Читать книгу "Аарон - Вероника Мелан"

Голос собеседника стал очень мягким, но легче от этого не сделалось.

– Райна, если Магия вмешалась, значит, это очень важно.

– Чтобы я сказала правду?

– Да.

– Но я не хочу!

– Значит, это жизненно важно, понимаете? Значит, эта правда изменит течение вашей судьбы так, как вы хотите, чтобы оно изменилось.

– Я уже никак не хочу.

У нее тряслись поджилки. Не надо никаких изменений, никаких. Только дойти бы до дома…

– Райна…

– Нет, Майкл. Я не буду.

– Райна, – он смотрел тепло и одновременно просительно, – вы все еще себя стыдитесь?

Хотелось смеяться – нервно и зло.

– Вы просто не знаете, что я сделала. Конечно, я себя стыжусь, а как же еще?

– Не важно, что именно вы совершили, но почему-то крайне важно, чтобы ответ на свой вопрос услышал тот, кто его задал.

– Нет. Нет-нет-нет, – шептала она, глядя мимо мужского плеча. – Нет.

– Да. Сделайте это. Магия не хочет пускать вас дальше, пока правда не прозвучит. Она должна прозвучать.

– Нет, – к векам вдруг подступили слезы. – Не должна. Не прозвучит.

– Тогда Уровень не выпустит вас в Черный Лес, не даст продолжить путь.

Черт! Ну почему всегда так? Почему ей либо придется идти и отвечать на вчерашний вопрос, или же Майк сообщит всем, что дальше они не могут двигаться из-за нее, Райны.

– Майк, – она шептала, просила, умоляла, – не надо правды… Она сильно… плохая. Я не хочу.

– Райна, никто вас не осудит. Но это важно, слишком важно. Если не верите себе, доверьтесь мне – это изменит всю вашу жизнь. Магия никогда не вмешивается просто так, и сейчас она очень желает вам помочь.

– Помочь? Вы издеваетесь? Хотите, чтобы я вывернула душу наизнанку, и думаете, мне это поможет?

– Сделайте это.

Он смотрел тепло, но настойчиво. Не принуждал, но ожидал от нее принятия правильного решения.

– Сделайте.

– Нет.

– Сделайте. Вы можете.

– Не могу.

– Вы можете, Райна.

– Не сделаю.

– Сделайте.

И он дал ей пять минут на то, чтобы собраться с силами. Сказал, что подготовит к разговору остальных. И уже не увидел того, как она прижалась спиной к стволу, сползла по нему до самой земли и закрыла лицо руками.

* * *

– Из-за нее?

– Из-за Райны?

– И как теперь это исправить?

Майкл смотрел на друзей тяжелым взглядом; на их лицах колыхались янтарные блики от костра.

– То, что она сейчас вам расскажет, будет тяжелым для восприятия. И она этого боится. Боится, что ее осудят, не поймут и не поддержат. Вы поддержите, если сможете, – пусть не словами, мыслями. Если она откроется, откроется и дальнейший путь. Но правда может оказаться неприглядной, понимаете?

Они молчали. Удивились, когда он объяснил, что происходит. Удивились тому, что принуждает кого-то признаться – не желали бы сейчас оказаться на ее месте.

– Может, не надо?

Аарон уже жалел, что подошел к ней с вопросами вчера. Ведь теперь ей предстоит настоящая пытка. И мало ли, что у него разыгралось любопытство, зато теперь человеку страдать – говорить о том, о чем не хочется говорить. Нехорошо, неприятно. Дискомфортно. Но ведь и назад поворачивать – тоже не дело. Чертов уровень – слишком своенравный на его вкус. Плохо вышло, плохо.

– Что-то изменится от ее ответа, иначе Магия бы не вмешалась.

Баал глядел в сторону, Канн себе под ноги, Декстер как будто смотрел на Морэна и одновременно сквозь него.

– Просто подождем ее. Она соберется с силами, она сможет – я верю.

Куртка Майкла нагрелась со спины от жарких всполохов; где-то вдалеке тревожно крикнула птица. Аарон закурил.

* * *

Правда.

Она вдруг снова осталась в целом мире одна.

Правда.

Правда означает, что от нее вновь все отвернутся – даже Майкл. Даже он. Он просто не знает, какая она – правда. И снова будет холодно и больно, и снова придется притворяться, что ей все равно, что ее не задевают презрительные взгляды, что не трогает равнодушие, что никто не хочет с ней общаться. Не в первый раз и не в последний…

Холодно, стыло внутри.

– Магия, зачем ты это сделала? Зачем?

Молчал лес, скрипели, как и прежде, стволы, шумели над головой кроны. Но все теперь казалось иным – неприветливым, неродным, не «за» нее.

Тишина внутри. После того, как она расскажет – если расскажет, – уже точно не сможет себя полюбить. Не смогла раскрошенную на кусочки, а после «правды» она совсем распадется на пыль, на атомы и уже не соберется в цельного человека.

Шрамы. Есть или нет – без разницы. Одиночество. Тоска. Инъекция.

У нее все еще есть шанс позвонить доктору, есть шанс уйти.

А еще есть выбор – она может уйти, никому ничего не рассказывая. Может просто свернуть этот поход, окончить операцию досрочно, ведь уже расплатилась. А что будут презирать – так будут в любом случае. Тепло уже не станет – ни сейчас, ни потом. Ни в каком случае.

Жаль, что так повернулось. Зря.

Трещал на поляне костер, испускал тепло, переливался всеми бликами бежевого. Уже не для нее.

А там ее ждут. Для разговора. Для ответов на вопросы. Как на суде…

В какой-то момент Райна решила – не пойдет. Промолчит. Ну и пусть не дойдет до озера, пусть. А уже через секунду поняла, что – нет, пойдет. Пойдет! Иначе всю оставшуюся жизнь будет корить себя за слабость. Будет стыдиться. За то, что не смогла тогда, не смогла и теперь – ведь однажды уже проявила безволие, позволила жизни «рулить» за нее, не желала брать на себя ответственность, слишком сильно боялась.

Боится и теперь. Так сильно, что сильнее некуда. Вот только отступать уже не будет – один раз отступила…

«А может, – вдруг пришла странная до абсурда мысль, – она выльет эту историю наружу, и ей станет легче?» Да, собеседники не те и момент не тот, но вдруг? Пусть даже ее никто не поддержит и фразы доброй не скажет, но вдруг со словами, с этой «правдой» уйдет и часть боли?

А если так, то стоит попробовать.

Ноги не гнулись, руки не желали слушаться, тело превратилось в болезненный и комковатый воск, однако Райна решительно поджала губы, поднялась с земли и какое-то время стояла, не шевелясь.

Секунда, две, три… Минута. Тяжелый вдох, тяжелый выдох.

Все, вперед, на суд. На свой последний в жизни суд, после которого ей будет уже на все наплевать. И хорошо, если так.