Читать книгу "Соблазнить негодяя - Лорен Хит"

— Не важно, сколько рассказов ты прочитаешь, ты все равно не ощутишь того, что пережил на войне. Ты не узнаешь, дрожал ли, идя в атаку, падал ли на колени, выворачивало ли тебя наизнанку после боя. Ты не сможешь снова почувствовать боевого запала и страха, который приходит потом, когда все кончено. Ты не воссоздашь то, через что прошел. По-моему, глупо на это рассчитывать.

— Ты считаешь меня глупцом, — ледяным тоном процедил он. Каждое слово было проникнуто сдерживаемым гневом.

— Мне кажется, ты должен принять это. Королева посчитала тебя достойным такой чести, следовательно, так оно и есть.

Он недобро рассмеялся.

— Да ты не услышала ни одного моего слова! — Он вскочил со стула, яростно сверкая глазами. — Тебе не понять. Ты думаешь, это мелочи. Тебе кажется, что я одержим. Быть может, ты считаешь меня сумасшедшим. Возможно, я и впрямь сошел с ума, потому что я отдал бы руку на отсечение, лишь бы вспомнить те два вычеркнутых из моей жизни года.

Она вскинула голову.

— Ты прав. Ты не знаешь того человека, каким был в Крыму. Потому что тот человек сделал все, чтобы не потерять руку. Он спорил с врачами, он угрожал расправиться с любым, кто на нее посягнет. Он сумел убедить их, что рука у него работает и что ее можно спасти. А знаешь, почему он это сделал? — Она шагнула к нему. — Потому что не хотел, чтобы его люди шли в бой без него. Когда они готовы были сдаться и умереть, он воодушевлял их, и они снова шли сражаться. А те, кому уже не суждено было подняться с койки, рядом с теми он оставался, пока они сражались со смертью, и даже на последнем издыхании благодаря ему, они чувствовали себя победителями. Вот какого человека я полюбила. Сына этого человека я, прижимая к груди, клялась никогда не бросать. Тебе не нужны воспоминания, чтобы быть им, потому что он — это ты.

Она заставила его почувствовать себя маленьким, жалким, пристыженным. Пока он, ошеломленный, молчал, она вышла из библиотеки, величественная в своем гневе. Ему хотелось броситься за ней, затащить обратно в комнату, смести ненужный мусор со стола, уложить на него самую дорогую для него женщину и поговорить с ней по-своему.

Позволить ей поговорить с ним по-своему.

Но вместо этого он упал на стул, дрожащей рукой взял одно из писем и стал читать слова, которые утратили какой-либо смысл, потому что сказанное ею сделало их совершенно не важными. Почему, ну почему он не может просто взять и выбросить все это из головы? И каждый раз, когда он думает, что сделал это, душевное беспокойство обрушивается на него с новой силой, заставляя искать ответы.

Он долго смотрел на чернильные закорючки. Она была права. В письмах он не нашел ответов. Они находились внутри него, были надежно заперты там, возможно, даже навечно. Все опасности остались в Крыму. То, чего он не мог вспомнить, не могло причинить ему вреда здесь. А вот его одержимость может отвратить от него жену.

И это будет трагедией. Это будет невыносимо. Это будет в тысячу раз хуже пустой дыры в отдаленном закутке разума.

Он поймал, уловил краем глаза какое-то движение. Что-то происходило за окном. Отодвинув стул, он встал и прошел в эркер, выходящий окнами на сад.

У него защемило в груди при виде Мерси, крепко прижимающей к себе Джона. Полы длинного красного плаща путались в ногах, когда она закружилась под падающим снегом. Зазвучал радостный смех его сына, и у Стивена подступил комок к горлу.

Какой неожиданный поворот судьбы! Отец Джона станет сэром Стивеном. Это почетно. И для него, и для его сына. Никогда прежде он не думал о том, как его поступки отражаются на близких. Его всегда интересовала лишь игра. Теперь у него была возможность поиграть с сыном, а он закрылся в библиотеке и перечитывает письма, убеждая себя, что королева не ошиблась, посчитав его достойным такой чести.

Ему ли решать?

Несомненно, Мерси права. Про него бы не вспомнили, если бы он повел себя недостойно. Как жаль, что он совсем не знает того человека, каким был на востоке! Неужели он полностью утрачен? Неужели Стивен никогда не узнает, что делал, кем был и кем остался, если верить Мерси? Ведь верно, два года жизни не могли не наложить отпечаток на него нынешнего.

Мерси скрылась из виду. Чем еще она займется с их сыном? Она расскажет об этом за обедом. Если она захочет со Стивеном разговаривать. Было задето ее самолюбие. Если бы затащить ее в постель, когда в ней полыхает такое пламя…

Но этого не случится теперь, когда он снова ее обидел. Странно, что раньше его не беспокоило то, что своим поведением он может обидеть близких. Разве что мать он старался поберечь. Стивен всегда сердился на себя, когда заставлял ее вздыхать, но все равно расстраивал ее. Собственные потребности для него всегда были важнее чувств окружающих. Каким же самовлюбленным мерзавцем он был!

Но с Мерси он забывал о себе.

Велев лакею принести пальто, шляпу и перчатки, он, сам еще не вполне понимая, что собирается делать, стремительно вышел в сад искать жену и сына. Нашел он их сидящими на скамеечке, где их уже успело припорошить снегом. Мерси выглядела спокойной и умиротворенной. От огня, разгоревшегося в библиотеке, не осталось и следа.

— А вы — дама с характером, миссис Лайонс. Если бы у меня не было провалов в памяти, я бы это знал?

Она посмотрела на мужа, и губы ее дрогнули, словно она сдерживала улыбку. Она не могла долго сердиться на него. Осознание этого наполняло его покоем, потому что впереди у них были годы совместной жизни, и он наверняка еще не раз выведет ее из себя.

— Незамужняя женщина должна быть тихоней, чтобы не отпугнуть потенциального кавалера. Не помню, чтобы я когда-нибудь показывала свой характер.

Он сел рядом с ней и положил руку на спинку скамейки.

— Хм, если бы что-нибудь такое было, я дважды подумал бы, прежде чем жениться на тебе.

Наконец губы ее растянулись в улыбке.

— Ты и так дважды подумал.

— Не дважды, а намного больше раз. — Он прикоснулся к ее щеке. — Прости меня, Мерси. Прости за все, что я наговорил тебе в библиотеке.

— И ты меня прости за то, что я не могу войти в твое положение. Но ты прав. Если бы я лишилась воспоминаний хотя бы о минуте, проведенной с Джоном, я бы, наверное, умерла с горя.

Ребенок, которого Мерси обеими руками прижимала к груди, на взрослых внимания не обращал, что-то восклицал и пытался ловить снежинки.

— Мне кажется, характером он больше в тебя удался, чем в меня, — сказал Стивен.

— Не думаю.

Произнесено это было каким-то странным тоном, как будто это предположение смутило ее. Она положила ладонь на руку Стивена.

— Уж не знаю, стоит ли тебя поздравлять с тем, что ты удостоился такой чести, но я горжусь тобой и знаю, что ты это заслужил.

— Поверю тебе на слово.

— Я никогда не солгу тебе. Ты должен знать это.