Читать книгу "Сочини что-нибудь - Чак Паланик"

– Как? – спросил Кевин.

– Капитан отбрешется: типа мы врем, лишь бы удрать отсюда, – напомнил Свинья-пират.

Глядя в окно, Кевин проворчал:

– Я так и не увижу свои двадцать штук…

– Плакал парад в мою честь, – взвыл Уэйл-младший.

– В жопу парад, – разъярился Брейнерд. – Будем делать все, что скажет этот безумец, иначе мои родаки влезут в долг до конца жизни.

Фасс О’Лина снова захныкал.

– Не стану я тыкаться в дохлую щель.

– В жопу вас самих, мелкие нытики, – прокричал из темноты Шкодина. Он говорил совсем не как подросток, застрявший в лечебке с толпой ссыкунишек. Голос его звучал решительно, не испуганно. Даже геройски. Шкодина говорил как лидер, который полагается на свои войска. – Надо спасти кое-кого поважнее.

* * *

Мать настрочила Кевину несколько длинных писем. Рассказывала, как отец гробит себя, лишь бы оплатить его пребывание в лечебнице. Присылала весточки на открытках типа «Поскорей выздоравливай» с рассказами о том, как отец слег из-за переработки. Сказала: инфаркт, – намекнув, что это все от разбитого сердца. В конце она просила во всем слушаться Капитана и не затягивать с исцелением.

Мистер Клейтон писал не так часто, однако в деталях рассказывал, что миссис Клейтон вкалывает на двух подработках: официанткой и горничной. Отец как бы по секрету поведал: каждую ночь мать падает в кресло и воет от боли, потому что ноги у нее стираются в кровь и опухают.

В свою очередь, Кевин не мог написать ничего такого, что потом не вымарали бы цензоры. С другой стороны, он без труда вообразил, что там плетет Арахис родителям о подвижках в лечении. Этот чокнутый всех выдоит досуха.

В здании были и другие мальчики. Судя по топоту на лестницах, тут содержались целые толпы ребят. Во время еды и прогулки пациентов с шестого этажа отделяли от остальных, зато в сухую погоду Кевин видел в большое окно у кровати, как другие ребята играют в баскетбол на площадке. Выглядели они не лучшим образом: сломленные, в коротких истрепанных штанах и рубашках. Они будто выросли из одежды. Словно тесные рубашки и протертые на коленях джинсы они купили еще год назад.

Как-то Уэйл-младший пожаловался на головную боль, и охранник отвел его в медпункт. Вернулся оттуда Уэйл-младший с остекленевшим от потрясения взглядом.

– Только не бейте меня, – сказал он. – Я просто вестник.

Сестра сказала: все новички начинают с шестого этажа. Потом, когда они через несколько недель акклиматизируются, их выпустят к остальным обитателям клиники. Медсестра с наплевательским видом сунула в протянутую руку Уэйлу-младшему две таблетки аспирина, мол, займись собой сам. Из клиники пока что никого не выпускали. За прошедшие годы ни один мальчик не покинул ее пределов. Только с наступлением восемнадцати лет он официально мог считаться исцелившимся.

* * *

Некоторые из парней, игравших на улице в баскетбол, попали сюда еще лет в тринадцать-двенадцать.

До Кевина начало доходить: Пидорятня – это дойная корова, с которой жиреют все ее работники. В конце концов семьи мальчиков обретут счастье, но не ранее, чем окажутся на грани нищеты. По всей стране церковные общины ссылали сюда извращенцев, как когда-то отправляли за моря-океаны миссионеров. Капитан, медсестры, охранники – все были повязаны.

В принципе, выйдя отсюда, мальчик мог бы подать в суд на клинику, рассказать о заточении прессе. Засудить персонал за то, что его держали здесь против воли, но тогда пришлось бы признаться в том, как он притворился гомосексуалистом и спровоцировал такое положение дел. Родители наверняка взбесятся. Кроме того, судью и присяжных легко убедят, что мальчик – просто мстительный, неизлечимый рокхадсон, выдвигающий ложные обвинения. В общем, заведомо лживое слово подростка против благородного авторитета Капитана. К тому же родители и сам истец подписали кучу бумажек.

Нет, мальчик поступит мудрее, с выгодой использует время и вернется героем. Победа откладывается, зато будет верной. А тем временем остается учиться. Тригонометрия, алгебра, риторика, физика… Все самое трудное. Дабы подсластить пилюлю, медсестра заверила Уэйла-младшего, что мальчики у них на излечении стабильно набирают тысячу четыреста баллов на оценочных тестах.

* * *

За каждой дверью ждала тьма, но стоило ступить в нее, как срабатывали автоматические датчики движения, и зажигались лампы. В полной тишине Кевин успевал расслышать слабенькие щелчки.

Группа гуськом тянулась по коридору вслед за охранником. Шкодина плелся в хвосте и о чем-то шептался с Кевином. Свинья-пират слишком близко подошел к Томасу и наступил ему на пятку; Томас в ответ покрыл его испанскими ругательствами.

– Интересно, как она умерла? – шепотом произнес Уэйл-младший.

– Ее зовут не Бэтси, – сказал Шкодина.

– Ты знал ее? – поинтересовался Брейнерд.

Шкодина ответил, типа, она любила гонять на мотоциклах, вот откуда у нее шрам на ноге. Во время последних гонок она вылетела с трассы. Не вписалась в поворот. Вместо победы ей достались обширные повреждения внутренних органов.

– Она была твоей девушкой? – спросил Свинья-пират.

– Она была оторва.

Кевин на ходу изучал собственную руку. Внезапно он понял, что в ней отражается вся его жизнь. Под ногтями – нежная розовая плоть, как кожа младенца. Каждый ноготь – окошко в детство. Мозоли на ладонях показывали, каким он станет после смерти. Кожа по всему телу сделается такой же бледной, серовато-желтой. В доказательство того, что время идет. Заметив разницу между детской плотью и плотью мертвой, Кевин больше не хотел зря терять ни мгновения.

* * *

Капитан велел собраться вокруг стола. Сдернув с бэтсиноида пленку, задрал на ней юбку платья и надрезал несколько швов. Кевин прикинулся, что помогает: размотал повязку на запястье у девушки. Мозоли у нее на ладони были впечатляющие, как и мускулы на руках. Кевин думал обнаружить под бинтами порезы на венах, однако кожа была цела. Темная от синяка, но цела. Впрочем, это был даже не синяк вовсе, а татуировка: бабочка. Нет, не бабочка, а странного вида крест. Нет, двусторонний топор.

Приглушив свет, старик достал из кармана брюк небольшой предмет в форме сигары. Щелкнул кнопочкой, и в пол ударила красная точка. Лазерная указка. Арахис навел ее на тусклые, бесцветные органы Бэтси.

– Узрите яичники во всей их славе!

Он перевел красную точку на неприметный узелок.

Кевин и Шкодина проследили, как Брейнерд снимает бинт с шеи девушки. Оказалось, на голове у нее просто парик, под которым – лысый череп. Бритая голова. Под повязкой на шее обнаружилась вторая татуировка. Надпись, начинающаяся с темно-синей буквы Ш, за ней шла К, после – О. Полностью татуировка читалась как «Шкодина» и была выведена колючими буквами.

Тут-то Шкодина и отрубился. Не кто-нибудь, а Шкодина, брутал: коленки подогнулись, и сам он, как бы скрутившись по спирали, рухнул на пол.