Читать книгу "Звезда по имени Виктор Цой - Виталий Калгин"

Самый доступный магнитофон лежал в 1-й школе, в столе учителя кабинета 208. Это была „Электроника-302“ кофейного цвета. Стол был закрыт на ключ. Кабинет, впрочем, тоже. И если 208-й удалось открыть, подкинув кому-то лапшички на уши и завладев ключом, то для стола были припасены отвертки – его пришлось разбирать, чтоб не повредить закрытый замок. Все удалось проделать незаметно. И вот батарейки куплены, микрофон „МД-200“ воткнут – и я прямо в школьной форме помчался на концерт (пионерский галстук я все-таки снял, чтобы там выглядеть не полным дебилом).

Цой вышел в своем излюбленном образе: черный прикид, задранная вверх челюсть и немногословность. Словом, настоящий герой, да еще и с черной гитарой. Герой для начала затянул такую песню: „А над городом плывут облака, закрывая небесный светш, а над городом желтый дым, городу две тысячи летш“. Фирменную фишку с буквой „ш“ на этом концерте, Виктор, видимо, решил довести до полного абсурда и апогея… Вообще на концерте „Кино“ звучали скорее как металлюги, чем то, что мы привыкли слушать дома из колонок. 60-минутный вал скрежета и лязга. Но посреди концерта наступила внезапная передышка. Немногословному Цою, привыкшему на концертах лишь здороваться и прощаться, на этот раз пришлось произнести в несколько раз больше слов: „У меня на гитаре порвалась струна. Сейчас ребята сбегают, ее заменят, а пока…“ И он, одолжив другую гитару, спел „Легенду“. Без сопровождения группы.

Затем металлическая молотилка продолжилась. Песня „Электричка“ по звуку напоминала скорее медленно проезжающий товарняк, чем, собственно, электричку. Так что в обратном автобусе я ехал со звоном в ушах: это было мое первое посещение рок-концерта, я к этому не привык и был впечатлен.

В зале при потушенном свете я не мог разглядеть индикатора уровня записи магнитофона, но практически попал в точку: запись вышла очень неплохой для тех условий и техники. Сегодня, легко притянув за уши нужные факты, можно утверждать, что Цой таким образом записался на технику группы „Время срать“.

Концерт закончился, однако история с магнитофоном продолжилась – его надо было незаметно положить на место в столе 208-го кабинета. Утром, как только открылась школа, я снова взял сумку с аппаратом и отвертки. Вахтер без всяких подозрений выдала ключ: мало ли, отличник, может, к знаниям стремится, вот и пришел так рано. Закрывшись в кабинете, я начал отвинчивать крышку стола. В этот момент ручку кабинета с другой стороны дернули и голос, явно принадлежащий преподавателю Светлане Сергеевне «СС» Ворошиловой, произнес: „Ребята, а кто ключ от кабинета брал?“ Оказывается, у кабинета уже столпился целый класс в ожидании урока. Я поспешил завершить дело, завинчивая последние болты, а Светлана Сергеевна тем временем ушла расследовать пропажу ключа. Воспользовавшись моментом, я покинул кабинет и объявил незнакомому классу: „Кто настучит – тот получит п…ы, понятно?“ Класс промолчал. А я вышел сухим из воды.

Частичная копия той записи откопалась спустя почти 25 лет в гараже известного химика-биолога Лени Чижа. Что до оригинала записи, то он вроде бы тоже где-то там же, только найти его не удалось. Ну и пусть дальше валяется, ценность набирает… Археологи 3084 года найдут под обломками уже развалившегося гаража кассету, да оцифруют. А я пойду-ка лучше на электросамокате прокачусь. А С. С. Ворошилова, как выяснилось позже, тоже симпатизирует Цою и „Кино“…»[228]

26–28 мая 1989 года. «Кино» в Краснодаре

С 26 по 28 мая 1989 года «Кино» выступает в Краснодаре.

