Читать книгу "Коснись зари - Челли Кицмиллер"

Неужели в самом деле он? Наконец-то! Страх ожидания заставил сердце Хеллер колотиться в бешеном ритме.

— Хоакин! — Она в волнении прижала руки к груди.

Всадник продолжал стремительно приближаться: низко пригнувшись к шее коня, он громко выкрикивал снова и снова ее имя.

Да, это он, Хоакин! Одетый во все черное, словно дьявол, он несся на головокружительной скорости, словно убегая от развевающейся позади черной накидки. Достигнув двора, его лошадь перескочила через один из накрытых столов и, поднявшись на дыбы, остановилась около Хеллер.

Хоакин наклонился и, обхватив ее за талию, поднял в седло.

— Невеста за невесту, Мейджер, — прокричал он громовым голосом, затем вонзил шпоры в бока коня, и тот помчал их назад к деревьям.

Боясь на полном скаку вылететь из седла, Хеллер заставила себя успокоиться, несмотря на бешеную тряску, попробовала судорожно уцепиться за руку Хоакина.

К тому времени, когда конь достиг опушки леса, она думала, что вот-вот переломится пополам.

Когда они остановились, и Хоакин, нагнувшись к ней, заглянул в лицо:

— Дорогая, надеюсь с вами все в порядке? Я не поранил вас?

Так как Хеллер едва могла дышать, вместо ответа она лишь промычала что-то нечленораздельное и отрицательно покачала головой.

— Жаль, что я испугал вас, но мне ничего другого не оставалось, как только…

— Я… я ненавижу вас! — прохрипела Хеллер из последних сил, при этом еще крепче прижимаясь к нему.

— Правда ненавидите? — Он усмехнулся. — Но почему, Хеллер? Выходит, я напрасно рисковал своей жизнью и жизнью Тигра, чтобы спасти вас?

Он легонько сжал ее руки.

— Вы очень рассердились на меня, да?

— А как вы думали? Бросить нас одних на растерзание этому чудовищу! Разве вы сами не чудовище после этого?

— Да, я понимаю. Но и вы должны меня понять. Я не мог сообщить, когда приеду за вами, потому что…

— Когда вы приедете? Я уже думала, что вообще никогда не увижу вас! Вы понятия не имеете, каково мне было, оставаясь его пленницей, думать о дне свадьбы… И о свадебной ночи. И все потому, что вы решили поиздеваться над ним, чтобы удовлетворить нескончаемое чувство мести. Вот только вам не пришло в голову, что одновременно вы издеваетесь надо мной!

— Да, я сожалею об этом. Поймите наконец — расскажи я обо всем раньше, и вы могли невольно выдать себя в самый неподходящий момент. Я просто не имел права рисковать вашей безопасностью.

Хеллер вдруг почувствовала страшную усталость. Ей не хотелось больше спорить.

— Запомните на будущее, я достаточно взрослая и достаточно умная, чтобы уметь хранить тайну. — Она стиснула зубы и закрыла глаза. Единственное, о чем ей хотелось думать сейчас, было то, что она в безопасности и больше никогда не увидит Лютера Мейджера.

И тут внезапный ужас сжал ее сердце.

— Абигайль! Мы не можем оставить ее там без защиты. Он не пощадит ее, я знаю…

— Успокойтесь, Хеллер, ваша тетя в полной безопасности, она в надежных руках. — Хоакин прислушался. — Ну вот, сейчас вы сами в этом убедитесь.

Вдалеке показалась лошадь, в ее седле элегантно покачивался священник, а за ним… Абигайль! Тетушка сидела позади, обхватив его руками.

— Привет, амиго! — Подъехав к Хоакину, падре улыбнулся. — Вот это был спектакль! Они там все ни живы ни мертвы от страха!

— Тетушка! — Хеллер спрыгнула с седла и подбежала к лошади священника.

Абигайль наклонилась к ней.

— Я здесь, дорогая, хотя не совсем понимаю, что происходит.

Хоакин и переодетый священником Лино дружно рассмеялись.

— Они нас спасли, тетушка.

— Очень хорошо, разумеется, я рада, но кто эти они, Хеллер?

Хоакин коснулся края своей шляпы.

— Сеньора, если вы наберетесь немного терпения, мы вам все объясним; но сначала мы должны доставить вас в лагерь.

Все в лагере пришло в движение, когда появились перед входом в пещеру Хоакин и Лино с двумя женщинами. Приехавших сразу провели к походному костру, где Пепе уже разливал кофе в оловянные кружки.

— Я не хочу кофе. — Абигайль отрицательно покачала головой. — Зато я хочу знать, кто все эти люди!

Хеллер подошла к тетушке и обняла ее за плечи, затем повернулась к Хоакину.

— Пожалуйста, снимите вашу маску.

— Дон Рикардо! — Глаза Абигайль расширились от изумления.

— Точнее, Хоакин Мурьета. Надеюсь, вы простите мне небольшой маскарад.

Приподняв седые брови, миссис Пейтон повернулась к падре, который снял шляпу и низко поклонился.

— Позвольте представиться, сеньора, — Лино Торал, помощник Хоакина.

— Так вы не священник?

— Бывший священник. Мы перехватили настоящего священника по дороге и позаимствовали у него несколько вещей, а затем вручили ему мешок золота для бедных, что сразу сделало его более сговорчивым.

— Вот, значит, почему… — Хеллер затаила дыхание: ее глаза светились надеждой.

— Почему я не объявил вас мужем и женой? — Лино усмехнулся. — Именно так, сеньора, теперь вы все поняли правильно.

Она медленно опустила голову и вдруг покачнулась, но Хоакин тут же подхватил ее и поднял на руки.

— Хеллер, моя бедняжка! — Абигайль поспешно подошла к нему. — Боюсь, что все это уж слишком для нее. Есть ли здесь место, куда ее можно положить?

— Разумеется, сеньора. Следуйте за мной. — Неся Хеллер на руках, Хоакин направился к пещере и, войдя в оборудованный лично для него зал, осторожно положил ее на груду шкур, служивших ему постелью.

Абигайль немедленно встала на колени и принялась хлопотать над племянницей.

— Мне нужно влажное полотенце, — обратилась она к Лино, убирая спутанные волосы с лица Хеллер. — Очнись, дорогая! — Она легонько похлопала девушку по щекам.

Хоакин, стоя в ногах возлюбленной, с тревогой наблюдал, как она медленно приходит в себя.

Хеллер с трудом приподняла голову и огляделась, затем попробовала пошевелить языком, но он отчего-то показался ей толстым и неуклюжим, и она лишь смогла пробормотать:

— Боюсь, сейчас меня стошнит, тетушка. — Голова несчастной склонилась набок.

Хоакин опустился на колени, взял у Абигайль полотенце и вытер губы Хеллер. Он чувствовал себя ответственным за ее состояние.

Возможно, ему и в самом деле следовало сразу рассказать ей о своих планах, а не сохранять все в тайне.

Когда Хеллер попыталась приподняться, он одним нежным прикосновением заставил ее лечь обратно, а затем обернулся к ее тетушке: