Читать книгу "Любви все возрасты покорны. Для тех, кому за... - Джоан Прайс"

Если ваш партнер больше не инициирует секс или не отвечает на ваши сексуальные увертюры, значит, эта часть отношений может перестать удовлетворять кого-то одного или обоих. Вы сами почувствуете изменения, справляясь с болезнью партнера и своими обязанностями сиделки. В любой момент процесса болезни вы можете обнаружить, что больше не чувствуете сексуального влечения к партнеру — из-за множества изменений в его личности и ваших отношениях.

Как долго вы сможете или захотите поддерживать сексуальные отношения, зависит от множества факторов, в особенности — от вашей способности справляться с другими изменениями в отношениях. Ваш партнер может со временем стать настолько недееспособным в плане общения, что общая близость, включая секс, станет проблематичной. В этот момент более удовлетворительной и утешительной для вас обоих может стать сосредоточенность на несексуальных формах близости.

Когда партнер достигнет продвинутых стадий болезни, он может больше не помнить вашего имени и природы ваших отношений. Согласие участвовать в сексуальной активности оказывается на этом этапе просто невозможным. Нужно попробовать несексуальные формы близости или поискать новые способы несексуального контакта, приносящие вам эмоциональное удовлетворение.

Маргарет, 74 года

Моя сексуальная жизнь жива только в грезах. Мой муж, которому 87 лет, переживает продвинутую стадию деменции. Я горюю по утрате секса и человека, которого я люблю, но которого отнимает у меня болезнь Альцгеймера.

Мой муж по-прежнему остается красивым мужчиной, но я не хотела бы заниматься с ним сексом сейчас, даже если бы он был на это способен. Это просто кажется неправильным, поскольку я — его сиделка. Я испытываю огромные трудности, пытаясь осмыслить то, что я за ним ухаживаю, — и мне трудно поддерживать с ним контакт. Он выглядит хорошо, и мы по-прежнему способны выходить на люди, в кино, встречаться с друзьями. На этом все заканчивается.

Временами я оплакиваю конец своей сексуальной жизни. Временами злюсь. И все же я смотрю на этого человека — и у меня начинает быстрее биться сердце, поскольку я вижу его сущность: нынешнюю и прошлую. Мне больно оттого, что эта часть жизни действительно закончена. Он демонстрирует свою привязанность, массируя разболевшиеся мышцы моих рук, когда мы укладываемся спать. Иногда мне приятно и спокойно засыпать рядом с ним. Временами в мире снов я испытываю неистовое сексуальное желание.

Последние четыре года моей жизни были постепенным разочаровывающим схождением в понимание, обучение, уход — и попытки научиться заботиться о себе самой. Я получаю замечательную помощь от друзей, от группы поддержки и от частного консультанта. Но в некоторых отношениях я совершенно одна, хожу по бесконечному кругу ответов на одни и те же вопросы. Я постоянно настороже, чтобы точно знать, что он в безопасности, и гадаю, что будет дальше. Когда мы по вечерам гасим свет, я лежу в постели рядом с мужем и не понимаю: кто я такая, что я здесь делаю, к чему это все идет. Я боюсь. Неужели я теряю себя?

Следующий шаг

Мы не танцуем вальс.

Мы делаем два шага вперед, потом два назад,

Шаг в сторону, пауза, еще два шага.

Мы слушаем мелодию.

Его пальцы постукивают по колену в такт музыке,

транслируемой радиостанцией «для старичков».

Он берет несколько нот на своем контрабасе.

Только сегодня утром он не смог вспомнить название розы.

«Три эти стоят в вазе».

Или: «Эти маленькие чашечки там, у берега».

Его пьесы, как он думает, зарыты дома у его сына.

Нереально.

Смысл исчезает.

Звучит музыка.

«Пауза, — говорит он, когда мы с ним на танцполе, —

А теперь — два шага».

Мы возвращаемся вместе.

Он крепко держит меня за талию. Его рука

Скользит вверх по моей спине.

Он отстукивает ритм, словно

Играет на своем контрабасе.

Он любит музыку.

Он ждет следующего шага.

Маргарет

Фрэнсис, 69 лет

Вы верите в любовь с первого взгляда? Я верю, потому что именно это случилось со мной и Орсоном. Ему было за шестьдесят, и он носил седые волосы до плеч, забавные очочки полумесяцем в черной оправе сидели на его переносице, а на ногах были жалкие голубые джинсы; большие пальцы торчали из самых старых сандалий, какие я только видела в своей жизни. Взгляд этих карих глаз был подобен удару электрического тока.

В нашу первую совместную ночь он раскрыл мне свои объятия и сказал, чтобы я не боялась, ибо мы предназначены друг для друга. Мы безумно влюбились друг в друга с первой минуты — и не переставали любить все последние 20 лет жизни.

Наша сексуальная жизнь была страстной — поначалу по нескольку раз в день. Постепенно мы дошли до одного раза в сутки, потом раз в две ночи. Мы оба любим ласкаться, обниматься и целоваться — и редко проходили один мимо другого, не прикоснувшись и не погладив. Обычно в ленивый воскресный день он делал мне массаж, который заканчивался сексом.

Начало болезни Альцгеймера Орсону диагностировали за восемь с половиной лет до его смерти. Из-за болезни Орсона мы лишились своего бизнеса. Стресс внес свой вклад и в нашу сексуальную жизнь. Трудно чувствовать себя сексуальными, когда не знаешь, куда пойдешь, когда тебя выселят из дома. Я взвалила на себя бремя работы, ухода за ним и решения наших юридических проблем. Секс сократился до одного раза в неделю — с очень небольшой прелюдией и без особой изобретательности. Мое тело тоже менялось, и я справлялась с ужасной сухостью с помощью вагинальных кремов.

Когда Орсону было 80 лет — его Альцгеймер прогрессировал, — терапевт выписал ему рецепт на маленькую голубую чудо-таблетку. Однажды ночью у Орсона случилась затянувшаяся эрекция, которая продержалась довольно долго. Я была под ним в тот момент, когда он практически впал в буйство. Когда я, наконец, сумела сбросить его, у меня все было разорвано и шла кровь.

Когда Орсон вернулся в нормальное состояние и осознал, до какой степени травмировал меня, он расстроился и заплакал. Я вылезла из постели, ввела во влагалище вагинальный крем, надела прокладку и сменила окровавленное постельное белье. На следующий день пошла к гинекологу. Орсон впал в депрессию и хотел убить себя. Таблетки он спустил в унитаз. Мы оба обсудили этот случай с его врачом, а также наедине поговорили друг с другом. Он никогда больше не хотел заниматься сексом.

Я много раз пыталась поговорить о том, что тогда с ним случилось, но он только продолжал обвинять себя в утрате контроля. Мы продолжали обниматься, целоваться и держаться за руки, но больше ни разу не наслаждались соитием и не пытались заняться каким-либо иным видом сексуальной активности.

Пришло время, когда Орсону нужно было ложиться в больницу с постоянным уходом. Старушки его обожали, и обычно он всегда был в обществе двух, а то и трех из них. Однажды, когда я пришла его повидать, он держал за руку хрупкую маленькую женщину и ласково разговаривал с ней. Санитар бросился к нему и откатил прочь. Я прикатила его обратно, села и стала разговаривать с ними обоими. Я не видела никакого вреда от того, что он держит кого-то за руку или дружески прикасается к другой пациентке. Это базовая человеческая потребность — прикасаться и демонстрировать привязанность.