Читать книгу "Homeland. Игра Саула - Эндрю Каплан"

– Куда мне теперь? – сказала Кэрри. – Я им все выдала.

– Нет, сказала ты то, что должна была сказать. И они тебе, до известной степени, поверят. Даже если – как сказал Ханзадех – запись отправится на самый верх, к Совету целесообразности и самому Рахбару, Верховному лидеру. Ты предотвратила войну, Кэрри, и самое кровавое поражение Америки за всю ее историю. Спасла бог знает сколько жизней. И никакой отдачи: тебя даже не было в Иране. Кроме нас, о твоей там работе никто не знает. Осталось последнее дело в Багдаде и все. Ты вернешься в Лэнгли.

– А если я не хочу? – не глядя на Саула, произнесла Кэрри. – То, что мы… что я делаю… Я вся будто в грязи. Знаешь, что самое паршивое? Не их действия, а мои. Я все думаю про ту иранку в мешке. Что там с телом?

– Дело почти улажено.

– Не хочу быть мученицей, Саул, американской джихадисткой. Иначе какая разница между нами и врагом?

– Одно различие есть, – тихо произнес Саул. – Оно и не дает мне сложить руки.

– Что это? Я даже представить не могу, честное слово…

– Они хотят убивать, а мы хотим остановить кровопролитие.

Кэрри посмотрела на него: этакого раввина-пирата, бородатого и в очках. Порой в его взгляде она только и видела, что безжалостный блеск.

– Мы ведь тоже убиваем. Лжем, обманываем, – прошептала Кэрри. – Чем ты это оправдаешь?

– Дорожка у нас скользкая, – признал Саул и вымученно улыбнулся. – Но ты взгляни на вещи шире: целый мир стоит на краю пропасти.

– Дай отдышаться, – покачала головой Кэрри. – Что с ребятами? Перри, Верджилом, Уарзером?

– С ними все хорошо. От Уарзера из Кербелы пока вестей нет, однако…

– Как это нет вестей? Послезавтра же… – Она пораженно умолкла. – Где Уарзер?

– Я не знаю.

– Какого дьявола? Где он?! – Сердце Кэрри тревожно забилось. Она так нехорошо рассталась с Уарзером. Вдруг с ним что-то произошло? Она такого ему наговорила… Может, еще не поздно это исправить?

– Мы не получали от него известий. Думаем, он застрял в Кербеле, в кругу бойцов Абу Гъазавана. Уарзер суннит из Анбара, из племени Дулаим из Эр-Рамади. Абу Гъазаван принадлежит к племени Салмани, а это ветвь Дулаим, поэтому Уарзера приняли как своего, члена «Аль-Каиды».

– Точно? – уставилась на него Кэрри. – Ты и Уарзером пожертвовать собираешься? Сначала меня использовал, теперь его?

– Кэрри, Уарзер сам вызвался. Попросился у меня в Кербелу, – возразил Саул; в его глазах читалась двухтысячелетняя скорбь еврейского народа. – Мне показалось, он чем-то расстроен. – Саул не договорил, да и не надо было. Кэрри и так поняла, что он имеет в виду: Уарзер, мол, расстроен тем, что творится с тобой, Кэрри.

– Пошел ты к черту, Саул. Господи Иисусе…

– Кэрри, – вздохнул Саул. В этот момент загорелся значок, предупреждающий, что пора пристегнуть ремни, но Саул не обратил на него внимания. Самолет начал заход на посадку. – Говоришь так, будто у нас есть выбор. Мы как тот голландский мальчик: если вынем палец из дырки в плотине…

– Я еду в Кербелу, Саул. Даже не пытайся меня остановить.

– Если я хорошо тебя знаю, то выбора у меня нет, – сказал он, пристегивая ремень. – Но если тебя убьют, я за себя не отвечаю…

* * *

Вертолет «Блэкхок» (вроде тех, которые доставили Кэрри и группу спецназа в Эль-Атибу, где все и началось) привез Кэрри и еще двух офицеров на КПП Хусаиния, совместную базу американских и иракских сил в северной части Кербелы. В Багдаде, в Кэмп-Виктори Кэрри успела принять клозапин. Правда, таблетка еще не подействовала. Казалось, не действует вообще ничего: Саул составил такой хитрый план, что Кэрри не могла взглянуть на картину в целом. Приходилось слепо верить начальнику, а ведь слепое доверие – совсем не в духе шпионов.

