Читать книгу "Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ - Андрей Бронников"

Прошло тридцать шесть лет с тех пор, но каждый раз, когда я слышу это мелодию: «И лица старые, и лица новые, Глаза усталые, глаза веселые. Передо мной плывет людской водоворот, Летит стремительно за годом год…», мне вспоминается тот вроде незначительный эпизод моей жизни, который остался со мной навсегда.

При вольготной природе по неизвестной причине местные крысы предпочитали обитать в модульных казармах учебного центра. Однажды Васю Бледныха наглая тварь ночью прихватила за палец, когда он спал ничком, опустив руку почти до пола. А ротный командир даже проснулся, когда особо отважная крысяка, сидя у него на груди, облобызала его пышные усы, очевидно, привлеченная остатками пищи, запутавшейся среди волос. Короче говоря, серые твари чувствовали себя очень вольготно. До поры до времени.

Наш взвод занимал только меньшую часть казармы, остальная пустовала. Теперь уже не могу вспомнить, кто первым от скуки придумал организовать охоту на грызунов. Скорее всего, кто-то из дневальных.

Может быть потому, что это помещение чаще всего пустовало, а может быть потому, что именно там было больше всего дыр в полу, но точно не по политическим мотивам, крысы в основном появлялись в ленинской комнате. Вначале эти жирные твари вызвали неподдельный интерес, потом равнодушие, а через короткое время и раздражение. Тогда и было решено открыть на них охоту, которая организовалась силами внутреннего наряда, а участвовали посильно все.

Организацию начали с того, что все дыры по всей казарме закрыли и оставили одну в ленинской комнате. Все стулья для удобства подняли на столы. Над оставшейся норой поставили табурет, перевернув его ножками кверху, и подставили палку. К палке привязали веревку. Дневальный при необходимости, как только крыса вылезала из норы, выдергивал палку – табурет падал на дыру. Путь к бегству, таким образом, был перекрыт, и тут с гиканьем и воплями в помещение врывалась толпа курсантов, вооруженных швабрами, палками и начинала гонять бедолагу по комнате. Дело заканчивалось, разумеется, смертоубийством. Потом труп грызуна некоторое время таскали по казарме, пинали на улице, играя в футбол, а потом торжественно хоронили в кустах за линией сортира.

Чтобы выманить крысу, пол возле дыры натирали салом, натирали им своеобразную дорожку до аппетитного куска, привязывали к нему веревку, которую проводили сквозь дыру в дверях ленинской комнаты, выводили к тумбочке дневального, благо это было совсем рядом, и привязывали к концу бумажку. Когда грызун, соблазнившись запахом сала, покидал убежище и начинал терзать или пытался унести кусочек вкуснятины, веревка дергалась, бумажка начинала прыгать, то есть «клевать». Дневальный либо проходящий мимо курсант реагировал мгновенно, и крыса не успевала к убежищу, так как табурет падал и перекрывал путь отхода. Офицеры никак не выражали своего недовольства, небезосновательно полагая, что это не самое худшее, что можно было ожидать от выпускников. Баландин проходил мимо с невозмутимым лицом, а «Конь» ворчал нечто невразумительное себе в усы. Однако это они просто не могли догадываться, до чего еще додумаются их подопечные, сиречь мы.

Нельзя сказать, чтобы грызунов стало меньше, но теперь нас это перестало раздражать и даже веселило. Охота набирала свои обороты. Апогея это развлечение достигло в бытность дежурным по роте Кожмякова.

Глубокой ночью все было готово для охоты – свежая приманка выставлена, ружейная комната снята с сигнализации, решетка чуть сдвинута, а дневальный внимательно наблюдал сквозь щелку в двери. В казарме было совсем тихо, только был слышен храп, в том числе из помещения, где спали офицеры, соседствующего с ленинской комнатой.

Очередная жертва осторожно выбралась из убежища и побежала прямиком к лакомству. Бедное животное не могло знать, какой был ей уготован коварный конец. Крыса ухватила сальцо желтыми зубами и тут же метнулась обратно, но дневальный исправно нес службу: он мгновенно дернул веревку, и табуретка бахнула об пол. В ночной тишине это показалось нестерпимым громом, но никто даже не пошевелился. Мгновенно Костя вместе с дневальным ворвался в ленкомнату. В руках у него был так же заранее приготовленный пистолет ПБ. Серая тварь не желала сдаваться, она бегала вдоль плинтуса по периметру помещения, а Костя гнался за ней приставными шагами, одновременно выцеливая, чтобы поразить наверняка.

Годы учебы не прошли даром. Константин дважды подряд нажал на спусковой крючок. Пистолет отозвался глухим шипением выстрелов и громким лязганьем затвора. Цель была поражена. Первая пуля прошла выше, а вторая попала крысе в заднюю часть тела. Живучая тварь не хотела погибать. Она вдруг завизжала и продолжила движение вдоль плинтуса, перебирая передними лапками, а задние оказались парализованными и не двигались. Вероятно, Костя перебил ей позвоночник.

Случилось самое худшее, на что отважные разведчики никак не рассчитывали, – крыса ползала и орала на всю казарму, рискуя разбудить не только личный состав и офицеров роты, но весь учебный центр во главе с дежурным. Опять пригодились годы упорной учебы и тренировок на факультете специальной разведки.

Подельники, не сговариваясь, действовали слаженно и точно. Дневальный, теперь уже не помню, кто это был, схватил за хвост истекающую кровью, но никак не желавшую умирать жертву, выскочил из казармы и побежал к лесу. Кожмяков метнулся в ружейную комнату, на ходу отсоединяя насадку бесшумной стрельбы, бросил и ее, и пистолет в металлический ящик, закрыл. Мгновенно выскочил, задвинул за собой решетку ружкомнаты и даже не забыл включить сигнализацию. Затем предусмотрительно подобрал улики – пару пистолетных гильз.

Удивительное дело, но в казарме никто не проснулся, только особо чуткие поскрипели кроватными пружинами, ворочаясь в своих постелях, и успокоились, но это были не наши офицеры. Пистолет ПБ оказался надежной штукой, что и было доказано на практике.

Дневальный вернулся через несколько минут. За это время он успел штык-ножом не только выкопать бедолаге могилку, упокоить ее бренное тельце, но и замаскировать место погребения с целью как можно тщательнее скрыть ее, как главную улику с огнестрельным ранением. Дело закончилось благополучно, и охота на крыс продолжилась, но уже без применения огнестрельного оружия. В конце концов, и это наскучило.

Однообразную и в то же время насыщенную делами жизнь немного разнообразило получение офицерского полевого обмундирования, которое коротко называли «п/ш». Спрос на единственный полуживой утюг резко вырос, и образовалась очередь. Дело усугублялось тем, что одновременно обмундирование получили седьмая и восьмая роты. Пришлось шмыгать по соседним казармам и наглаживать форму там.

Событие это было, безусловно, радостное, но без того ребяческого восторга, который, я уверен, испытывал каждый из нас ровно четыре года назад на пункте приема личного состава при зачислении в училище. Удивительное дело, но у меня, как только я облачился в офицерскую форму, хотя и с курсантскими погонами, застегнул новенькую портупею, изменилось мировоззрение и внутреннее состояние, появились, если хотите, степенность и достоинство. Уже не хотелось вступать в пререкания с офицерами, проявлять свой курсантский гонор – он мгновенно улетучился.