Читать книгу "Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия - Владимир Губарев"

Сейчас эта улица носит имя Андрея Дмитриевича Сахарова — в одном из коттеджей он жил.

Из воспоминаний академика Сахарова:

«Город, в котором мы волею судеб жили и работали, представлял собой довольно странное порождение эпохи. Крестьяне окрестных нищих деревень видели сплошную ограду из колючей проволоки, охватившую огромную территорию. Говорят, они нашли этому явлению весьма оригинальное объяснение — там устроили «пробный коммунизм». Этот «пробный коммунизм» — объект — представлял собой некий симбиоз из сверхсовременного научно-исследовательского института, опытных заводов, испытательных полигонов — и большого лагеря. В 1949 году я еще застал рассказы о том времени, когда это был просто лагерь со смешанным составом заключенных, в том числе имеющих самые большие сроки, вероятно, мало отличающийся от «типичного» лагеря, описанного в «Одном дне Ивана Денисовича» Солженицына. Руками заключенных строились заводы, испытательные площадки, дороги, жилые дома для будущих сотрудников. Сами же они жили в бараках и ходили на работу под конвоем в сопровождении овчарок».

Место, где находился тот лагерь, старожилы охотно показывают гостям. Здесь теперь располагаются гаражи.

Город изменяется быстро — отстраиваются новые районы, появляются жилые кварталы… Но особенно заметно, как православная церковь возвращает все, что связано с Саровским монастырем — церквями, колокольнями, памятниками и святыми местами.

После визитов сюда Патриарха, Президента и премьер-министра отделам, лабораториям и другим учреждениям Ядерного центра пришлось покинуть бывшие монастырские здания и восстановить многое, что когда-то было взято у церкви.

Иногда говорят так: сначала атомщики сражались с Серафимом Саровским, а потом, побежденные, сдались ему. Но это, конечно, преувеличение. Монастырь был разграблен сразу после революции, а затем в 30-е годы. Здесь появился пороховой завод, и поэтому, в частности, это место привлекло внимание Первого главного управления. Сюда приехали Харитон и Зернов, они и выбрали это место для КБ-11…

Ну а атомщики начали сближение с прошлым намного раньше, чем это было сделано официально. Однажды я гулял здесь и увидел афишу: «Дача Сталина». Здесь ставили мою пьесу. Купил билет, зашел. Спектакль понравился.

Спустя 15 лет я вновь пришел сюда, но театра не оказалось — здесь начали восстанавливать храм. В общем-то, наверное, правильно: храмы должны оставаться храмами, а театры театрами. Мне кажется, сближение науки и религии закономерно для этих мест. На определенном этапе монастырь обеспечивал безопасность в этом районе. А теперь здесь находится Федеральный ядерный центр, который обеспечивает безопасность страны и мира. Вот так витиевато, причудливо переплетается прошлое, настоящее и будущее этой земли.

В канун последнего моего приезда восстановлен купол на колокольне монастыря. Раньше здесь находились антенны для связи с Москвой, с внешним миром. Сейчас в Сарове появилась специальная мачта для связи, а купол вернулся на свое место.

И в этом есть своя символика: это возрождение. Не только православия, а прежде всего России, ее духовного и нравственного богатства.

Дом Харитона

Одно из притягательных мест в Сарове, где обязательно хочется побывать, дом-музей Юлия Борисовича Харитона. Мне посчастливилось бывать в этом доме, сидеть за этим столом. Рядом Юлий Борисович Харитон. У нас были добрые отношения. Когда приезжал в Саров или в Москве, мы встречались. В последний раз, когда я приезжал сюда, Юлий Борисович достал из шкафа бутылочку водки, рюмочки, которые сейчас там стоят, налил, и мы выпили за ядерную физику, которая в то время переживала страшный период. Это было начало 90-х годов, здесь не платили зарплату, и ситуация была ужасная. Слава богу, что все это позади…

Итак, Юлий Борисович Харитон. Фантастическая фигура. Это был кандидат номер 1 для, казалось бы, расстрела, для той организации, которую возглавлял Лаврентий Павлович Берия. Представьте: отец Юлия Борисовича изменник Родины, сбежал в Прибалтику, откуда вел антисоветскую пропаганду. Мать была актрисой. Однажды, во время гастролей осталась в Берлине, там вышла замуж. Сам Юлий Борисович из физтеха поехал в Англию, где стажировался у Резерфорда. А проезжал через фашистскую Германию… В общем, по всем параметрам для ведомства Берии он был изменником, врагом народа. Но именно этот человек стал ключевой фигурой в Атомной проекте СССР и за свою работу получил три звезды Героя Социалистического Труда, стал лауреатом Ленинской и многих Государственных премий.

Раз в месяц ему звонил Генеральный секретарь ЦК КПСС, два-три раза в месяц Председатель Совета министров, а министр Средмаша регулярно. Чаще всего даже не по делам, а просто узнать, как здоровье, как себя чувствует, не надо ли что-нибудь.

Однажды Юлий Борисович рассказал, как он встречался со Сталиным: «И вот когда нас пригласили к Сталину, я долго его не мог найти. А потом меня подтолкнули и показали, и вдруг я увидел маленького человека…»

И было странно слышать от Юлия Борисовича, как маленький щуплый человек рассказывал о Сталине, тоже маленьком, не щуплом, но маленьком…

У нас было несколько бесед о науке, и я все время пытался узнать о первом испытании 29 августа 1949 года… «Ну, Юлий Борисович, расскажите, как это было — легенд ведь много».

«Не могу, Владимир Степанович, но обещаю вам, когда будет можно, расскажу».

И однажды, в 88-м году, у меня в московской квартире раздается звонок, и голос Юлия Борисовича: «Я хотел бы к вам приехать в гости».

Он приехал вскоре. Жена поставила чай.

Он сказал: «Ну, Владимир Степанович, теперь я могу вам рассказать о первом испытании ядерного оружия».

Он долго сидел у меня, подробно рассказал о первом испытании, и тогда в «Правде» мы отдали ему целую полосу. Так, по-моему, впервые стало известно, что академик Харитон занимается ядерным оружием и что на протяжении многих лет он является главным конструктором и научным руководителем Арзамаса-16.

Я бывал у него здесь на юбилеях, был в тот самый день, когда Юлий Борисович стал Почетным научным руководителем. Формально по возрасту. Появился новый научный руководитель, это был Михайлов, будущий академик, и в этот день мы встречались в Доме ученых. Пришли его ближайшие соратники. К сожалению, большинства уже нет… Это и Негин, и Павловский, и ныне живущие — Трутнев и Илькаев. Были и главные конструкторы — Воронин, Дмитриев… И они говорили о школе Харитона. А потом сам Юлий Борисович начал вспоминать прошлое, он сказал тогда, что создание оружия — не только его заслуга, а прежде всего коллектива… И действительно, над бомбой работала блестящая плеяда ученых, но в центре ее, цементирующим звеном ее все-таки стал, конечно же, Юлий Борисович Харитон. Он был главным конструктором и первой советской атомной бомбы, и первой водородной бомбы, и термоядерного оружия в целом, и всех изделий…

Мне кажется, в истории Атомного проекта, в истории этого города Сарова имя Юлия Борисовича Харитона останется навсегда, потому что таких людей со столь великими достижениями и великими трагедиями в истории не было. И не будет, потому что история не повторяется.