На базе в женском туалете Кэрри переоделась в чистую чадру. В таком виде ей предстояло перемещаться по городу, как порядочной шиитке: скрыв все, кроме лица. На выходе с КПП Кэрри показала американский паспорт охраннику, и тот, несколько раз глянув на фото и на нее, покачал головой. Потом наконец пропустил ее.

Снаружи Кэрри поймала такси.

Пока машина ехала к сердцу Кербелы по широкому бульвару (с одной стороны которого тянулись пальмовые рощи, с другой – канал), Кэрри вспоминала рассказ Саула о племени Абу-Махаль: шейх ар-Рашауи прислал людей, и в этом самом шиитском из городов Ирака им нужно было быть предельно осторожными – как, впрочем, и отряду Абу Гъазавана, за которым они охотились. Все затаятся до пятницы, до начала долгожданной проповеди, когда в мавзолей набьются толпы паломников.

Может, Уарзер еще с отрядом Абу Гъазавана? Работает под прикрытием в кругу врага? Поэтому и не выходит на связь? Или же он в плену? Или вовсе погиб? Да нет, Уарзер не такой, он слишком для этого хорош. Подобрался очень близко к Абу Гъазавану, что и требовалось.

Именно поэтому Кэрри приехала в Кербелу. Она могла то, чего не могли Абу-Махаль: выцепить Уарзера и узнать его моментально, даже в огромной толпе вроде той, что соберется на проповедь великого аятоллы аль-Джабани в Мавзолее имама Хусейна. Аятолла произнесет речь завтра, перед полуденной молитвой дхухр-намаз. Оставалось надеяться, что тогда же и Уарзер укажет им на Абу Гъазавана, иначе помешать планам Абу Назира будет невозможно.

Пора стояла ранняя – часов шесть утра, – однако улица, что огибала площадь вокруг мавзолея, уже полнилась толпами народа. За стенами сверкали на солнце золотой купол и позолоченные минареты. Люди выстраивались в очередь: мужчины и стоящие отдельно женщины в черном. Кэрри оделась в масть.

Некоторые несли написанные от руки плакаты с надписью: «Bismillah» («Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного»), или «Ya Hussein!» («О Хусейн!»), или «Жизнь за Хусейна!». Они готовы были сложить головы ради погребенного в мечети имама и мученика. По одну сторону улицы торговцы расставляли лотки с фруктовыми напитками, жаровнями для кебабов и религиозными сувенирами. Народу завтра придет тьма-тьмущая: десятки – если не сотни – тысяч людей. Кэрри ощутила сильную тревогу и жажду действовать. Слишком поздно они с Саулом взялись за дело.

Во рту ощущался привкус металла.

Такси миновало будущую процессию верующих и остановилось у странного памятника, похожего на замороженный йогурт. Кэрри прошла по боковой улочке в стороне от площади; не в силах отделаться от чувства, будто за ней следят, остановилась у плаката с изображением аятоллы Хомейни и огляделась. Никого. Чувство, впрочем, никуда не ушло.

Нужный дом – трехэтажный, обветшалый, испещренный пулевыми отверстиями, как и прочие строения в квартале – Кэрри нашла по примете (выцветшей синей двери). Она перешла дорогу, постоянно оглядываясь, не следит ли кто за ней. На втором этаже в окне дома напротив шевельнулась занавеска. Вот дьявол.

«Надеюсь, помощники уже нашли Уарзера или Абу Гъазавана», – думала Кэрри, подходя к дому. Затылок жгло от ощущения, что за ней наблюдают. Открыв дверь, Кэрри вошла в темную прихожую. Пахло жареной рыбой и сигаретным дымом. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, Кэрри огляделась: справа была деревянная лестница. Не успела она подняться и на три ступеньки, как шеи сзади коснулся холодный металл и мужской голос произнес: