Читать книгу "Поцелуй с дальним прицелом - Елена Арсеньева"

Когда Мия ушла из «Черной шали», брат ее там осталсяпо-прежнему. Анна не отпустила его, да он и сам уже не мог уйти. Он сталтанцевать отдельно, исполнял и сольные номера, например «Танго-апаш» (это былочто-то невероятное!), другие зажигательные латиноамериканские танцы показывал,от которых посетители ресторана просто шалели, а еще подвизался в роли наемноготанцовщика для дам. Ну что ж, это была не самая плохая работа: я знавала икнязьев, которые считали ее завидной! Одет чисто, сыт – и всегда рядом скрасивыми женщинами. Это была не работа, а предмет роскоши! Как ни малообщалась теперь Мия с Максимом, она все же именно от него узнала, что я большев «Черной шали» не показываюсь, и, судя по всему, мои отношения с семьей прерваны.Мия чувствовала, конечно, в этом свою вину, а потому она однажды явиласьнезваная ко мне домой и сказала, что для меня есть работа: от знакомой девушкиона слышала, будто в модном доме «Ланвен» нужна приказчица за четыреста франковв месяц.

Я посмотрела на Мию с тихой ненавистью и поблагодарила.Решила, что не пойду! Расстались мы холодно. Но после ухода Мии я сталавспоминать, как чудесно она была одета, как пострижена, каким ухоженным сталоее пикантное личико фий-гарсон, девочки-мальчика (этот тип, начиная с 20-хгодов, стал очень популярен во Франции, и, кстати, мало кто знает, но именновнешность манекен-волан Мии Муравьевой сыграла в этом свою роль!), ипреисполнилась к ней зависти. Кем работает сама Мия, я тогда не знала, думала,что тоже приказчицей. Я даже не спросила где! Но о доме «Ланвен» я слышала.

Он не обладал скандальной известностью дома «Шанель», однакобыл очень любим многими. Этот maison de couture считался приличным,добропорядочным. Он и посейчас существует, а в истории моды сохранилось понятие«синий ланвен» – для обозначения особого оттенка ярко-синего цвета, который былочень любим его первой хозяйкой, Жанной Ланвен. Она была родом из Бретани –опять-таки, очень приличная дама, которая шила платья для молодых матерей и ихдочек. Все очень красиво, изысканно, без всякого эпатажа, без вызова искандальности. А скандалами к тому времени я уже успела пресытиться! Крометого, надо было на что-то жить, и я надеялась, что эта работа поможет мнепоправить мои обстоятельства, возможно, забыть Никиту, а то и найти своесчастье. Конечно, четыреста франков – это не бог весть что, это очень мало, ноу меня теперь вообще не было денег, и я боялась, что Анна не позволит отцу мнепомогать. Да и не хотелось брать у нее денег!

И я пошла в «Ланвен».

Пока сидела в приемной комнатке у главного ресурсомена – этокак бы начальник отдела кадров, если выражаться советским языком, –который занимался выбором приказчиц, его секретарша спросила, почему я хочуустроиться именно приказчицей, а не манекеном: у меня, мол, фигура подходящая.

Я глаза вытаращила. В то время я такой наивной была, чтодаже не знала, кто такие манекены! Неподалеку от того дома, где я жила в Пасси,была витрина с деревянными манекенами. Ну вот я, по дурости своей, и подумала,что мне предлагают уподобиться таким истуканам: неподвижно стоять в витрине,словно чучело в платье. Секретарша рассмеялась: нет, говорит, вам нужно будетнадевать платья в примерочной кабине и показываться в них покупательницам. Но,конечно, придется и неподвижно стоять: на примерках. А зарплата у манекенабольше, чем у приказчицы: две тысячи франков!

Я так и ахнула и тут же решила, что хочу быть манекеном,даже если придется в витрине стоять, подобно чучелу. Но надо, чтобы японравилась хозяйке! Тут вышел из своей конторки ресурсомен, посмотрел на меняоценивающе и сказал: да, можно попробовать! И меня отвели к примерочнымкабинам.

До сих пор помню первое платье, которое мне дали надеть:именно синее ланвен, с вышивкой в славянском стиле, с коралловыми бусинами,нашитыми вместо пуговиц. Я замерла: давно ничего такого красивого даже невидела, а уж носить-то…

Мне показалось, что я выгляжу в нем чудесно… чем-то дажестала похожа на Анну, которая обожала синий цвет. Платье и правда необычайношлу к моим голубым глазам и светлым волосам. Настолько пошлу, что маленькаянемолодая дама, скромно сидевшая в уголке и листавшая журнал, вдруг хлопнула владоши и сказала:

– Отлично! Я вас ангажирую с четверга!

Я на нее тупо посмотрела, ничего не понимая: решила, что этопокупательница. А это была сама мадам Ланвен. Она мне улыбнулась оченьмилостиво, а потом сказала:

– Только надо будет подстричься, это непременноеусловие. Длинных волос теперь никто не носит, даже бретонки! – Тут онаусмехнулась и коснулась своей очень короткой стрижки. И добавила: – Но невздумайте идти в какой попало салон: у меня в доме свой куафер для манекенов,он вас и подстрижет, когда явитесь на работу.

И меня отпустили до четверга, когда наказали прийтиподписывать контракт. А четверг наступал уже послезавтра!

Как ни хотелось мне поскорей отрешиться от моей прежнейжизни, сделаться самостоятельной, однако тут я испугалась и решилапосоветоваться с отцом. И побежала в «Черную шаль». Нет, входить туда я невошла, не перенесла бы встречи с Анной или с Никитой, однако попросила адмиралаАндреева, швейцара, передать отцу, что мне нужно с ним срочно, неотложноповидаться. Адмирал обещал передать, но тут же со всех ног побежал звать таксидля какого-то пьяного американца, который вывалился из двери ресторана и сунулему хорошие чаевые.

Шофером такси оказался тот самый граф Львов, приятельНикиты. У него при виде меня сделалось сконфуженное лицо, он даже отвернулся,сделав вид, что меня не заметил. Он, наверное, испугался, что я сейчас подойдуи стану у него о Никите спрашивать или просить ему что-нибудь передать!

Да он с ума сошел, если возомнил такое!

Я не стала больше ждать и ушла, думая, что адмирал о моейпросьбе, конечно, позабудет, отца я больше не увижу и решение о работе мнепридется принимать самой. Однако ничего подобного: швейцар отцу все передал, ион ко мне пришел рано утром – сразу после закрытия ресторана. Метро еще неработало: отец сказал, что его привез Львов. Подозреваю, что в машине его ждалаАнна, очень хотелось мне отца спросить, так это или нет, но я знала, что этовыльется в тяжкий разговор, но мне его стало жаль: у него от усталости былодаже не бледное, а голубоватое какое-то лицо, и я решила не выяснять отношений,я этого вообще по жизни терпеть не могла, а сразу, не тратя времени, сказала,что хочу пойти в манекены в «Ланвен».