Читать книгу "Мерле и повелитель подземного мира - Кай Майер"

Унка спустилась по чешуйчатому скату ведьминого хвоста к самой воде. Одна из русалок подплыла ближе, и они несколько минут переговаривались на языке океана, не жестикулируя, а произнося лишь какие-то звуки и слова и меняя тон речи.

Наконец Унка обернулась к Серафину, и они вместе подошли к Дарио, Тициану и Аристиду. К ним присоединилась и Лалапея.

— Передам вкратце наш разговор, — сказала Унка. — Между двумя враждовавшими морскими ведьмами произошло сражение. Более старая была побеждена мы находимся как раз на ней. Другая, более молодая, хотя она старше нас всех, вместе взятых, за исключением, конечно, Лалапеи, — тут Унка поклонилась сфинксу, — молодая ведьма считает эту часть Глубинного моря своим владением.

Глубинное море. Серафин впервые слышал подобное название, и тотчас ему привиделись картины Океанских цивилизаций; картины, которых не видел ни один человек, но которые каждый рисовал себе как хотел; картины из легенд, сказок и древних мифов.

— Мы вторглись в ее владения. — Унка выглядела встревоженной, хотя голос звучал спокойно. — И она хочет с нами поговорить. Не со всеми. Она желает, чтобы двое из нас отправились к ней вместе с русалками и ответили бы на ее вопросы.

Мальчишки тревожно загудели. Только Серафин и Лалапея молчали.

— Честно говоря, — сказала Унка, — я немало удивлена. Известно, что морские ведьмы не общаются с людьми. Они их либо пожирают, либо просто рвут на куски. Но они еще никогда не разговаривали с ними. Во всяком случае, до сегодняшнего дня.

— Пожирают, — тихо повторил Тициан, а Аристид посинел от страха.

— Что ты предлагаешь? — спросила Лалапея.

— Надо повиноваться, — сказала Унка. — Иного выхода нет.

Дарио взглянул на дюжину или более голов, пляшущих на волнах.

— Они до нас тут не допрыгнут?

— Нет, — сказала Унка. — Но они могут утащить труп под воду. Или попросить какого-нибудь голодного левиафана съесть его у нас под нотами.

Дарио побледнел.

— Я отправлюсь с ними, — твердо заявила Унка. — Для моего спутника русалки припасли водолазный шлем.

Лалапея вздохнула.

— Я пойду с тобой.

— Нет, — сказала Унка, — не ты.

И посмотрела прямо на Серафина.

Он взглянул на воду, на друзей — Дарио, Тициана и Аристида, — тоже уставившихся на него, и встретился взглядом с Ункой.

— Я?

Он так и не осознал, произнес ли свой вопрос вслух, или вопрос громко прозвучал у него в голове.

И снова перед его внутренним взором замелькали картины: гигантская тень длиною в восемьдесят или сто метров; белое туловище, медленно выплывающее из черных глубин; глаза, видевшие на дне морском не одних только рыб, а в зрачках — бесконечная мудрость и бесконечное вероломство.

Серафин задумчиво кивнул в знак согласия.

13

Подруги

Ветры, пахнущие дегтем, овевали стены башни, сметали пыль с подоконников и завывали в простенках и щелях голосами грешников. Впервые Мерле пришла в голову мысль, что все-таки это, видимо, и есть тот Ад, который изображается в Библии, а не просто огромное пустое пространство в глубинах Земли, которое, как говорится в мифах, находится в вечных сумерках под скалистой и песчаной земной корой.

Пирамидальная башня постепенно сужалась кверху, будто ее сложили из трех гигантских наконечников копий, которые кто-то в этой пустыне соединил и поставил. К тому же ребра грехстенного сооружения были очень остры. Мерле удалось бросить взгляд внутрь башни через одно из окон и заметить в полутьме каменные ступени. Наверное, вдоль стен этой треугольной громады наверх ведет винтовая лестница. Она была рада, что Фермитракс несет ее вверх и не надо тащиться по этой лестнице.

Обсидиановый лев летел совсем близко к одной из наружных стен, едва не задевая крылом темный камень. Мерле даже различала насекомых, бегающих по стене, и каких-то более крупных тварей, меняющих свою окраску подобно хамелеонам и сидящих совсем неподвижно. «Словно бы они греются под солнцем, хотя в этом мире солнца нет», — подумалось ей.

— Мерле, — сказала Королева Флюирия, — сделай одолжение, скажи, где сокол? Мне надо знать, в каком направлении он летит.

Она огляделась и увидела, что птица стрелой несется вверх вдоль башни, причем поднимается более круто, чем Фермитракс. Лев не мог позволить себе вертикальный взлет, боясь, что Мерле и Юнипа не удержатся и соскользнут у него со спины. У Мерле руки и так свело от напряжения, поскольку Юнипа, цепляясь за нее, невольно тянула ее вниз.

К счастью, преследовавшие их лилимы поднимались вверх не быстрее Фермитракса. У большинства из них были широченные крылья, несшие их по прямой с огромной скоростью, но когда им приходилось взмывать ввысь, крылья работали с трудом и хлопали, как у неуклюжих откормленных голубей на венецианской площади Сан-Марко.

Еще до того, как беглецы приблизились к башне, Барбридж что-то прокричал Мерле и Юнипе, но за свистом ветра и шумом крыльев они ничего не расслышали. Не сходившая с его лица улыбка почему-то смущала и даже пугала Мерле. Это не была улыбка победителя или человека в предвкушении близкого триумфа, нет. Ей казалось, что он почему-то снова надел личину доброго дяди и словно хочет сказать: «Будь со мной, я тебе друг. Сдайся, не противься, и все будет хорошо».

Нет, не дождется, ни за что на свете!

Она не могла точно определить, на какой высоте они находятся. Каменистая пустыня давно уже слилась внизу в одно необозримое оранжевое пространство, и там ничего нельзя было разглядеть. Сужавшиеся стены башни на этой высоте были шириной метров в сто, то есть значительно уже, чем в основании. Мерле прикинула, что они, вероятно, одолели не менее половины подъема, по меньшей мере километра два. Мысль о том, что с такой верхотуры можно сверзиться, упасть со спины Фермитракса, не слишком ее бодрила, и руки сами собой еще крепче сжимали пряди густой гривы льва. Юнипа у нее за спиной молчала как убитая, но и Мерле было не до разговоров. Она и без того дышала с таким трудом, словно не Фермитракс, а она сама тащила всех наверх.

— Мерле! Вон сокол!

Крик Королевы Флюирии молнией пронзил мозг. Она бы вздрогнула, если бы от напряжения не сделалась настоящей каменной куклой.

Мерле взглянула вверх и успела заметить, как сокол отделился от башни, сделал небольшой круг и с лету нырнул в одно из темных окон.

Фермитракс повторил его маневр, хотя и не так проворно. Он отлетел от башни, описал широкую дугу и последовал за птицей. Однако размах его крыльев был слишком велик, и ему пришлось опуститься на подоконник.

— Пригните головы!

И, сложив крылья, лев ринулся в окно, а Мерле и Юнипа еще плотнее прижались к нему, чтоб ненароком головы не снесло. Они стрелой проскочили внутрь, и яркий свет, излучавшийся телом льва, рассеял мглу в башне.