимаем каждый миг в его естестве, едва ли способно вызвать отождествление или страдание. Далее, признание того, что в данный момент присутствует оценивающее суждение, едва ли может породить дальнейшие оценки. Понимание того, что в определённый момент присутствует оценивание, позволяет нам оставить этот момент без оценки, даже насладиться им, как можно было бы насладиться призматическим эффектом, возникающим, когда облако закрывает солнце. Чтобы было легче сохранять бдительность по отношению к переменчивому содержанию настоящего, многие используют технику отмечания; она позволяет заметить содержание ума, являющееся в виде безмолвного шёпота в сердце, в виде «суждения», когда ум становится оценивающим, и тогда внимание спокойно возвращается к ощущениям, возникающим с каждым дыханием. Каждое дыхание совершенно уникально. Отмечайте движение страха, его постоянно изменчивый характер, делая про себя отметку «страх», когда он предсказуемо мелькает в уме. Отмечайте изысканность радости, все её изменчивые свойства, равно непостоянные в их струящемся потоке. В таком случае «страх» не пугает, «оценка» лишена оценивающей силы, «радость» не заставляет нас безрадостно жаждать большего. Всё происходит так, как происходит, и любую трудность становится возможным разрешить.

Но здесь опять же нужно отслеживать склонности старого ума. Ваша цель – не замкнуться внутри дыхания, но использовать его как инструмент, позволяющий настроиться на настоящее. Как только нам удалось установить непосредственный контакт с дыханием, если ум обнаруживает импульс страха и сомнения, продолжающий развёртываться самостоятельно, из самого себя, не нужно пытаться справиться с дыханием; позвольте вниманию полноценно войти в поток этого состояния, меняющегося каждый миг, – точно так же, как вы пытаетесь спокойно присутствовать в постоянных изменениях внутри вдоха и выдоха, развивая безоценочное внимание. Осознавая радость, вы доберётесь до небес не быстрее, чем осознавая гнев. Любой объект сознавания равноценен любому другому и даёт вам равную свободу. Когда мы привязываемся к любому прошедшему мгновению, мы размениваем живую истину этого мига на бессознательные мечтания, которые в виде сценариев накладываются на настоящее.

Наблюдая за такими состояниями ума, как скука или гнев, мы можем обрести глубокое пробуждение. Стоит сказать, что многие люди только на относительно высокой стадии развития осознанности могут созерцать приятное с той же бдительностью восприятия, как и неприятное. Чтобы научиться пребывать в потоке восторга, меняющемся каждый миг, с такой же открытостью сердца и спокойствием ума, может потребоваться гораздо больше воодушевления, поскольку восторг обладает соблазнительной природой – способностью вызывать отождествление, завлекать в себя наше «я». Поэтому всё, что возникает в сознании, становится для нас идеальным зеркалом, позволяющим выйти за пределы зависимости от содержаний ума и научиться воспринимать внимание, отражающееся от каждого предмета, начать ясно осознавать само внимание, чтобы оно перестало привязываться к каждому объекту ума – будь то экстаз или горе. Когда мы перестаём ошибочно принимать предметы внимания за внимание как таковое – так Солнце осознаёт, что Луна отражает его собственный свет, обнаруживается наша истинная природа. И никакие цепляния, никакие склонности к чему бы то ни было не препятствуют более нашему исцелению.

В некоторых случаях старый ум, возможно, будет сетовать на то, что постоянное осознание изменчивых образов ума может подавлять спонтанность. Однако во многом то, что мы называем спонтанностью, на самом деле является непроизвольной судорогой. Когда мы полноценно присутствуем в настоящем, возникают варианты выбора, которых мы раньше не замечали, они расширяют, а не сужают охват возможных действий. Это не гипноз, но, скорее, «вывод из гипноза», как когда-то давно отметил один наш друг. Хотя может показаться, будто происходит некое омертвление опыта, на самом деле человек открывается для всё более и более тонких уровней переживания, осознавая, что то, что мы всегда ощущаем как «живость» мышления, в своём существе есть сияющее внимание, воспринимающее мысль.

Тогда бессознательное начинает осознаваться, ведь ничто больше не вырезает, подобно цензору, ни малейших проявлений вытесненного материала, не заслоняет утончённости, мягкости и обширности переживания, скрывающегося за теми явлениями, которые мы очень долго заталкивали глубоко в бессознательное. Никакими словами нельзя описать совершенной радости, свободы и ненасильственного ума. А они – то же самое, что и открытое сердце. Нечему препятствовать, некому страдать. Это глубочайшее исцеление.

Тогда эти вопросы: «кто я?», «кто испытывает боль?», «кто болен?», «кто осознаёт?» – становятся для нас стимулом, побуждающим к тому, чтобы не исключать ни одного явления из поля своего внимания. Боль превращается в текучие ощущения. Мысли становятся пузырями, проходящими сквозь ум, страхи – облаками, постоянно растворяющимися в обширности внимания. Тогда мы смотрим поверх того, «кто» воспринимает явления, и он перестаёт быть фильтром, сквозь который мы всё пропускаем. Возникает непосредственное переживание нашей исконной природы – любви и сознавания. А естественная расслабленность живота, тела и ума сливается с самим существованием.

Многие люди, занимающиеся этой практикой, говорят нам, что слова «наблюдай за дыханием, расслабь живот, откройся сердцем» стали для них напоминанием об осознанности и милосердии, которые выводят их за пределы страдающего ума/тела к глубокому исцеляющему покою.

Такое сосредоточение на дыхании может поначалу представлять трудности. В прошлом мы уделяли очень мало внимания развитию концентрации и осознанности. На начальном этапе может быть трудно удерживать внимание даже на протяжении одного вдоха, не уходя в мечтания планирующего, оценивающего, стремящегося ума. Однако, если проявить должное терпение, такая сосредоточенность постепенно развивается, как и готовность воспринимать происходящее таким, какое оно есть. Куда спешить? Как только человек вступает на путь исцеления, жизнь приобретает новый смысл, и время перестаёт быть врагом. Каждый шаг становится любым возможным шагом, исцелением внутри исцеления, возможностью свободы. Тогда жизнь становится волнующим событием. Такое бдительное внимание, сосредоточенное и вдохновенное, позволяет человеку прикоснуться к удовольствию и боли, присутствующим в уме/теле, и непосредственно приобщиться к тому, что есть, не прибавляя от себя ни капли страха или проекций. Так мы смотрим самим себе прямо в глаза, каждый раз взаимодействуя с собой как будто впервые. Это означает вступление в поток непрестанных изменений: пульсации, покалывания, жара, холода, жёсткости и мягкости, которые даны нам в опыте как собственное тело. Это исследование самих ощущений – в той форме, в какой они возникают в момент обращения к ним. Это прощупывание самых основ опыта, который мы называем жизнью, изучение даже самого восприятия и тех фильтров, через которые проходит всякое явление в нашей жизни. Это значит, что мы подходим к жизни по-новому, без схем и предубеждений. Это значит, что мы вступаем в настоящее с безоценочным вниманием, великодушным принятием, стремящимся только к тому, чтобы воспринимать жизнь такой, какая она есть.