Читать книгу "Дневник Бриджит Джонс - Хелен Филдинг"

Полночь. Х-м-м. Никто не приехал. Подлец Ричард передумал и вернулся к Джуд, так же, как и Джером, и подруга Саймона. Все это просто волнения, связанные с рождественскими настроениями. Людей тянет к бывшим партнерам. А Даниел! Он позвонил в десять.

– Послушай, Бридж. Ты знаешь, что в субботу вечером я всегда смотрю матч. Давай я приеду завтра перед футболом? Волнующий? Бешеный? Грандиозный? Ух.

1:00, Совершенно одна. Целый год прошел напрасно.

5:00. Мне, черт возьми, все равно. Может, само Рождество не будет таким ужасным. Может, утром, в солнечных лучах, появятся папа с мамой, немного навеселе и после бурно проведенной ночи, со словами: «Дети, мы должны вам кое-что сказать». И я буду подружкой невесты на церемонии подтверждения старых брачных обетов.

* * *

24 декабря, воскресенье: канун Рождества

130 фунтов, порций алкоголя – 1 жалкий стакан шерри, сигарет – 2 (но без удовольствия, потому что курила в форточку), калорий – наверное, миллион, количество приятных праздничных мыслей – 0.

Полночь. Совсем запуталась: что действительно реально, а что нет? На кровати, в ногах, лежит наволочка, которую мама положила туда перед сном, прочирикав при этом: «Посмотрим, придет ли Санта Клаус?» Теперь она полна подарков. Мама с папой, которые расстались и собираются разводиться, спят в одной постели. В точности наоборот, мой брат и его подруга, которые живут вместе уже четыре года, спят в отдельных комнатах. Причина всего этого мне неясна. Единственное, что можно предположить, – они не хотят расстраивать бабулю, которая а) сумасшедшая и б) ещё не приехала. Одна только вещь связывает меня с реальным миром: я снова униженно провожу канун Рождества одна, в доме моих родителей, в односпальной кровати. Может быть, в этот самый момент папа пытается забраться на маму. Ой, ой. Нет, нет. Зачем мне в голову приходят такие мысли?

* * *

25 декабря, понедельник

131 фунт (о, боже, я превратилась в Санта Клауса, рождественский пудинг или что-то типа этого), порций алкоголя – 2 (бесспорно, это победа), сигарет – 3 (аналогично), калорий – 2657 (почти одна подливка), совершенно ненормальных рождественских подарков – 12, количество рождественских подарков, из которых можно извлечь хоть какую-то пользу, – 0, философских размышлений о непорочном зачатии – 0, лет прошедших с тех пор, как я сама была девственна, – хм-м-м.

Пошатываясь, спустилась по лестнице, надеясь, что от волос не пахнет табаком, и обнаружила, что мама и Юна обмениваются политическими взглядами, надрезая при этом брюссельскую капусту.

– О, да, я думаю, что этот, как там его, очень хорош.

– Да он хорош, ведь он все-таки разобрался с этой, как там она называется, статьей, хотя никто этого не ожидал, правда?

– Да, но, понимаешь ли, это надо было видеть. Мы запросто могли остаться с этим, как там его, кандидатом, а ведь он всегда был коммунистом. Ты знаешь, у меня проблема с копченой семгой – начинается изжога, особенно если до этого я переем шоколадного печенья. О, привет, дорогая, – воскликнула мама, заметив меня. – Та-а-ак, и что же ты собираешься надеть на Рождество.

– Вот это, – угрюмо буркнула я.

– О, не говори глупостей, Бриджит, ты не можешь быть в этом на Рождество. А перед тем, как переодеться, ты не хочешь пройти в гостиную и поздороваться с тетей Юной и дядей Джеффри? – пропела мама особенным веселым, восторженным голосом с придыханием, который означает: «Делай то, что я говорю, а иначе я суну тебе в лицо этот миксер».

– Иди-иди сюда, Бриджит! Как дела на любовном фронте? – усмехнулся Джеффри, наградил меня своими особенными объятиями, а затем побагровел и начал подтягивать штаны.

– Прекрасно.

– Так значит, у тебя до сих пор нет парня. Ф-ф-у! Что же нам с тобой делать?

– Это шоколадное печенье? – спросила бабушка, глядя на меня в упор.

– Стой спокойно, дорогая, – прошипела мама.

Господи, прошу Тебя, помоги! Я хочу домой. Я хочу снова жить, как живу. Чувствую себя так, будто я не взрослый человек, а мальчик-подросток, который всех раздражает.

– Ну, и что же ты собираешься решать с детьми, Бриджит? – поинтересовалась Юна.

– Смотрите, пенис, – сообщила бабушка, торжественно поднимая огромную упаковку «Смартис».

– Я пойду переоденусь! – не выдержала я, заискивающе улыбнулась маме, а затем бросилась в спальню, открыла окно и зажгла сигарету.

Тут я увидела голову Джеми, высунувшуюся из окна этажом ниже. Он курил. Спустя пару минут открылось окно ванной, и оттуда показалась голова с красновато-каштановой завивкой, тоже с сигаретой. Это была моя проклятая мама.

00:30. Обмен подарками превратился в кошмар. Я всегда ухитряюсь перестараться, когда визжу от восторга, получая плохие подарки, и вследствие этого из года в год получаю подарки ещё ужаснее. Например, Бекка – когда я работала в издательстве, она дарила мне с каждым годом все более уродливые щетки для одежды, рожки для обуви и заколки для волос (все в виде книжечек) – на этот раз преподнесла магнит для холодильника в виде «хлопушки», которую используют на съемках. Юна, для которой ни одно занятие по дому не может остаться не машинизированным, одарила меня набором приспособлений для закручивания разнокалиберных кухонных баночных и бутылочных крышек. А вот мама, которая дарит мне вещи, пытаясь сделать мою жизнь более похожей на её, подарила мне маленькую плитку на одного: «Достаточно поджарить мясо перед выходом на работу и положить на него кусочки овощей – и все». (Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как трудно бывает иногда по утрам налить себе стакан воды без стона?)

– Смотрите. Это не пенис, это печенье, – передумала бабушка.

– Думаю, пришло время процеживать подливку, Пэм, – объявила Юна, выходя из кухни со сковородкой в руках. Ох, нет. Только не это. Пожалуйста, только не это.

– Не думаю, что уже пора, – откликнулась мама сквозь зубы. – Ты её помешала?

– Не учи меня, Пэм, – ответила Юна, угрожающе улыбаясь.

Они кружили друг перед другом, как борцы на ринге. Эта история с подливкой происходит каждый год. К счастью, на этот раз маму с Юной отвлекли: послышался страшный грохот и крики – кто-то ломился в стеклянную дверь. Хулио.

Все замерли, а Юна взвизгнула.

Хулио был небрит, а в руках сжимал бутылку шерри. Спотыкаясь, он прошел прямо к папе и выпрямился перед ним в полный рост.

– Ты спишь с моей женщиной.

– А-а-а, – ответил папа. – Счастливого Рождества, э-э-э… Могу ли я предложить вам шерри – ах да, у вас уже есть. Миндальный пирожок?

– Ты спишь, – грозно повторил Хулио, – с моей женщиной.

– О, он настоящий латиноамериканец, А-х-ха-ха, – кокетливо прокомментировала мама.