Читать книгу "Не учите меня жить! - Мэриан Кайз"

В четверг после работы я встретилась с Дэниэлом, мы спустились в метро и отправились в долгий путь до конечной по Пиккадилли-лайн.

— На этот вечер я могла бы придумать себе занятие поинтересней, чем ехать на край света с визитом к маме, — ворчала я, пока мы, стоя, тряслись в битком набитом поезде, где воняло мокрыми пальто, а весь пол был заставлен портфелями и хозяйственными сумками.

— Не забывай о папе, — напомнил Дэниэл. — Ты ведь и к папе в гости едешь. Разве это тебя не радует?

— Да, конечно, но я с ним толком поговорить не смогу, пока она рядом. И еще ненавижу потом уезжать от него. Чувствую себя ужасно виноватой.

— Люси, ты сама создаешь себе трудности, — вздохнул Дэниэл.

— Знаю, — улыбнулась я, — а может, мне так больше нравится.

Я не хотела, чтобы Дэниэл начал воспитывать меня прямо в вагоне метро, потому что знала, что толку в этом чуть, но Дэниэл из тех, кого легко остановить, если уж они закусят удила. А сколько дружб разбилось о скалы непрошеной помощи!

Когда мы вышли из метро, было темно и холодно, а нам предстояла еще пятнадцатиминутная пешая прогулка до маминого дома.

Дэниэл отобрал у меня сумку.

— Господи, Люси, она весит не меньше тонны. Что там?

— Бутылка виски.

— Для кого это?

— Да уж не для тебя, — хихикнула я.

— Мог бы и сам догадаться. Мне ты ничего, кроме всякого хлама, не даришь.

— Неправда! Разве плохой галстук я подарила тебе на день рождения?

— Спасибо, хороший. Во всяком случае, по сравнению с прошлым годом это явный прогресс.

— А что я тебе тогда подарила?

— Носки. Ты всегда делаешь мне «папочкины подарки».

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, галстуки, носки, носовые платки — такие вещи всегда дарят отцам.

— Я не дарю.

— Да? А что ты своему даришь?

— Как правило, деньги. Иногда бутылку хорошего бренди. А тебе в этом году я собиралась купить что-нибудь особенное. Я хотела подарить тебе книгу…

— Но у меня уже одна есть. Да, Люси, знаю, знаю! Этой шутке сто лет! — грубовато перебил меня он.

— Ладно, прощаю тебе эту банальность! Но кое-что я простить тебе не могу. Ты погляди на женщин, с которыми встречаешься!

— Люси! — рявкнул он так, что я испуганно вскинула на него глаза. Судя по голосу, он здорово разозлился, но тут же рассмеялся, недоуменно качая головой. — Люси Салливан, тебе слишком многое сходит с рук. Не понимаю, почему я до сих пор тебя не убил.

— И я не понимаю, — задумчиво сказала я. — Я с тобой такая недобрая. А главное, я не имею в виду того, что говорю. Я вовсе не считаю тебя тупым. Да, вкус на женщин у тебя, по-моему, просто ужасный, и обращаешься ты с ними действительно скверно, но во всем остальном ты вполне приличный человек.

— Вот расхвалила, дальше некуда, — ухмыльнулся Дэниэл.

Мы шли мимо рядов маленьких, одинаковых домиков, похожих на коробки. Стало еще холоднее.

Немного спустя Дэниэл заговорил:

— Так для кого оно?

— Что для кого?

— Виски. Для кого?

— Для папы, разумеется. Для кого же еще?

— Разве он до сих пор поддает?

— Дэниэл! Ты говоришь так, будто он совсем опустился, стал алкоголиком… В общем, ужасно.

— Просто Крис говорил, что твой отец вроде как завязал.

— Кто, папа? — презрительно скривилась я. — Папа бросил пить? Не смеши меня! С чего бы это?!

— А маме ты что везешь?

— Маме? — изумилась я. — Ничего.

— Нехорошо как-то.

— Нормально. Я никогда ей ничего не привожу.

— Почему?

— Потому что она работает. У нее есть деньги. А папа не работает, и денег у него нет.

— И тебе никогда не приходило в голову купить ей хоть какую-нибудь безделицу?

Я остановилась, встала перед Дэниэлом, чтобы преградить ему путь.

— Слушай, ты, подхалим несчастный, — сердито начала я. — На день рождения, Рождество и День матери я дарю ей подарки, и хватит с нее. Может, ты таскаешь своей маме подарки при каждом удобном случае, а я — нет. И нечего пытаться заставить меня чувствовать себя плохой дочерью!

— Я только хотел… ладно, неважно.

У него был такой удрученный вид, что сердиться я уже не могла.

— Хорошо, — тронув его за плечо, примирительно сказала я, — если тебе станет от этого лучше, я куплю ей торт, когда дойдем до магазина.

— Не утруждай себя.

— Дэниэл! Ты что, еще дуешься? Что это еще за шгучки — «не утруждай себя»?!

— Да, — раздраженно буркнул он, — я попросил тебя не беспокоиться, потому что уже купил ей торт.

Я попыталась возмутиться:

— Дэниэл Уотсон, ты все-таки подхалим!

— Вот и нет. Я просто воспитанный. Твоя мама приготовила для меня обед, и прийти с пустыми руками было бы невежливо.

— Можешь называть это вежливостью, а я называю подхалимажем.

— Ладно, Люси, — улыбнулся он. — Называй как хочешь.

Мы свернули за угол, я увидела свой дом, и у меня екнуло сердце. Ненавижу этот дом. И приходить сюда ненавижу.

Тут я спохватилась и строго сказала:

— Дэниэл! Скажи при маме хоть слово про Гаса, и я тебя убью.

— Будто я сам не понимаю, — обиделся он.

— Вот и хорошо, что мы друг друга понимаем.

— По-твоему, она не обрадуется? — желчно спросил Дэниэл.

— Заткнись!

36

Я увидела, как в окне гостиной колыхнулась штора. Мама побежала открывать входную дверь раньше, чем мы успели нажать кнопку звонка.

Я сразу же загрустила.

Неужели ей больше нечего делать?

— Входите, входите, добро пожаловать! — весело защебетала мама — само гостеприимство и любезность. — Вечер такой холодный, скорее в тепло! Как дела, Дэниэл? Какой ты молодец, что не побоялся долгой дороги и приехал к нам! Замерз? — спросила она, хватая его за руки. — Нет, вроде не очень. Снимайте пальто и проходите в дом, я только что поставила чайник.

— Не знал, что нас ждет чайная церемония, — многозначительно и лукаво улыбнулся ей Дэниэл.

— Перестань! — по-девчачьи звонко рассмеялась она, беззастенчиво строя ему глазки. — Ужасный человек, ужасный!

Я засунула в рот два пальца и тихо захрипела.

— Прекрати, — шепотом приказал Дэниэл. — Ты ведешь себя как капризный ребенок.