Читать книгу "Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного - Валерий Шамбаров"

Не исключено, что у него действительно случилась какая-то размолвка с отцом, такие сообщения есть. Но, во-первых, об этом пишется не наверняка, как о слухах: «глаголют нецыи». А во-вторых, например, Псковская третья летопись никак не связывает это столкновение со смертью, они значительно разнесены во времени. Слух о конфликте — 7089 г. (до 31 августа 1581 г.). Смерть — 17 ноября. А перебежчик Давид Вельский рассказывал полякам об этой размолвке в мае, за полгода до гибели царевича! И французский капитан Маржерет, долгое время служивший при русском дворе, подтверждал, что смерть наследника от побоев — ложный слух, «умер он не от этого… в путешествии на богомолье».

Осада Пскова войсками Стефана Батория

Но мы знаем и другое: кто был первым автором версии о сыноубийстве. Антонио Поссевино. Что ж, практика информационных войн в XVI в. была уже отработана. Вспомним, что и Селима I, нарушившего интересы папы и итальянских купцов, произвели в «отцеубийцы», «братоубийцы». (А вот о пьянстве и безобразиях Селима II европейцы не упоминали никогда!) Поссевино в своих записках написал, что якобы царь случайно встретил во дворце (в московском!) беременную жену сына, ходившую в одной нижней рубахе. Начал ее бить за неподобающий вид, появился и вступился царевич, и ему попало… Однако иезуит никогда не бывал в жилых покоях царской семьи, поэтому не знал, что встретить в коридоре сноху «в неглиже» было невозможно. Дети государя и их жены жили в отдельных теремах, выходили оттуда в сопровождении целой свиты ближних боярынь и служанок. Да и с чего бы беременную понесло в одной рубахе из своего терема во дворец — в ноябре?!

Позже появилась вторая версия. Дескать, царевич был недоволен ходом мирных переговоров, требовал продолжать войну до победного конца, выступил на заседании Боярской думы, Иван Грозный разгневался и… Не сходится. Потому что наследник умер за месяц до начала переговоров. Третья версия, Горсея, — столкновение произошло из-за того, что Иван Иванович по собственным делам дал кому-то подорожную на 5 или 6 почтовых лошадей. Это более правдоподобно. Гонять по личным нуждам государственную почту было негоже. Было ли рукоприкладство? По русским традициям глава семьи имел право наказывать детей независимо от их возраста. Но в данном случае это сомнительно. Причина-то пустяковая. Иван Васильевич мог сделать сыну выговор, внушение.

Ну и, наконец, государь чисто физически не смог бы бить сноху или царевича, потому что накануне трагедии они находились в Москве. А Иван Грозный всю осень провел в военной ставке в Старице! Без сына. Царевич обычно бывал с ним в походах, в августе они вместе встречали Поссевино. Но в сентябре-ноябре наследник рядом с отцом ни в одном источнике не упоминается. Отсюда можно выстроить последовательность событий: сын работал в столице, где оставались Боярская дума, приказы — занимались формированием пополнений, сбором денег и т. д. Получив отраву, Иван заболел. Потом почувствовал себя лучше, поехал на богомолье, но по дороге, в Александровской слободе, слег окончательно.

И лишь тогда, в ноябре, из Старицы спешно выехал царь. Данный факт тоже зафиксирован. Клеветники даже объявляли, будто он струсил и сбежал от конницы Радзивилла (которую разгромили под Торопцом, за 200 км от Старицы). Хотя достаточно сопоставить даты, чтобы увидеть: отец помчался к сыну в Александровскую слободу. Причем перед этим он собирался ехать не в Слободу, а в Москву, обещал быть на заседании Думы. Но 12 ноября написал боярам, что не сможет, поскольку наследник «ныне конечно болен». (Между прочим, не на этом ли заседании, несостоявшемся, сын «выступил» против отца? Видать, на этом. Никаких других заседаний Думы, где они могли встретиться, осенью не было!) Из столицы в Слободу выехал Никита Романов с врачами и лекарствами. Они не помогли…

Кому было выгодно убийство? В первую очередь внешним врагам. Оно позволяло в критический момент деморализовать царя, парализовать его волю, обезглавить русскую власть и командование. А вопросы чести для Батория никогда не были препятствием. Можно ли говорить о «рыцарстве», если Шуйскому из польского стана прислали ящик с «подарком» от прежнего сослуживца Ференсбаха? Хорошо, что заподозрили неладное, пригласили мастера, вскрывшего ящик сбоку. В нем лежали несколько заряженных пищалей, обсыпанных порохом. Того, кто откроет замок, должно было убить пулями и взрывом. Но и такие методы врагам не помогли. Царь уже 28 ноября смог вернуться к делам, принимал гонцов с фронта. Хотя только Господь знает, как же тяжело это давалось! Старший сын был его любовью, его надеждой, он сам учил Ивана и готовил себе в преемники.

А под Псковом осаждающим становилось все хуже. Они страдали от холодов, снегов. Русские отряды обложили их, в лагере начался голод. Хлеб и мясо продавались за огромные деньги, лошади подыхали. После трех провалов штурмовать больше не решались. Наоборот, уже не поляки, а защитники Пскова досаждали им атаками. Он-то зимовал в тепле, припасов хватало. За 147 дней осады воины совершили 46 вылазок, во множестве убивали врагов, уводили пленных. Наемники начали уходить прочь. И в такой ситуации королю все-таки пришлось согласиться на переговоры. Впрочем, невзирая ни на что, Баторий еще вынашивал другие планы. Уехал в Польшу на сейм просить денег, набирать новую армию.

Тем не менее, 13 декабря в деревне Запольский Ям делегаты двух стран открыли мирную конференцию. Нет, Поссевино ничуть не помог русским. «Посредник» явно и откровенно подыгрывал панам. Нажимал на наших послов, Елецкого и Олферьева, домогаясь уступок. Шпионил, стараясь вызнать их секреты и передать королевским дипломатам. Когда зашел спор о титуле царя, иезуит даже ухватил Олферьева за шиворот, вырвал у него бумаги и растоптал — в бешенстве кричал, что титулы имеет право давать только папа. Однако на ходе переговоров сказывались совершенно другие факторы. Поражения и огромные потери отрезвили панов и шляхту. Теперь они считали: надо мириться, чтобы удержать приобретения. Сыграл свою роль и ловкий дипломатический ход Ивана Грозного. Воинственные проекты Батория перестала поддерживать католическая церковь. Победы кончились, значит, следовало быстрее заключать мир и приводить царя к унии — пока он под влиянием своих успехов не передумал. Сейм не желал давать королю субсидии, и золотой поток с Запада тоже пресекся.

А Елецкий и Олферьев держались скромно, потихонечку, но строго выполняли полученные от царя инструкции. В которых им предписывалось «в конечной неволе», под давлением, уступить то, что еще удерживали русские в Ливонии, — без Нарвы эти города были не нужны. Но требовалось в любом случае отмести условия папы и поляков о включении в мирный договор Швеции. Расколоть коалицию противников, чтобы можно было разобраться с Юханом один на один. 17 января 1582 г., когда положение остатков королевской армии под Псковом стало совсем бедственным, было заключено Ям-Запольское перемирие на 10 лет. Баторию отдали Ливонию, за это он возвращал Великие Луки, Заволочье, Невель, Холм, Себеж, Остров, Красный, Изборск, Гдов. Швеции перемирие не касалось. Граница устанавливалась по той же линии, как до войны, в 1561 г.