Читать книгу "Честь бойца - Иван Стрельцов"

– Они сами хотели избавиться от этого барахла взамен на свободу. Мухин им пообещал.

– И они поверили, – вздохнул Донцов. – Вот лохи.

– Да, – согласился Никонов, – мы тоже подозреваем, что налетчики – случайные люди, которых на начальном этапе использовали втемную. А потом, сообразив, что их подставили, налетчики стали вести свою игру. Но банкиры их переиграли.

– Почему же деньги и дискеты они привезли в банк? – удивленно спросил Донцов.

– После налета на фирму «Колос» в Одинцове они уже никому не верили, – неожиданно заговорил следователь Савин. – А банк уже неоднократно проверялся, как говорится, два снаряда в одну воронку не попадают, тем более что Мухин снял наблюдение РУБОПа. Сегодня им ничего не грозило, если бы не «колпак» над самим Мухиным.

Донцов тяжело посмотрел на своего недавнего партнера. Злоба его распирала, хотелось подойти и врезать в его одутловатую физиономию. Но сил уже не было. Майор прошел в глубь кабинета и тяжело опустился на стул. Еще раз взглянул на Мухина и негромко сказал:

– Ну и сука ты, Владлен.

Мухин ничего не ответил. Опустив голову, он беззвучно зарыдал.

Лариса Дегтерева поднялась со своего места и подошла к Донцову. Ободряюще положила руку на плечо. Андрей Никонов, сверля глазами спину своей помощницы, неожиданно почувствовал опустошение. Он хотел доказать желаемой женщине свое превосходство над Донцовым. Превосходство интеллекта и образованности над грубой силой. Но Лариса предпочла не его, триумфа не получилось.

Майор Донцов чувствовал себя не лучше Никонова, но по другой причине. Он был унижен как профессионал. Впервые за долгие годы службы в милиции он оказался в стороне, оказался Дон Кихотом, сражающимся с ветряными мельницами, в то время как его конкурент из налоговой полиции, подобно аллигатору, лежал неподвижно на отмели, ожидая крысу. И когда крыса появилась, схватил ее и утащил в глубину.

– Готово, Владимир Андреевич, – неожиданно заговорил компьютерщик, сидящий за столом Еремушина. Следователь Савин подошел к нему и, согнувшись, заглянул в экран монитора. Просматривая документацию, он негромко приговаривал:

– Так-так-так… очень интересно.

Через несколько минут Савин закончил просмотр, снова выпрямился и сказал, обращаясь к компьютерщику:

– Гриша, все дискеты в лабораторию, распечатать в двух экземплярах, один перевести на английский язык.

– Понял, – кивнул эксперт, отключая компьютер.

Савин достал из кармана пиджака черный прямоугольник мобильного телефона и стал набирать многоцифровой номер. Когда на другом конце связи ответили, следователь заговорил на хорошем английском языке.

– Ну, вы, блин, даете, – неожиданно прозвучало из дверей. В кабинет вошел капитан Атеев. Он был явно возбужден.

– Ну прямо сюжетец для Вильяма Шекспира «Принц Датский и Король Лир», два в одном флаконе. Трупы, трупы, прямо какие-то чистки. В Румяном переулке три убитых инкассатора, три трупа и четыре раненых в Одинцове, два распухших жмура на квартире старика Лескина, еще один у Зубова дома, да и сам Зуб недалеко ушел, дуба дал. В соседнем дворе, в мусорном контейнере нашли пистолет «вальтер», тот самый, из которых инкассаторов порешили. А за городом, на заброшенной стройке, где побывал господин Валет, еще четыре трупа и плюс в Марьяновке, на даче за глухим забором, братва устроила разделочный цех. Видно, из своих побратимов решили наделать собачьих консервов. Бог ты мой, каковы нынешние кровожадные нравы. Прямо каннибалы какие-то.

