Читать книгу "Королева Ойкумены - Генри Лайон Олди"

Пунцовая как роза, Регина выскочила из комнаты. Когда же она вернулась, ситуация поменялась: теперь нотариус диктовал, а ван Седельрик записывал от руки:

«Находясь в здравом уме, сознательно и добровольно объявляю о своем желании, чтобы моя жизнь не продлевалась при изложенных ниже условиях, и заявляю о следующем:

1. Если в какое-то время я буду находиться в одном из нижепоименованных состояний:

– в терминальном состоянии;

– в коматозном состоянии при отсутствии реальных перспектив возвращения сознания;

– в устойчивом вегетативном состоянии при отсутствии реальных перспектив возвращения основных мыслительных функций,

то в соответствии с процедурой, установленной законодательством Ларгитаса, я настоящим делаю распоряжение о том, чтобы меры по поддержанию моей жизни:

– включая искусственное питание и введение жидкости;

– включая искусственное введение жидкости, но не питание;

– исключая искусственное питание и введение жидкости,

были прекращены и тем самым мне была бы дана возможность умереть.

2. В случае, если я буду находиться в состоянии, не позволяющем непосредственно отдавать распоряжения, связанные с продолжением мер по поддержанию моей жизни, члены моей семьи и лечащий врач должны рассматривать настоящее завещание как последнее выражение моего законного права отказаться от терапевтического, хирургического или ментального лечения и принять все последствия этого отказа.

3. Я полностью осознаю смысл настоящего завещания, нахожусь в возрасте не младше 18 лет, мое эмоциональное и умственное состояние дает мне право составить завещание о жизни.

4. Если я принадлежу к женскому полу и к моменту исполнения завещания у меня будет беременность, завещание не будет иметь силы и не может быть исполнено на протяжении всего периода беременности, пока он не завершится родами, успешными или нет…»

– Это еще зачем? – спросил ван Седельрик. – Рассчитываете, что я успею сменить пол, забеременеть и родить? Нет, я способен на многое, но тут вы меня переоценили.

– Форма, – объяснил нотариус, отводя взгляд. – Стандартная.

– Идиоты. Ладно, пишу: «пока он не завершится родами…»

– Поставьте дату и подпись. Ваша очередь, свидетельница…

«…настоящим свидетельствую, что присутствовала при составлении настоящего завещания о жизни и, по моему убеждению, составитель завещания находится в здравом уме и составил завещание по собственной воле и без принуждения.

Свидетель: Регина ван Фрассен, баронесса медицины; врач, не принимающий участия в лечении составителя завещания…»

Еще день, думала Регина. Может, два. И всё. Я освобожусь. Улечу отсюда, вернусь домой, в клинику. Забуду «Цаган-Сара», как страшный сон. У меня умирали пациенты. Но это же совсем иначе! Я словно впустила в себя живого покойника. Он язвителен и деловит, а я на грани нервного срыва. Надо отдать должное, ван Седельрик уходит достойно. Кажется, что он подводит итоги перед сдачей дел, готовясь приступить к работе на новом месте. Железный человек. Тиран ничего не скрыл от него. Я бы на его месте ударилась в истерику…

«Глупая вы женщина! – донесся комментарий пациента. – Симпатичная, да. Но дура дурой…»

Пару раз Регина не выдерживала – срывалась «под шелуху». Там всё оставалось по-прежнему: черное море, черное небо, дикая охота звезд. Корабль-призрак ждал на горизонте. Ждал и пловец – ван Седельрик качался на волнах в луче искусственного света. Свет шел ниоткуда: кси-стимулятор не имел зримого воплощения на этом уровне. Мало-помалу свет выцветал, освобождая пловца от своей власти.

Вот-вот, с минуты на минуту…

Прижавшись спиной к изумрудной скале, Регина ван Фрассен – врач, не принимающий участия в лечении – изо всех сил надеялась, что однажды Иоганн ван Седельрик настигнет свою ускользающую яхту.

IV

Хотелось спать. В голову словно ртути налили: катается, давит, тянет к земле. Ван Седельрик наконец остался один – в комнате, изолированной от ментальных воздействий. Двужильный магнат тоже нуждался в сне – хотя бы четыре часа в сутки. Интересно, он и раньше таким был?

При жизни?

Регина мысленно угостила себя затрещиной. Ртуть качнулась, толкнулась в виски. Дура! Прав ван Седельрик. Нельзя так думать о живом человеке. Ты – врач. Тебе нужен отдых, пока пациент спит. Но сначала – погулять с Фридой… Нет, Фрида подождет. У хозяйки есть еще один пациент. Операция прошла успешно, но никто не отменял…

Перед дверью она встряхнулась, гоня прочь сонную одурь.

– Добрый день, доктор Клайзенау.

– Здравствуйте, доктор ван Фрассен.

– Как он?

– Вполне, вполне. Вот, – Клайзенау развернул голосферу с динамической картиной состояния пациента. – Церебральная гемодинамика практически в норме. Остаточных очаговых симптомчиков, правда, еще хватает… А! Вот здесь любопытно. Обрати внимание: кривая регрессии неврологического дефицита. Видишь «ступеньку»? Это когда я с ним поработал…

Общаясь с «лебедятами», прошедшими через его благословенные руки, Клайзенау всегда начинал с обращения «на вы», но быстро забывал о благих намерениях.

– А вот эту, вторую, побольше? Это сразу после операции. Очень хороший результат! Ну и дальше – плавный спад с выходом на ассимптоту. Сейчас выведу интегральные характеристики…

– Я осмотрю его?

– Разумеется!

Нырять «под шелуху» она не стала. Правая лобная доля… очаги локализованы и заметно уменьшились, динамика нормальная… Зрительные бугры… проводимость нервных волокон… Остаточные явления: временный дальтонизм – с недельку мир для Фомы будет монохромным. Функции речевого центра восстановились не до конца. Ничего, скоро начнет болтать, как ведущий ток-шоу! Потом – месяц-два реабилитации. Стандартный курс, обычные процедуры…

И снова в строй.

– Старший инспектор Рюйсдал! – гибкий щуп, который пытался тихой сапой проскользнуть в ее сознание, Регина отловила «на входе». – Немедленно прекратите хулиганить! Ментальные напряжения вам противопоказаны. Хотите заработать осложнения? Рецидив?

Щуп исчез. Не открывая глаз, Фома дернул уголком рта – улыбнулся. Мимические мышцы слушались плохо, улыбка вышла жалкой пародией.

– В-вы… ‘аб-б-ботаете…

– Замолчите, пациент!

– …с в-ван Сед-д-д… ‘иком?

– Вас это не касается. И вообще, это закрытая информация.

Ответ прозвучал резко. Регина устыдилась – и разозлилась. На себя, на Фому, на Тирана, на всю службу Т-безопасности оптом – и почему-то на доктора Клайзенау, хотя уж он-то, казалось, был тут и вовсе ни при чем. Это нервы, подруга. Нервы и усталость. Иди спать. Скоро на людей бросаться начнешь…