Читать книгу "Самое гордое одиночество - Анна Богданова"

– Ну что ты расстраиваешься? Может, она даже очень ничего! – попыталась утешить я его.

– Вот она. – Влас достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и демонстративно протянул ее мне. Со снимка... Непонятно кто смотрел на меня со снимка! На фоне темно-лилового неба была изображена чья-то физиономия фиолетового цвета с бежевой полосой. Вглядевшись, я вообще начала сомневаться, что это чье-то лицо – то ли это был причудливый вечерний пейзаж, то ли натюрморт с бананом, виноградом сорта «Изабелла» и лиловой велюровой занавесью... – Да ты фотографию-то переверни! Кверху ногами смотришь! – разозлился он, а я подумала: «Надо же, у этой фотографии даже ноги выросли!» Перевернула. Ну и что? Ничего особенно кардинально не изменилось. Ага! Вот глаз, половина носа... Странный какой-то снимок!.. Дошло! Наконец-то до меня дошло! Папашино родимое пятно на пол-лица перепрыгнуло по наследству «малышке» лет сорока (она явно была старше Власа) – такое впечатление, что и ей при рождении растяпа-акушерка тоже нечаянно опрокинула на лицо флакон фиолетовых несмываемых чернил. Бедняжка! Опасное все-таки это свойство живых существ – передавать свои основные признаки и качества потомству. Как правило, по наследству передается от родителей все самое скверное – толстые ляжки, жидкие волосы, короткие пальцы, длинные носы, не говоря об алкоголизме, диабете и других заболеваниях. И почему так получается – если, допустим, у матери уши нормальные, а у отца большие, то ребенок непременно родится с локаторами, как у папаши? Хотя во всем есть свои плюсы и минусы. Взять, к примеру, Илью Андреевича – он никогда в жизни не усомнится, что это не его родная дочь, потому что Белла похожа на него, как упавшая из крана капля воды совершенно идентична всем предшествующим и последующим. – Что скажешь? – после долгого молчания спросил Влас – в глазах тревога, руки беспокойно теребят фантик от конфеты.

Я не знала, что ему сказать! Говорить, что Белла – милая девушка и даже вполне симпатичная, было бы форменным издевательством. Произнести вслух то, что ее лицо несколько неординарно, тоже не имело никакого смысла – Влас и сам это знал, иначе не пришел бы ко мне за советом.

– Да какая разница, как она выглядит! Разве это главное? Может, она человек хороший! – Этот аргумент действовал всегда, он не подводил меня никогда – даже в случае с «квазимодо» – Сергеем Юдиным!

– Ты думаешь, что мне нужно переступить через себя и сдержать слово, данное Илье Андреевичу?

– Всегда надо выполнять то, что ты обещаешь, – уверенно заявила я и, подумав, добавила безо всякой задней мысли: – И потом, ты избавишься наконец от страшного, разрушающего душу чувства, от которого, я слышала, некоторые даже умирают!

– От какого чувства?

– От ревности своей необоснованной!

– Зря мы с тобой, Машка, развелись! – вдруг ляпнул он.

«Тут одно из двух: либо он еще любит меня, либо до смерти не хочет связывать свою судьбу с Беллой», – пронеслось у меня в голове, в эту секунду в дверь позвонили.

– Кто это? – вздрогнув от неожиданности, спросил Влас.

– Не знаю. Кто там?

– Марусенька, птичка моя, бергамотинка, открывай! Это твой любимый пупсик с проклятущей работы вернулся! – кричал Кронский на всю лестничную клетку. Я повернула ключ, на порог ступил «лучший человек нашего времени», обвешанный сумками, будто елка разноцветными игрушками. На какое-то мгновение все замерли – Влас с приподнятыми от неожиданности плечами, вытаращив глаза, уставился на Алексея, я застыла, воткнув ключ в замок, лицо великого детективщика все еще озаряла счастливая улыбка предвкушения встречи со мной. – У нас гости?! Проходите, сейчас будем обедать! – радушно проговорил Кронский, первым нарушив немую сцену.

– Знакомьтесь, это Влас – мой бывший муж, а это Алексей Кронский...

