Читать книгу "Последняя ночь с принцем - Галина Владимировна Романова"

Что-то же произошло с момента первого его визита! Что?! Что за причина заставила Баловнева сняться с насиженного места, уехать за тридевять земель и поселиться с ней на одной площадке? И всячески потом скрывать свое истинное лицо, называясь Кораблевым.

Причина…

Причина должна быть очень веской, чрезвычайно просто веской, чтобы лично она поверила в то, что такое перемещение возможно в принципе.

Чтобы под это самое перемещение подвести логичную основу и найти ему оправдание, тому человеку нужно было по меньшей мере.., кого-то бояться, к примеру. Не бегают же люди подобным образом от самих себя! И в людях Баловневу нечего было делать, коли он выходец из обеспеченных. О таком только Марк Твен и писал.

Принц и нищий…

Что хотел этим сказать Кораблев? Что-то же хотел, не просто так настучал этот набор букв на клавиатуре. Не просто…

Она нашла своих гостей тихо-мирно беседующими за ее кухонным столом. На столе перед ними красовалась эмалированная миска с салатом. Тарелка с пережаренными сардельками, которые кто-то из них потрудился построгать на пятаки. И еще одна тарелка с ломтями белого хлеба, намазанными плавленым сыром.

— Кофе будешь? — как ни в чем не бывало спросил Серега и, не дожидаясь ее ответа, метнулся к плите.

Рита тряхнула влажными после душа волосами, расправила пряди над воротником старенького байкового халатика и молча села к столу.

Никаких пальмовых ветвей! Решила она строго.

Сдержанность и неприступность.

— С легким паром, — осклабился Милевин, с неприкрытой жадностью рассматривая ее босые ступни. — Тапочки подать?

— Обойдусь, — отрезала Рита и потянулась к миске с салатом. — Давайте перекусим.

Пирогов вернулся от плиты с тремя вилками и тарелками под второе. Разложил на правах хозяина каждому всего понемногу. Сел поближе к Маргарите, и они начали есть.

Ели быстро, молча, без конца поглядывая друг на друга. Когда пришло время кофе, она не выдержала:

— Итак, Валентин Михайлович, что у вас? Только не нужно делать таких огромных глаз, мы знаем, что в доме, где прежде проживал Кораблев Эдуард, вы нас опередили на полкорпуса!

Милевин сделал пару глотков, хмыкнул чему-то своему и проговорил:

— Вы, признаться, очень заинтриговали меня, Маргарита Николаевна… Слушай, а по-моему, мы с тобой на «ты» переходили. Или я что-то путаю?

Ладно, не переходили, так перейдем… Так вот, я решил все это дело проверить и поехал по месту прежней прописки Кораблева. Ну, и опередил вас ненамного. С Татьяной, его подружкой, мне увидеться не удалось. Ну, да, да, рассказал мне Сергей, с кем и о чем вы там разговаривали… Зато я был на прежнем месте работы нашего уважаемого Кораблева Эдуарда, то есть в его адвокатской конторе. И говорил с сотрудниками, то есть с его бывшими коллегами.

Никто почти ничего мне не сообщил нового. Блестящий адвокат, въедливый, но беспринципный. Брался за все, не щадя живота своего и репутации. А потом уехал. Просто взял расчет и уехал. Но неделю назад прислал одному из своих бывших коллег послание.

— Что за послание? — не выдержав, перебила Рита, слишком уж заунывно и витиевато излагал Милевин. То и дело теребил воротник рубашки, чем-то шуршал в кармане, снова цеплялся за воротник, и так до бесконечности.

— Послание? Да так… Обычный конверт с вложенной туда газетной вырезкой. Вернее, туда были вложены две газетные вырезки. Одна трехлетней давности, вторая трехнедельной.

— Что за вырезки, да не тяни ты, Валентин! — взорвалась Рита, прихлебывая кофе, щедро сдобренный молоком, и таская с тарелки ломти белого хлеба с плавленым сыром.

Милевин не разомкнул рта до тех пор, пока не опустошил свою кружку и не дожевал последний пятачок жареной сардельки. Промокнул рот бумажной салфеткой, и где только Серега их отыскать ухитрился, и со значением так заявляет:

— На вырезках один и тот же человек — Баловнев Роман Иванович. Об этом, во всяком случае, свидетельствует сноска под портретом. Три года назад и, соответственно, три недели назад.

— И???

— Ничего! Один и тот же человек, по-моему.

Как две капли воды похожий на Кораблева Эдика.

Того, с которым я беседовал в день убийства. — Валентин явно тянул время, нагнетая напряженность, знал бы он, как тяжело все это давалось Маргарите. — Один и тот же, если бы не его часы.

— Что — часы? — не сразу понял Серега, он уже все съел и принялся таскать тарелки в раковину.

— У того, что на снимке три года назад, они на левом запястье. А у того, что на снимке три недели назад…

— На правом, — ахнула Рита, тут же вскочила с места и, подлетев к Милевину, толкнула его в плечо. — А что я говорила!!! Я же говорила, что это два разных человека! А мне никто не верил! Теперь-то ты мне веришь?!

— Теперь верю. — Милевин даже виновато улыбнулся ей. — Теперь верю и даже начал кое-что понимать.

— Что?

— Ну, то, например, почему погибла гражданка Соколова.

— И почему же?

— Она узнала Баловнева, это ведь был он. Узнала. Возможно, даже приехала в этот город следом за ним. Но ему отчего-то не хотелось, чтобы она его узнавала.

— Ты так думаешь? — Рита подошла к окну, облокотилась о подоконник и начала вспоминать. — Знаешь, она в тот вечер все приставала к нему. Хохотала до визга и призывала меня сыграть с ней в игру…

— Какую игру? — Милевин тут же достал блокнот и взял на изготовку шариковую авторучку.

— Я, говорит, сейчас напьюсь и стану искать десять отличий. Несколько раз повторила. Эдик, или как там его, очень сильно нервничал. Потом мы ее проводили, а потом…

— А потом он ее убил, — закончил за нее задумчивый Милевин, неутомимо занося что-то в крохотные странички своего блокнота. — Ты уснула.

И у него появилась прекрасная возможность претворить в жизнь задуманное.

— Я могла проснуться в любой момент, — возразила Рита, вспоминая тот вечер и ночь, следующую за ним, а следом и наступившее утро, которое преподнесло ужасающие новости.

— Значит, не могла. Может, что-то было в том вине, которое он принес с собой. Но уверенность в том, что ты не проснешься, у него была несомненная. Не стал бы он рисковать, не тот он человек — Баловнев Роман-Иванович. Я читал эти газетные вырезки. Читал и восторгался его завидным положением и его умением клонировать состояние. С умопомрачительной скоростью причем!.. Это умение подразумевает глубокий ум, а глубокий ум подразумевает… В вине, несомненно, что-то было. Значит, говоришь, Соколова его провоцировала спьяну? Вот вам и мотив убийства. А что же раньше не рассказала про игру в десять отличий? — Милевин покосился на нее неодобрительно, а потом снова перевел взгляд на ее голые ноги, едва прикрытые стареньким халатиком. — Не холодно босиком-то?