Читать книгу "Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны - Миле Белаяц"

Макс Хэстингс в своей книге придерживается проверенных оценок причин Первой мировой войны

Книга Шона Макмикина «Русские корни Первой мировой войны», одно из главных ревизионистских произведений

Историк Кристофер Кларк рекламируется во всех средствах массовой информации

Карманное издание книги Кларка с двусмысленным комментарием за подписью его критика Макса Хэстингса

Одна книга заслуживает того, чтобы уделить ей чуть большее внимание. Тем более что предназначена она не только специалистам, но и широкой читательской аудитории, а ее выход совпал со столетней годовщиной начала первой в череде великих и разрушительных войн. Войны, после которой, если глядеть глазами апологета мирового устройства до 1918 г., все пошло кувырком.

Книга профессора Кембриджского университета Кристофера Кларка «Сомнамбулы: как Европа подошла к Первой мировой войне 1914 г.», опубликованная в прошлом году, уже привлекла внимание, заслужив как критические, так и лестные отзывы. В 2013 г. работа переведена на французский и немецкий языки. В Германии она стала книгой года, а автор удостоился правительственной награды. Следует сразу отметить, что искусно написанная монография производит впечатление как своей структурой, так и объемом – 670 страниц крупного формата. Однако с самого начала осведомленный читатель сталкивается с затруднением. Вместо того чтобы ознакомиться со списком использованной литературы, опубликованных и неопубликованных источников, ему приходится проглядывать сноску за сноской. И, если к концу ничто не забудется, станет понятно, какие работы автор обошел вниманием. При этом там, где сноски поражают количеством упомянутой литературы, основной текст отнюдь не служит отражением мозаики представленных в ней точек зрения. Автор часто довольствуется одной единственной интерпретацией, первоисточником которой могут быть материалы средств массовой информации с присущей им склонностью к преувеличениям. Например, чтобы картина «кровавой ночи» 1903 г. и образ офицеров-заговорщиков были еще мрачней, приоритет отдается репортажу венской «Neue Freie Presse» от 12 и 13 июня. То ли у корреспондента была богатая фантазия, то ли он питался одними слухами – читатель так и не узнает. В сносках к тексту, описывающему само событие, указаны работы Слободана Йовановича и Драгиши Васича, в которых, как известно тем, кто их читал, нет тех газетных ужасающих подробностей[421]. В одном из комментариев Кларк упоминает доклад британского посланника, которому удавалось «извлекать факты из нагромождения слухов». При этом не указана, в чем разница между одним и другим[422]. Что касается ошибок, то они встречаются с первых страниц: автора кто-то дезинформировал, будто место преступления еще существует – прежний Новый двор. Отталкиваясь от этого заблуждения, Кларк с энтузиазмом раскручивает маховик повествования (sic!). Не знает он, что так называемый дворец вскоре после произошедшего был снесен и Новый двор вскоре стал «старым». Однако это малозначительная деталь. Имеются упущения и посерьезней. Вопреки приведенной в самой книге литературе читателя пытаются убедить в том, что в Сербии после переворота 1903 г. произошли радикальные перемены, которые, наряду с переориентацией на Россию, и привели к ухудшению отношений с Австро-Венгрией. Автор не знает или не хочет знать, что поворот во внешней политике совершил сам король Александр Обренович, что почти все государственные деятели остались на политическом Олимпе и после его смерти[423]. Что касается причин Таможенной войны и Аннексионного кризиса, то и здесь во всем «вина» Сербии и ни в коем случае Австро-Венгрии. Игнорируется тот факт, что раскол имел место и в рядах заговорщиков, как, например, по «пушечной проблеме». Часть видных членов организации продвигала германский и австро-венгерский варианты. Едва ли читатель что-нибудь узнает об австро-венгерских и болгарских агрессивных планах и нападках, имевших место в то непростое время, когда Сербия, будучи абсолютно неготовой к военным испытаниям, лишь выслушивала угрозы[424]. Мы уже приводили свидетельство австро-венгерского дипломата Адальберта Штернберга, недвусмысленно высказавшегося об экономической политике Вены в отношении Белграда: «Не сербы были врагами нам, а мы им».

Если что-то замалчивается, то о другом – в избытке. Здесь и Апис – главный организатор Сараевского покушения, и Пашич, полностью осведомленный о его планах. Если сербский премьер и осознавал, что Сербия должна поддерживать мир и избегать конфликтов, то все равно «подсознательно» стремился к войне как средству реализации национального проекта. По Кларку, для подтверждения вышесказанного не нужно ни источников, ни аргументов. Достаточно его предположений. Автор разделяет концепцию, получившую новое звучание в 1990-е гг., согласно которой отправной точкой злонамеренного великосербского проекта является «Начертание» Илии Гарашанина. Кларк ничего не пишет или не знает о том, что в конце августа 1914 г. сербское руководство сформулировало и предъявило союзникам в качестве собственной военной цели югославянскую программу, которая по договоренности с представителями югославянских народов Австро-Венгрии была утверждена скупщиной 7 декабря 1914 г. и за которую Сербия сражалась. Вплоть до 1918 г. сербские политики рассматриваются исключительно через призму «Начертания»[425].