– Твой будущий муж, надо полагать! – яростно сверкая глазами, выдавил из себя Влас и вдруг решительно так прокричал: – Женюсь! – «Какие могут быть сомненья!» – мысленно добавила я. – Ты права! По крайней мере Беллу я не буду ревновать! – Он схватил с вешалки пальто. – За нее-то можно не беспокоиться! – И бывший мой супруг кинулся было прочь, но задержался на пороге и воскликнул: – А то, что я к тебе приходил сегодня, – забудь! Это была ошибка! – И он поскакал вниз по лестнице. На мой взгляд, Влас решил сейчас совершить нечто похуже, чем прыжок с 16-го этажа по просьбе своего старшего коллеги. Прыжок – это все же полет и мгновенная смерть, а женитьба на Белле – это мучение, на которое он обрекает себя на всю оставшуюся жизнь.

– Психопат! – закрывая дверь, прокомментировал Алексей. – Даже отобедать с нами не захотел. А что он приходил-то, этот дубовый обыватель, который никогда не поймет твоей тонкой натуры?

– У него беда – он женится.

– Разве это беда?! Радоваться надо! Ему бы пережить то, что я сегодня испытал! Мало бы не показалось! А то жениться! Экая беда! – И «лучший человек нашего времени» принялся рассказывать о своем первом и последнем трудовом дне в качестве разнорабочего на стройке. – Ужас! Хамство! Беспредел! – Речь, будто лавина снега с гор, обрушилась на мою голову. – Не успел я переодеться, как мне дали в руки лопату, поставили, словно пешку безмозглую, прямо у обрыва того самого котлована, о котором я рассказывал тебе, и велели копать. И я копал! Вот! – Он вытянул передо мной руки и показал стертые в кровь ладони, за чем последовал поток нецензурной лексики. Никогда не слышала, чтобы Кронский ругался матом (недаром его назвали «лучшим человеком нашего времени» полтора года назад в журнале «Литобр» и поместили его фотографию на 41-й странице номера). – Сначала я споткнулся и чуть было не полетел в эту чертову ямину, но схватился за кабель – тем и спасся, правда, герметически изолированный провод я несколько повредил, но плевать – главное, в живых остался! Когда выбирался, вывихнул руку в локте! – Снова нецензурная лексика. – Одна отрада, что левую! Копаю, копаю! Рою, рою! И не один гад не скажет, что рыть надо не вглубь, а вдоль! Гниды! – Снова фонтан ненормативного словарного запаса. – Кончилось тем, что я сам вырыл себе могилу и свалился туда. В этот момент рядом остановился экскаватор и высыпал на меня полковша песка! Я еще поначалу пытался кричать, чтобы привлечь к себе внимание, но на меня никто не реагировал, будто меня вовсе нет на прокладке этого чертова кабеля! А потом оказалось, никто из рабочих не знает русского языка! Все гастарбайтеры! Но тут сработал инстинкт самосохранения – я заработал руками так отчаянно и интенсивно, что, наверное, в тот момент был похож на гигантскую землеройку. Возможность настолько легко стать заживо погребенным сразу отрезвила меня, и мои мозги мгновенно встали на место. Я собрался и сказал прорабу, что у них на стройке отсутствует элементарная техника безопасности, что на объекте может запросто погибнуть человек и этого никто не заметит, потому что всем тут друг на друга наплевать, и мне на них на всех наплевать, и я увольняюсь. Туды ее в качель! Развернулся и пошел к машине. Клячкин бежал за мной и выкрикивал чего-то – он явно выражал недовольство, что-то бормотал о трудовой книжке, а как увидел, что я сажусь в «Ауди», остолбенел почему-то и замолчал – мне даже показалось, дар речи потерял! Холоп! Я же заехал домой, подсобрал вещи, ноутбук прихватил и прямиком к моей снегурочке. – Алексей стоял напротив меня у холодильника с памятками-плакатиками, предостерегающими от ожирения, вдруг плавно как-то опустился на колени, как часто делают взрослые, чтобы сделаться с ребенком одного роста для более эффективного взаимопонимания, и сказал: – Марусь, выходи за меня замуж. Что-то тревожно мне без штампа в паспорте! Да еще бывшие мужья около тебя ошиваются! Выходи, а? Куплю тебе такое платье, «кукурузница» моя, какого ни у одной невесты не было отродясь! Все из драгоценных камней!