Договорить Атееву не дал Савин. Следователь отключил телефон и спрятал его обратно в карман. Повернувшись к задержанным, он громко произнес:

– Вот, господа, несмотря на позднее для Америки время, только что прокурор Нью-Йорка подписал ордер на арест гражданина США Вавилова Валентина Викторовича, известного нашим правоохранительным органам под кличкой Варфоломей.

Эпилог

Зима наступила внезапно. Ночью северный ветер пригнал тяжелые свинцовые тучи, к рассвету тучи разродились снегопадом, засыпав Москву толстым пушистым снежным ковром. Природа погрузилась в зимнюю спячку.

С утра поднявшись, Абрам Самуилович Урис, вооружившись лопатой, стал расчищать дорожки на дачном участке. Старик отбрасывал снег не спеша. За долгие годы отсидок на Северном Урале он полюбил это занятие.

К обеду все дорожки были расчищены. Закончив ровнять бруствер, Урис перевернул лопату вниз черенком, воткнул ее в снег и стал отряхиваться.

С противным скрипом отворилась калитка, слегка прихрамывая, во двор вошел Дмитрий Палыч. На морозе лицо старого медвежатника раскраснелось.

– Ну и погодка, – похлопывая себя по бокам, весело проговорил Палыч. – Думал, пока со станции дойду, закоченею совсем.

– И надо было тебе переться в ту Москву, – недовольно буркнул Урис.

– Не скажи, Абраша, все-таки девять дней со дня смерти ребят. Как в церкви не поставить свечку за упокой? Хорошие были пацаны.

– Ладно, пошли в дом, пора обедать, – громко произнес Лазарет. – Ноги не забудь отряхнуть.

В доме было жарко натоплено, пахло свежим хлебом и парным молоком. Каждое утро соседка приносила Абраму Самуиловичу кувшин молока. Все это создавало обволакивающее ощущение домашнего уюта, старые воры его особенно ценили.

– Благодать, – снимая старое, потертое в локтях пальтишко, счастливо жмурясь, произнес Лескин.

– Благодать, – передразнил товарища Урис. – Тебе уже пора на печке кости греть, а ты? Только вчера в «Дорожном патруле» на тебя передали ориентировку, а ты все в Москву лезешь, будто соскучился по тюремной шконке. Ну скажи, Ключ, соскучился? Думаешь, тебя в камере встретят как родного, по понятиям? Тебя там еще до ночи удушат и спишут на сердечный приступ. Вот так.

– Насчет нынешних понятий я осведомлен, – усмехнулся Лескин. – Меня с ними ознакомил Зуб, сучонок. А гопники оказались пацанами нормальными, не простили подставу, наказали барыг. Костьми легли, а наказали. Так не мог же я им свечку поставить в замшелой деревенской церкви. Нет уж, пожалуйте, самую дорогую свечку за упокой души каждого: Сергея, Павла, Владимира, Игоря. В самом Свято-Даниловском монастыре, и еще сто баксов на храм пожертвовал. Все чин чинарем.

На мгновение задумавшись, Дмитрий Павлович снова повернулся к вешалке, где висело его пальто, достал из кармана пол-литровую бутылку водки и, как будто смущаясь, произнес:

– Нехорошо как-то поминать без водки.

Обед приготовил сам Абрам Самуилович: сварил борщ, картошку с мясом поджарил, достал соленья из подвала.

Выпили по рюмке, не чокаясь, как положено по обычаю в память о покойных. Ели не много, возраст уже не тот, чтобы набивать живот.

– В общем, Абраша, сам понимаешь, в свою квартиру мне возвращаться нельзя. Так что буду у тебя квартировать, – неожиданно проговорил Лескин, глядя на своего старинного товарища. – «Капусты» нам хватит. – Медвежатник указал на большой брезентовый мешок, лежащий в дальнем углу, небрежно прикрытый рогожей. – А если хочешь, Абраша, езжай в Израиль, проведай родственников. Я, как сейчас говорят, тебя спонсирую.