Читать книгу "Искусство французского поцелуя - Кристин Хармел"

— Молодец, Гейб! — крикнул он в микрофон — Леди и джентльмены, это мой брат!

Я в ужасе отстранилась от Гейба и поняла, что Гийом не только закончил петь, пока мы целовались, но теперь на нас были наведены все камеры, ловившие каждое наше движение. Зрители ликовали, и я увидела на экранах телевизоров наши с Гейбом лица. Подозреваю, что такими красными они были вовсе не от освещения.

— Давай еще разок, Гейб! — подзадорил брата Гийом.

В зале одобрительно засвистели, и кто-то крикнул:

«Целуйтесь!» Мы с Гейбом посмотрели друг на друга.

— Похоже, выбора у нас нет, — улыбнувшись, сказал он.

Я тоже улыбнулась.

— Похоже.

Медленно, перед десятком камер и всей Америкой, Гейб заключил меня в объятия и склонил голову. Крики, свист и даже припев «Красавицы», вновь заигравшей на сцене, исчезли, когда наши губы слились в идеальном французском поцелуе.

Эпилог

Десять месяцев спустя

Это мог быть самый романтичный день в моей жизни.

Над нами с Гейбом было синее закатное небо в розовую полоску, и мы плыли над Парижем в воздушном шаре — всю жизнь об этом мечтала. Впрочем, когда на сцене присутствует Гийом (а Гийом последнее время всегда был на сцене), идиллии обычно не получается. К примеру, воздушным шарам запрещено летать над Парижем — хотя бы потому, что есть риск наткнуться на Эйфелеву башню. Но в тот вечер запреты нас мало волновали.

Куда больше нас волновало то обстоятельство, что в сотне ярдов от нас летел на воздушном шаре Гийом. Он управлял им в одиночку, и ему грозила смертельная опасность.

Под нами вокруг Сены расстилался Париж — тонкое кружево старинных кремовых зданий, дымовых труб, причудливых мостов и зеленых парков. Мы приближались к городу с запада, то есть прямо перед нами возвышалась Эйфелева башня, и, не будь я до смерти перепугана, я бы непременно восхитилась ее волшебной красотой: тысячи футов стали и изящной симметрии над дивной зеленой лестницей Марсова поля, аккуратный прямоугольник которого заканчивался у подножия Эколь Милитер, Военной школы.

Триумфальная арка — каменный шедевр, выстроенный по поручению Наполеона двести лет назад, — роскошно блистала в меркнущем свете, возвышаясь над самым оживленным кольцом Парижа, от которого расходились в разные стороны двенадцать авеню. Елисейские Поля, обрамленные деревьями и мерцающими огнями, вели к центру города, заканчиваясь у восьмиугольной площади Согласия. На ней между двумя фонтанами стоял древний, высокий и стройный Луксорский обелиск.

Идеальной геометрической формы Тюильрийский сад зеленым ковром раскинулся перед Лувром с его знаменитой стеклянной пирамидой Йо Минг Пея. На острове Сите посреди Сены, за Дворцом правосудия и пиками собора Сент-Шапель, я различила две башни Нотр-Дам. Мосты на плавных изгибах реки, ярко-синей в свете заходящего солнца, были похожи на ступени лестницы.

Увы, времени наслаждаться этой неописуемой красотой у меня не было. Дрожа от страха, я наблюдала за тем, как наш срочно нанятый пилот ведет шар за Гийомом. Час назад мне позвонил Гейб и коротко сообщил, что его братец где-то раздобыл воздушный шар и в данный момент летит один над городом. Я в ужасе спросила, нельзя ли нам взять где-нибудь второй шар и уговорить Гийома спуститься, пока не стряслась беда. После громкого успеха «Города света» наш рокер, недолго думая, начал записывать второй альбом, а через неделю должен был отправиться в мировое турне. Трудновато будет собирать полные залы, если, не дай бог, самого певца размажет по парижской мостовой. При этой мысли я содрогнулась.

Итак, Гийом летел над городом — один-одинешенек, без пилота, в красно-желто-зеленом шаре, украденном с какого-то поля на окраине Парижа. Раз в несколько минут он весело поджигал горелку, отчего его шар поднимался и мерно опускался. Наконец наш шар (Гейб умудрился взять его напрокат в загородном клубе) подлетел настолько близко, что Гийом услышал бы мой крик. Я старалась не думать о проблемах с законом, которые неизбежно возникнут у нас на земле — мы явно приблизились к городу на недопустимое расстояние.

— Привет, Эмма! — донесся до меня слабый голос Гийома, заглушаемый ветром и ревом горелки.

— Гийом! — закричала я во все горло, боясь, что он меня не услышит, — Ты что творишь?!

Надо признать, в последнее время я потеряла бдительность. Прошло уже два месяца с тех пор, как Гийом впутывался в крупные неприятности. Конечно, мелкие выходки были — к примеру, две недели назад он решил искупаться в фонтане на площади Согласия, — но никаких смертельно опасных фокусов он не устраивал. До сегодня. К тому же Гийом теперь был не просто сумасшедшим клиентом, а братом моего любимого — поэтому я еще больше волновалась за исход дела.

— Эмма! — Голос у Гийома был на удивление бодрый для человека, в одиночку управляющего воздушным шаром, который в любую секунду мог рухнуть на землю. — Я уж думал, ты никогда не прилетишь! Гак ты еще и с Гейбом?! Потрясающе!

— Гийом! — закричала я. — Ты убьешься!

Я обернулась к Гейбу, дрожа от страха.

— Надо помочь ему спуститься! — выпалила я, — Пусть наш пилот объяснит ему, как это сделать.

Гейб лишь кивнул.

— Ну что ты стоишь?! — с досадой воскликнула я. — Тебе плевать на брата?

Он пожал плечами.

— Гийом всегда выходит сухим из воды.

Я застонала. Порой он выводил меня из себя. Всякий раз, когда его братец выкидывал какой-нибудь номер, Гейб вел себя так, словно ничего не произошло. Однажды он об этом пожалеет. В конце концов, у Гийома не девять жизней — хотя, надо признать, пока у меня складывалось именно такое впечатление.

Последние десять месяцев все шло относительно гладко. Вероник без особой охоты взяла меня обратно — выяснилось, что я действительно умею вытаскивать Гийома из неприятностей, в которые он регулярно попадает. Я снова работала в конторе Поппи и жила в ее квартире, чему она была бесконечно рада, потому что арендную плату мы поделили пополам. Время от времени она ходила на свидание с каким-нибудь французом, но Даррен часто ее навещал, и недавно она созналась, что решила снова с ним встречаться. На прошлой неделе в мусорном ведре, под грудой кофейной гущи, я обнаружила стопку ее книжек по психологии.

Мои свидания с французами прекратились вовсе, я была полностью увлечена Гейбом. Чем ближе я его узнавала, тем больше убеждалась, что мы идеально подходим друг другу. В прошлом месяце мы даже слетали в Америку, чтобы он познакомился с моими родителями, а я — с его матерью. Джинни и Одиссею он пришелся по душе; мой племянничек даже прекратил разбрасывать по кухне размокшие хлопья, чтобы сыграть с Гейбом в какие-то мудреные французские ладушки.

Тем не менее, сейчас мне хотелось выбросить Гейба из корзины. Он даже не думал мне помогать.

— Гийом! — завопила я. — Наш пилот объяснит тебе, как развернуть и опустить шар! Ты должен его выслушать!