Читать книгу "Дневник Канатного плясуна - Андрей Курпатов"

Нет смирения во мне, нет, не смирился я и не проповедниксмирения! Ибо утверждаю я радость в мире, что средь людей зовется страданием ивеликой скорбью. Нет, нету в мире этом бунтаря большего, чем радующийся!

Смирение есть в страдании, смирение кровоточит в разрушении,но если утверждаю я радость — я Танцую! Кто ж осмелится назвать мой Танецсмирением? Лишь тот, кто путает его с пляской!

Пусть скажут мне, что я безбожник, пусть скажут мне, чтоязычник я, пусть скажут даже, что я нигилист, пусть отступником меня назовут —сильнее рассмешить меня будет трудно, а я рад смеху!

Пусть скажут мне, что я все потерял и ничего не имел, пустьскажут мне, будто бы то я творил, что нельзя создать! И теперь я буду смеяться,ибо назвали обличители мои то, что для меня пусто!

Пусть скажут мне, что нет правил; пусть скажут, что естьистина; пусть скажут, что всё тлен — я буду плакать от смеха! Пусть говорят!Ветер скажет мне больше, чем все эти иллюзии скопом!»

Смотрел я теперь на слезы слушателей моих, обводил я ихвзглядом и видел, что лишь Заратустра не плачет, но смеется. И захотелось мне,чтобы все смеялись, ибо нет ничего, кроме радости!

«У каждого из вас своя жизнь, и она одна, — так говориля к собравшимся. — Зачем же слушать вам мои речи? Не слушайте никого, неторопитесь, а сядьте в тишине, закройте глаза и к самим Себе прислушайтесь.

В пустоту я предлагаю вам прыгнуть, ибо знаю, что в пустотевашей найдется Свет, которого нет дороже. Много Света в сердцах ваших, даслишком много зеркал, оттого и захирел Он, тысячи раз отраженный.

Там, в пустоте вашей, увидите вы зеркала свои и будетеглядеться в них, завороженные, ко глядите лучше! — чужие лица смотрят навас. Когда же поймете это, то идите дальше. И снова зеркала, и снова лицачужие. Идите дальше!

Разобидится на вас пустота за небрежение ваше к зеркалам ееи будет говорить вам о смерти, желая запугать своих обличителей.

И когда она скажет, что умрете вы, если не будете смотреть взеркала ее, пожмите плечами и ответьте: "Я уже умер!" Ответьте иследуйте дальше.

И тогда возопит пустота ваша в гневе бессилия своего:"Смирись! Смирись, не то пожалеешь!" Но не бойтесь вы злобы ее, аговорите ей: "Мертвый смирится!"

Тогда станет она ластиться к вам, усмиряя гнев свой, лебезя:"Так ищи же опору, ищи опору себе!" А вы отвечайте ей: "Хочу япасть!"

И тогда предстанет она в облике страшного паука с огромнымиклешнями и крестом на спине. Испугаетесь вы образа ее, ибо знает она, чемпугать, — она пугает вас будущим.

Но и тогда вида не подавайте, будто боитесь, а пощекочитепауку брюхо его, ибо он боится щекотки. И тогда смеяться будет паук страшный,проясняя свое бессилие! Смейтесь же и вы с ним, ибо не страшится смеющийся!

Тут-то и смотрите, пока корчится в судорогах паук страхавашего: сейчас вы увидите Свет. Будет Он маленьким и бессильным, затерянным впустоте паутины. Вы же возьмите Его в руки свои и накройте всем телом.

Далее произойдет страшное: все вокруг начнет грохотать исотрясаться, зеркала образов разобьются и посыплются на вас ранящими осколками,корни мнимых опор ваших начнут жаться к вам, словно злобные псы, в мигподобревшие, паутина пустоты вашей душить будет вас, страхи ваши копошиться втелах ваших будут, как навозные мухи и черви трупные…

Но не бойтесь! Испугаетесь — предадите Свет! Бойтесьпредательства своего, ибо не другого, но самого Себя предаете вы, предавая!Сжимайтесь, терпите и кричите во всю свою мощь заветное: "Нет!!!"

И когда достигнет нечисть ваша пика безумия своего, тоуслышите вы заветное: "Да!" То говорит Свет ваш, спасенный вами отстраха вашего! А теперь должны вы сказать: "Довольно!"

И отступят тогда страхи ваши, и рассеются, как дым, иллюзииваши, и станете вы нагими, ибо заново рождены вы, и рождены к Жизни, а не ксмерти. Вставайте же, избранные, и идите!

Теперь увидите вы людей, что живут рядом с вами, но которыхне знали вы. Здоровайтесь с ними и, что бы ни говорили они, отвечайте им:"Да!"

Чужими казаться будут вам люди эти, потому что они Другие, истрахи ваши поднимут отрубленные свои головы, поднимут и зашипят, вы жеговорите им: "Нет!"

Тогда обратятся к вам люди эти, завидев силу вашу, и скажутвам: "Возлюби нас, как самого себя!"

"Так я и люблю вас, да только сами вы Себя так нелюбите! Оттого-то и не видите вы любви моей, оттого-то и просите олюбви", — так скажете вы.

И зашевелят отрубленными хвостами своими иллюзии ваши, изахотят они создать свое новое царство в сердцах ваших.

Скажут они вам: "Ты теперь сильный, отчего же непотакаешь ты страхам людским нами, если любишь ты их? Ведь главное — радость,так порадуй же детей сих, скажи им, что ничего они не боятся и всё правильноделают!"

Теперь же должны вы молчать, ибо всякая иллюзия сама в себеошибочна, так позвольте же ей сломаться самой в себе.

Помните о самих Себе в молчании своем, помните! Непредавайте самих Себя, не предавайте! Пусть идет от вас Свет, пусть будетулыбка на устах ваших!

И если сделаете вы, как говорю вам, то придут на Свет вашДругие, ибо Свет — Един! Когда же придут Они, то будет Танец, Танец, имякоторому — Жизнь!

Знайте же, что все уже умерло и нечего терять вам, но всееще может родиться, а родившись от Света, не будет оно плакать.

Так не плачьте же, ибо не со слезами надлежит вам ждатьродов, но с улыбкой!

От слезы родится страдание, от улыбки — радость. Довольно жеслез, ибо радости вдоволь!

Все заключено в слове "Довольно!" — и"Да!", и "Нет!" заключено в нем. Как вы поступите с ним? Выпоступите.

А теперь идите, я говорю вам: "Да!"»

Просохли слезы на десятках глаз, что смотрели все это времяза моими губами. Губы улыбались глазам, глаза улыбались губам. Все встали сосвоих мест и стали выходить из зала в полном молчании.

— А завтра будет? — спросил меня кто-то,остановившись в дверях и указывая на пустые кресла.

— А завтра будет после рассвета, а теперь еще толькополдень! — рассмеялся я в ответ.

Зар сидел напротив меня, а я смотрел на него, и чувстваборолись во мне. Речь моя — игра, как и всякая речь. А как же моя жизнь?.

На горе Елеонской

Мы вышли из клиники.

— Зар, что-то не так, — задумчиво сказал я.

— Снег, — помедлив, ответил мне Заратустра.

— Зачем въезжать в город на белой ослице, чтобы выйтииз него под крестом? — мой вопрос не был адресован.