Читать книгу "Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин"

Я сидел у рации и принимал доклады командиров других групп. Первым доложился Воронин, он с потерями взял мост и пока удерживает его, но долго это не продлится. Попросил поторопиться. Омельченко ещё возился в здании гестапо, но подтвердил готовность к отходу. Только вот Путянин пока молчал, а над тем местом, где должен был быть железнодорожный мост, поднималось огромное зарево, вводившее меня в недоумение. Чему там гореть, мост железный?

Подтвердив Воронину кодовыми словами, что мы выдвигаемся к нему, я приказал увеличить скорость движения колонны до максимально возможной, тем более зарево вполне неплохо освещало город, позволяя это сделать. На часто появлявшихся на нашем пути немцев мы особо внимания не обращались. Они по нам не стреляли, и мы по ним. Только один раз танк проехал по не желавшей пропустить его легковушке, из которой выскочил офицер и начал размахивать пистолетом. В результате машина превратилась в блин вместе с водителем, а офицер, оказавшийся оберстлейтенантом, получил по кумполу и был затащен в мой штабной бронетранспортёр, где и пролежал до конца ночи связанный по рукам и ногам.

По пути к нам присоединилась группа Омельченко, мы с ними держали постоянную радиосвязь, и проводники договорились, где наши группы встретятся, так что к реке, сбив хиленький заслон немцев, мы подошли вместе и по мосту перебрались на другой берег. Основная колонна пошла прямо, а штабной бронетранспортёр и один грузовик свернули налево.

Покинув кабину, я в сопровождении Борисова подбежал к доту, у которого стоял танк Воронина.

— Путянин ещё не вернулся, – повернулся ко мне лейтенант.

— На две минуты опаздывает, – посмотрев на часы, сказал я.

— Мост рвать пора, всю наличную взрывчатку и бомбы, что взяли на аэродроме, использовали. Лейтенант Бризов всё там внизу облазил, минируя. До сих пор работает. Говорит, времени нет минировать его весь, но пролёты и часть быков обещал уничтожить… Наши?

С той стороны моста послышалась перестрелка, и появился летевший на большой скорости грузовой „Опель“ вихляя на ходу.

— Не знаю, машина только одна, где бронетехника? – присмотрелся я. – Связи с Путяниным до сих пор нет.

— Всё‑таки наши, – сделал вывод Воронин, когда грузовик остановился и на подножки и в кузов начали забираться бойцы, обеспечивающие прикрытие моста с той стороны.

— Давай ракету, – приказал я Воронину.

Вверх взлетела сигнальная ракета, это был приказ сапёрам и всем, кто остался на том берегу, срочно прибираться на этот – мы уходим и подрываем мост. С нашего берега обеспечивали прикрытие отхода бойцов Путятина часть танков и две зенитки, остальные вместе с артиллеристами ушли на окраину города. Я не слышал, но гаубица в этот момент должна выпускать снаряд за снарядом по железнодорожной станции в надежде, что будет удачное попадание, например, в склад боеприпасов.

Когда грузовик выехал на этот берег, его кабину покинула такая знакомая фигура Путянина.

— Докладывай, – приказал я ему.

Сапёры только–только ещё покидали мост, да и два пулемётчика бежали по мосту, правда, не добежали, их скосил вражеский пулемётчик, не оставшийся без ответа. Танкисты на вспышки очередей влепили туда два осколочных снаряда. В общем, ночью было светло как днём, но время у нас ещё было. Я отошёл к исковерканной пушке ахт–ахт и, присев на станину, не обращая внимания на окружающие нас трупы – танкисты отлично поработали – велел взводному начать свой рассказ. В это время фоном отметилось, что в станину соседней зенитки попала очередь с того берега и пули с визгом рикошетом ушли в небо. На замечание Борисова я отмахнулся целой рукой, но потом всё же перебрался в более безопасное место.

По мере того, что Путянин мне докладывал, мои глаза становились всё больше и больше. Похоже, по наглости и смекалке Путянин приближался ко мне. Теперь стало понятно, где была вся техника и почему отряд вернулся на одной машине, да и то, как выяснилось, не на своей, а отбитой у немцев.

Дело было вот чём. На улицу, которая вела к мосту, они выехали благополучно, но как выяснилось, железнодорожная станция из‑за закупорки дорог была забита, так что прямо на дороге у моста стоял эшелон с цистернами с горючим.

Путянин молниеносно прикинул положительные моменты находки, быстро поменял план, и они начали действовать. Эшелон стоял без паровоза, но к чему он, если есть танк? Перебив часовых, они отсоединили шесть цистерн и с помощью танка разогнав их, подожгли и направили в сторону станции. Следом пошла партия из трёх цистерн. Чтобы нанести как можно больше повреждений, по цистернам прошлись из пулемёта, и они, пылающие, пятная рельсы языками пламени, устремились в сторону станции.

Тут началась паника. Да и мы в боях за здания гестапо и комендатуры подняли переполоху. Однако у Путянина стояла ещё другая задача – мост. Он поступил по той же схеме. Только в этот раз танк, двигающийся сзади, толкал оставшиеся цистерны эшелона до самого моста. Те горели впечатляюще.

Мехвод и командир, когда цистерны были на мосту, покинули на ходу вспыхнувший танк и побежали обратно, наши их прикрывали. К сожалению мехвод был при этом тяжело ранен. Немцы подстрелили, так как от огня было светло как днём. Теперь цистерны пылали на мосту, горевшее горючее стекало вниз, ослабляя железные балки конструкции, и горело на станции, освещая цели для нашей гаубицы. Я её слышал, ухала она равномерно, пока снаряды были.

— Уходим! – скомандовал я.

Погрузившись в машины, мы двинулись следом за основной группой. Только машина сапёров подзадержалась, но когда мост поднялся на воздух, разбрасывая обломки, и раздался чудовищный грохот взрыва, они нас догнали. Чуть позже такой же грохот донёсся и с железнодорожной станции, похоже, огонь добрался до чего‑то взрывоопасного.

Ну а мы ушли в ночь. Была попытка нас остановить, в результате чего мы потеряли вместе с экипажем третий танк, „двойку“ но сбив заслон и уничтожив его, захватив две единицы техники, мы направились дальше в ночь и смогли уйти от преследования взбешённых потерями немцев.

Восемнадцать часов спустя, вечер следующего дня. Густой лес в Гомельской области. Белоруссия

Военный лагерь спал, только часовые сонно ходили у боевых машин, поглядывая на спавших товарищей, слушали стоны со стороны санитарной палатки, где усталым фельдшером проводились операции. Чуть дальше от лагеря находились секреты и пост поддельных жандармов у дороги.

В это время откинулся полог одной из шести палаток, и из неё вышел хмурый, не выспавшийся капитан Омельченко, за ним семенил дежурный радист. Они прошли к штабному бронетранспортёру, рядом с которым прогуливался часовой из артиллеристов с автоматом на плече.

— Уже час, как Рудного вызывают, товарищ капитан, а так как это одно из слов в том списке, что вы мне дали, я сразу известил командира и он велел поднимать вас.

— Правильно велел, – сказал подошедший Фролов, выглядевший на удивление бодро. – Раз вызывают, нужно принимать сообщение.