Читать книгу "Леди-бунтарка - Мэгги Осборн"

Придя к этому удивительному заключению, леди Паджет испытала огромное облегчение. По каким-то одной ей ведомым причинам Блузетт перестала сопротивляться и принялась с необычайным рвением выполнять все предписания Кэтрин, проявляя искреннюю заинтересованность и твердость. Каковы бы ни были мотивы Блу, к ней, ее матери, они отношения не имели. Леди Кэтрин была в этом совершенно уверена. К началу июля невообразимые успехи мисс Морган можно было объяснить лишь вмешательством сверхъестественных сил.

К удивлению Кэтрин, девушка стала задавать множество вопросов о тех или иных тонкостях этикета. Она больше не возмущалась и не спорила, когда ее поправляли, а сама настаивала на этом и страшно сердилась, когда какую-нибудь самую незначительную ее оплошность оставляли без внимания. Леди Кэтрин не находила объяснения этим странным переменам, но каждый вечер благодарила за них Бога.

Еще несколько недель назад всякий раз, когда ей приходилось принимать у себя герцога Дьюбери, леди Паджет находилась на грани нервного срыва, представляя себе страшные картины неминуемого позора. Теперь же она почти с радостью приветствовала его светлость в Гросвенор-Хаусе.

– Не могу выразить, как я вам благодарна за ваше понимание и терпение, – доверительно призналась леди Кэтрин герцогу. Они сидели одни в гостиной, и мистер Аппл только что услужливо предложил им испанский херес. Щеки Кэтрин слегка порозовели. Она надеялась, Эдвард поймет, что она имеет в виду. За все это время его светлость ни разу не показал, что ему известна история Блузетт. – Я, право, чувствую себя довольно неловко.

Эдвард поклонился леди Паджет и поднес ее руку к губам.

– Для меня большая честь, что вы удостоили меня своим доверием, леди Кэтрин, и я надеюсь его оправдать.

– Я ни минуты в этом не сомневалась, – ответила она. Глядя на герцога, леди Паджет снова поймала себя на мысли, что невольно любуется им. Эдвард был также красив, как его отец. Много лет назад Такери Монморанси признавался ей в любви, они тайно писали друг другу письма, и в свете поговаривали об этой любовной истории. Одно время Кэтрин даже подумывала, не сделать ли ей Такери своим любовником – в ту пору у всех ее подруг были любовники, – но боязнь забеременеть охладила ее пыл. Если вести себя осторожно, можно позволить себе завести любовника, но внебрачный ребенок – совсем другое. Кэтрин однажды уже совершила эту ошибку, и ей пришлось слишком много выстрадать.

И все же людям свойственно жалеть об упущенных возможностях. Такери Монморанси был страстным мужчиной. Кэтрин бросила изучающий взгляд на его элегантного красивого сына и задумалась: унаследовал ли он от своего отца что-нибудь, кроме титула? И если это так, что он будет делать со своей чувственностью, если Сесил… Но нет, она не должна допускать подобных мыслей. Она не станет слушать докторов и не позволит себе усомниться в том, что Сесил способна познать радость физической любви между мужчиной и женщиной. Мгновения того счастья, которое ей самой довелось пережить с Бо Билли, были слишком короткими, но по крайней мере ей удалось их испытать.

– Вы оказали нам большую любезность, вызвавшись помочь в наших занятиях с Блузетт, – заметила леди Кэтрин, и Эдвард невольно нахмурил брови в ответ на ее слова. В последнее время он действительно выступал в роли зрителя, чтобы Блу смогла научиться уверенно держаться в обществе.

– Это лишь доставило мне удовольствие, – вежливо ответил он, однако выражение его лица говорило скорее об обратном.

Кэтрин внимательнее взглянула на него. Теперь, когда ее страхи отступили и она снова могла мыслить ясно, ее вдруг поразила мысль, что его светлость всегда чувствовал себя неловко в обществе Блузетт. Леди Паджет застыла, потрясенная внезапной догадкой. Как же она раньше ничего не замечала? Причина так же проста, как шелковые розы у нее на платье. Человек, занимающий такое высокое положение в обществе, как герцог Дьюбери, безусловно, будет чувствовать себя неловко в присутствии особы вроде Блузетт с ее ужасным прошлым и неподобающим происхождением. Эдвард замечает каждый ее промах, и это болезненно раздражает его. Должно быть, ему никогда прежде не приходилось так близко знакомиться с представителем низших слоев общества. Кэтрин смешалась и принялась бессвязно бормотать:

– Простите, я не подумала, в какое унизительное положение мы вас поставили, рассчитывая на ваше понимание. Должно быть, мы злоупотребили благородством вашей светлости. Но уверяю вас, мы были просто вынуждены прибегнуть к вашей помощи. У нас не было иного выхода.

– Моя дорогая леди Кэтрин, – с улыбкой возразил Томас. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Здесь нет ничего обидного для меня. Вы поставили удивительный эксперимент и добились восхитительных результатов. Приношу вам свои поздравления.

Если герцог не чувствует себя оскорбленным, тогда откуда эта неловкость? И почему он всегда так насмешливо разглядывает Блузетт, если считает, что она добилась великолепных результатов? Леди Кэтрин перевела дыхание и вдруг выпалила слова, которые вовсе не хотела произносить:

– Ваша светлость, я уверена, настанет день, когда Блузетт заставит вас восхищаться ею, как восхищаюсь я. – Неужели она это произнесла? Кэтрин широко открыла глаза от ужаса и с изумлением поняла, что сказала правду. Не успев прийти в себя от потрясения, она поспешно заговорила: – Блузетт никогда не станет одной из нас. Но если бы вы видели ее в тот день, когда она впервые появилась здесь, вы бы поразились ее фантастическому превращению и невольно прониклись бы уважением к ней. – Господь всемогущий! И это говорит она! – Поверьте мне, Блузетт обладает необычайной храбростью и силой духа, вы еще увидите. Если она поставит перед собой цель, ее решимость непоколебима.

Томас слушал леди Кэтрин молча, не решаясь ее прервать. Внезапно дверь отворилась, и Моутон вкатил в гостиную кресло Сесил. Вслед за ними появились Блузетт и тетушка Трембл.

Кэтрин обернулась и устремила неподвижный взгляд на Блу. Подумать только, она расхваливала ее перед герцогом Дьюбери! Леди Паджет пошатнулась, все поплыло у нее перед глазами. Неужели она действительно так восторженно отзывалась об этой неуклюжей, лишенной грации девчонке перед одним из самых блестящих представителей английской аристократии?

Но Блузетт уже нельзя было назвать неуклюжей и лишенной грации. Кэтрин, будто завороженная, не отрывая глаз смотрела, как ее дочь склонилась перед его светлостью и тихо прошептала слова приветствия. Ее реверанс был безупречен. Сам король Георг не нашел бы к чему придраться.

Почувствовав головокружение, леди Паджет нашарила за собой кресло и тяжело опустилась в него, пока Трембл обменивалась приветствиями с молодыми людьми. Все чувства Кэтрин были обострены, и она заметила одну любопытную вещь. Хотя Блузетт не раз заверяла Сесил в своем безграничном уважении к герцогу Дьюбери, а тот совсем недавно утверждал, что весьма высоко ценит мисс Морган, эти двое питали друг к другу явную неприязнь. Стоило им сойтись вместе, и в воздухе мгновенно сгущались тучи. Неужели леди Паджет была настолько слепа все это время, что не заметила очевидного? А ведь их антипатия просто бросалась в глаза.