Читать книгу "Homo Roboticus? Люди и машины в поисках взаимопонимания - Джон Маркофф"

У Фельзенштейна не было анти-PC уклона, присущего обоим его радикально настроенным друзьям и Джону Маккарти. В результате он стал одним из пионеров использования PC. Фельзенштейн не только был в числе учредителей клуба Homebrew Computer Club, но и разработал Sol-20, первый любительский компьютер, выпущенный в 1976 г., за которым в 1981 г. последовал Osborne 1, первый серийный портативный компьютер. Фельзенштейн широко смотрел на влияние компьютеров на общество. Он вырос в доме, где «Кибернетика и общество» Норберта Винера занимала видное место на семейной книжной полке. Его отец считал себя не просто политическим радикалом, но и модернистом. Фельзенштейн впоследствии писал, что его отец Джейк «был модернистом, который верил в совершенствование человека и машины как модель для общества. Играя с детьми, он часто изображал паровоз таким же образом, как другие отцы изображают животных»{158}.

В конце 1950-х – начале 1960-х гг. обсуждение влияния технологии было обычным делом у Фельзенштейна дома. В семье говорили о последствиях автоматизации и возможности технологической безработицы с большим беспокойством. Ли даже нашел и прочитал книгу «Творец и голем» Винера, изданную в год его неожиданной кончины во время визита в Стокгольм и состоящую в основном из мрачных и восторженных предсказаний последствий появления машин и автоматизации для человека и общества. Для Фельзенштейна Винер был личным героем.

Несмотря на рано проявившийся интерес к роботам и компьютерам, Фельзенштейн никогда не испытывал восторга в отношении основанного на правилах искусственного интеллекта. Знакомство с идеями усиления интеллекта Энгельбарта изменило его представление о компьютерах. В середине 1970-х гг. идеи Энгельбарта захватили умы увлеченных компьютерами людей в Кремниевой долине. Фельзенштейн и многие другие рисовали в мечтах картины того, что можно было бы сделать, имей они собственные компьютеры. В 1977 г., на второй год эры персональных компьютеров, его друг Стив Домпьер рассказывал ему о том, как он хотел бы использовать компьютер. Домпьер описывал будущий пользовательский интерфейс, похожий на авиационный тренажер. Пользователь в его воображении должен был «летать» по файловой системе подобно тому, как нынешние 3D-программы моделируют полет над виртуальной местностью.

Мысль Фельзенштейна шла вслед за Домпьером. Он прорабатывал идею «игрового» взаимодействия и в конечном итоге распространил ее и на дизайн пользовательского интерфейса, и на робототехнику. Фельзенштейн пришел к выводу, что традиционная робототехника приведет к появлению машин, заменяющих людей, но правильные отношения между человеком и машиной должны быть, по его словам, «големическими». Понятие «големический» ввел Норберт Винер для обозначения мира до технологической эпохи. В своей книге «Големический подход» (The Golemic Approach){159} Фельзенштейн представил философию проектирования автоматизированных машин, где пользователь включался в систему с жесткой обратной связью машина – человек. В структуре Фельзенштейна человек должен был иметь высокую квалификацию, чтобы управлять системой. Такой подход радикально отличался от традиционной робототехники, где экспертные знания «закладывались» в робота, а человек играл пассивную роль.

Для Фельзенштейна хорошей аналогией идеального големического устройства был автомобиль. В автомобиле немало автоматических систем – автоматическая трансмиссия, система распределения тормозных усилий, а в наши дни адаптивный круиз-контроль и система удержания полосы движения, – но управляет им все же человек. Человек, выражаясь языком NASA, играет значительную роль в контуре управления.

Фельзенштейн сначала опубликовал свои идеи в виде манифеста в сборнике материалов Компьютерной ярмарки Западного побережья 1979 г. Движение любителей компьютеров в середине 1970-х гг. нашло свой дом на этом ежегодном компьютерном мероприятии, которое организовал и курировал бывший преподаватель математики и несостоявшийся хиппи по имени Джим Уоррен. Когда Фельзенштейн сформулировал свои идеи, 1960-е гг. уже закончились, но он во многом остался утопистом: «Я верю, что големические подходы позволят нам прийти к обществу, где машины будут не отнимать у людей хорошую и плодотворную работу, а стирать различия между работой и игрой»{160}. Однако в конце 1970-х гг., когда Фельзенштейн писал свое эссе, было ясно, что голем может превратиться как в помощника, так и в аналог монстра Франкенштейна.

Хотя Фельзенштейн внес немалый вклад в превращение PC из хобби в огромную индустрию, до недавнего времени о нем мало кто вспоминал. В 1990-х гг. он работал инженером в Interval Research Corporation, а затем основал небольшую консультационную компанию неподалеку от Калифорния-авеню в Пало-Альто, на той же улице, где сегодня расположено робототехническое подразделение Google. Фельзенштейн придерживался своих политических идеалов и работал над множеством технических проектов – от слуховых аппаратов до приборов для исследования парапсихологических явлений. На национальную сцену он вернулся в 2014 г., когда им заинтересовался Евгений Морозов, интеллектуал из Белоруссии, который специализировался на квазиакадемических разборках интернет-знаменитостей и пунктиках постдоткомовской эры. Морозов опубликовал в журнале New-Yorker очерк{161} о сомнительных, на его взгляд, аспектах в целом позитивно воспринимаемого «движения мейкеров». Он начал с корней Фельзенштейна в клубе Homebrew и его утопических идеалов, изложенных в интервью 1995 г. В нем Фельзенштейн рассказывал, как отец познакомил его с книгой «Инструменты конвивельности» (Tools for Conviviality) Ивана Иллича, радикального бывшего священника, который был влиятельным сторонником левых в контркультуре 1960-х и 1970-х гг. Фельзенштейна привлекло недогматическое отношение Иллича к технологии, противопоставлявшее «конвивельные», антропоцентрические технологии «промышленным». Иллич писал в основном до того, как микропроцессоры позволили децентрализовать обработку данных, и поэтому считал вычислительные машины инструментом централизованного бюрократического контроля. Противоположный пример он видел в распространении радио в Центральной Америке, которое быстро стало восходящей технологией, расширявшей возможности людей, а не угнетавшей их. Фельзенштейн полагал, что это потенциально верно для вычислительной техники{162}.

Морозов хотел доказать, что Фельзенштейн, а следовательно, и движение мейкеров, унаследовавшее его идеи, наивны в стремлении преобразовать общество только через инструменты. Он писал, что «общество всегда в движении» и что «разработчик не может предвидеть, в какой мере политические, социальные и экономические системы ослабят, расширят или перенацелят возможности создаваемых инструментов». Политическим ответом, утверждал Морозов, должно быть преобразование движения программистов-фанатиков в традиционные политические кампании за обеспечение прозрачности и демократии.