Геннадий Епейкин, звукорежиссер «Кино»:

«Я скажу, вот Цой – это было что-то! Я их тогда сопровождал в гастролях, поскольку работаю звукорежиссером. А звук и аппаратура в музыке – самое важное. Удивляла сама обстановка на концертах. Притом что у „Кино“ бледный музыкальный материал, вдруг моментально появлялось ощущение неукротимой энергии. Это фантастика: рев аппаратуры киловатт на двадцать, дикий рев толпы – такой же по силе, в зале сидишь, текст разобрать невозможно, кругом – женский визг, слезы, толпа прыгает, подпевает, машет руками. А прямо на тебя со сцены летит какая-то энергия, дикая, и с ней ничего нельзя сделать. Было в Цое что-то, не знаю, может быть, излучение, биополе через микрофон, да еще имидж у них был удачный – все в черной форме. Цой выходит: „Привет, Краснодар!“ И ни слова больше. Сразу играют. Они никогда не настраивались перед концертами. Вышли, взяли гитары – и вперед!

Помню, поехали в аэропорту их встречать. Спрашивают: „А узнать сможете?“ – „Да узнаем как-нибудь!“ И точно, тогда пекло было, жара, а тут выходят ребята в черной коже, в сапогах. „Где машина? Поехали“. Притом все время пребывания на Кубани группа сидела на черешне. Только ее, наверное, и ели. У них же в Питере этого нет! Говорят, а где у вас эта, ну вишня, только сладкая? Наташа, жена Виктора, сразу на Дорожном рынке купила целый мешок. Окна в машине открыли – и давай трассеры пускать!

У Цоя звездной болезни не было, свободно общался. Правда, не любил, когда доставали, чаще молчал. А если говорил, была заметна детская непосредственность. Часто, казалось, голос его звучал полуобиженно. В Краснодаре после концерта на стадионе к машине было невозможно пробиться. Толпа ее окружала, раскачивает, поет, орут: „Витя! Витя!“ Всю машину помадой раскрасили, всякие сердечки, цветочки. Пришлось подпольно загнать прямо на стадион „Волгу“ и тихо уехать. Виктор очень любил уединение. Мы его на море возили туда, где никого нет. Он и у нас на Кубани отдыхал, я его в район Юбилейного возил. И то – ведь ни один человек об этом не знал, однако прибежали три пацана с его фото в журнале. „Вы дядя Цой?“ – „Я“. – „А правда вы в карате умеете?“ Цой засмеялся. Умею немного, говорит. Взял журнал, чего-то им там нарисовал. Вообще-то я в то время с „Кино“ не только по краю ездил, по всей стране. Тогда это было намного легче».[229]

После выступлений в Краснодаре группа направляется к морю, в Сочи, где 9 июня 1989 года в КЗ «Фестивальный» «Кино» отыграло два концерта. По многочисленным воспоминаниям, при заселении группы в сочинскую гостиницу «Жемчужина» «киношники», любившие похихикать, чуть не свели с ума пожилую женщину-администратора, принявшую группу «Кино» за киногруппу, снимавшую документальный фильм и уехавшую накануне.

Из воспоминаний звукорежиссера «Кино»:

«Мы в Сочи добирались на машинах: ребята захотели край посмотреть. Я с Каспаряном ехал, он мне всю дорогу рассказывал, как они с Виктором по Америке катались. Их Джоанна приглашала, вроде тогда она у Каспаряна невестой была, он мне сам сказал. Но он немного угрюмый парень. Может, это их имидж повлиял, они в него вросли? Еще этот со мной был барабанщик ихний, Густав. Они его так и представляли: „Это наш придурок. Он фотограф, кинооператор и художник“. Но никто при этом не говорил, что Густав барабанщик.

Помню, приехали в Сочи за день до концерта. Когда вселялись в „Жемчужину“, заморочка получилась. Подходим, говорим: „Тут должна быть бронь на „Кино“. Тетя там отвечает: „Было уже кино, поснимали все и уехали“. Объясняем, что это не то кино, а группа такая. Она: „Да, да, была киногруппа, поснимала, уже уехала“. В общем, раз десять пришлось объяснять, пока не начали фамилии сверять. Цоя отказались селить в один номер с Наташей, так и так – штампа в паспорте нет. А паспорта заграничные, там штамп не предусмотрен. Ничего не знаем. Совок, что ты хочешь…»[230]