Читать книгу "AD - Герман Садулаев"

– Хм…

– Получив образование в областном педагогическом институте, Сима Абрамовна Мандельштейн вернулась в Капищевский район и до самой своей смерти проработала в районной средней школе учительницей русского языка и литературы. Вот выписка из личного дела, хранящегося в архиве Капищевского РОНО. Сима Абрамовна Мандельштейн умерла в тысяча девятьсот восемьдесят… году от острой почечной недостаточности. Это копия свидетельства о смерти, выписанного тем же загсом Капищевского района. Ее родители к тому времени преставились, других близких родственников не было, и тело захоронено на государственные средства. Вот справка о захоронении.

– А…

– Эксгумация едва ли возможна. Уже лет десять как на этом месте кладбища хоронят других людей. Могилы, за которыми никто не ухаживает… ну, вы знаете.

– Но как же Семен Абрамович?!

– Никакого Семена Абрамовича Мандельштейна в деревне Черные Курки, как и в любом другом месте России, никогда не рождалось. Я делал поиск по архивам загса.

– А как же паспорт?

– Паспорт поддельный. Как и все прочие документы. Семена Абрамовича Мандельштейна никто не убивал, и с собой он тоже не покончил, потому что, с юридической точки зрения, никакого Семена Абрамовича Мандельштейна никогда не существовало.

– Значит, был какой-то другой человек, не Мандельштейн, живший под чужим именем! О господи, это еще хуже…

– Нет. Не было вообще никакого человека.

– А труп?!

– Мы направляли официальное сообщение жене и детям Мандельштейна с предложением забрать труп для захоронения. Никто не ответил. И трупа никто не забирал.

– Значит, он до сих пор в морге.

Катаев молча положил на стол перед руководителем листок бумаги.

Это был ответ морга на запрос о выдаче тела Семена Абрамовича Мандельштейна для проведения повторной патологоанатомической экспертизы. В ответе сообщалось, что в означенные даты никакого тела убитого Семена Абрамовича Мандельштейна, пятидесяти четырех лет, мужского пола, в морг не поступало. Также указанное тело из морга не выдавалось и в настоящее время в морге не хранится.

– Чертовщина какая-то!

– Может быть…

– А и черт с ним! – руководитель махнул рукой. – Закрывайте дело, Павел Борисович.

Через пару недель после доклада у руководителя, в выходной, Павел Катаев гулял без особой цели в центре города. Закусил блинами в недорогой забегаловке, русском аналоге «Макдоналдс». Бродил, глазея на витрины магазинов и красивых девушек, проходящих мимо. Примерялся к вещам и обуви, но ничего не купил. В своих странствиях Катаев дошел до Литейного проспекта и вспомнил, что обещал старику навестить его.

Хотел позвонить, предупредить о своем визите. Но, вынув из кармана куртки на рыбьем меху свой телефон самой простой модели, обнаружил, что зарядка на холоде села и мобильный не работает. Катаев минуту посомневался и решил все же зайти, пусть и без предупреждения.

Во дворе дома Ясенева-Белопольского следователь заметил знакомый черный автомобиль BMW.

Когда дверь квартиры открылась, на пороге его встретил капитан – изумрудный перстень.

– О! Павка! Ты тут чего?

– А ты?

Капитан стоял в дверях, не пропуская следователя и не приглашая его войти.

– У меня тут знакомая. Сам понимаешь, дело молодое!

Капитан хохотнул. Но нарочно, не по-настоящему.

Знакомая появилась в прихожей за тушей капитана в штатском. Это была высокая брюнетка, строго одетая, в очках с золотой оправой.

– Кто там? – она говорила с легким акцентом.

– Не беспокойтесь, Марья Михаловна. Я разберусь.

– Марья Михаловна… Машенька… диплом в кухне, на стенке, да?

Капитан вопросительно поднял брови.

– А где хозяин квартиры?

– Какойхозяин? Марья Михаловна тут прописана. Она и владеет квартирой. Мы как раз заканчиваем оформление документов. Попросила помочь, она девушка неместная, из Франции.

– Я знаю.

Капитан решительно вышел из квартиры и прикрыл за собой дверь.

– Так, Катаев, тебе чего тут надо? Ты тоже с ней?.. Ходок, однако!..

– Я к хозяину. К Ясеневу-Белопольскому, он меня консультировал.

– А, больной старик! Так он умер. Скоропостижно скончался.

– М-да… скоропостижно… не сомневаюсь, что скоропостижно. Наверное, так скоропостижно, что едва успел оформить завещание на Машеньку, Мари, Марью Мишелевну, так?

– Слушай, все документы в порядке, оформлены…

– У нотариуса. Понимаю.

– Ты, Борисыч, чо? Решил залупиться? Чо ты тут вообще нарисовался? Какое тебе дело? Нужны проблемы?

– Нет. Никому не нужны проблемы. Пока.

Следователь развернулся и пошел вниз по лестнице. Капитан стоял, провожая его взглядом, и заметно нервничал.

Катаев остановился и сказал, уже со ступеней:

– Будь осторожнее, капитан. Черт знает что можно подцепить от этой французской штучки. И вообще…

– Козел! – процедил оперативник сквозь зубы и исчез в квартире, захлопнув дверь.

Рабочая неделя была на середине. Месяц был на ущербе, на полном ущербе, луны совсем не было видно, она умерла, люди – неисправимые оптимисты, они называют эту фазу новолунием. Ведийские индусы верили, что демон Раху проглотил луну. Почему же она снова появляется на небе? Потому что бог Индра когда-то очень давно, в незапамятные времена, отсек демону голову. Туловище демона свалилось в воды Мирового океана, затонуло глубоко-глубоко, на самом дне самой глубокой впадины. И только голова продолжает свое странствие по орбите. И каждый месяц пасть упрямого демона проглатывает ночное светило. Но дальше ему некуда деть луну, и луна выходит из перерезанного горла, снова появляется на небосводе. Слава Индре, царю небес, освободителю коров и водных потоков, защитнику света, верному другу и слуге Верховного Божества, Шри Вишну, Который покрыл Вселенную тремя своими шагами! Год был на исходе, год первый B.C.

Закончился день, еще один день из оставшейся Павлу Катаеву жизни, хотелось бы надеяться, не последний.

Катаев вышел из управления в темный неприветливый вечер. Громада Исаакия… э-э-м-м-м… почему все всегда так говорят? Про то, что громада Исаакия, типа высится, да как-то там на фоне небосвода, и все такое?

Может, потому, что действительно громада.

Но это ничего, скоро на месте Адмиралтейского парка построят небоскреб какой-нибудь Нефтеюганской газоконденсатной корпорации, и Исаакиевский собор будет перед ним как детская игрушка.

Мир меняется.

Времена? Нет, времена остаются. Имыживемвсе в том же тягучем вареве старого, древнего времени, мы вяло барахтаемся, как муха, тонущая в киселе, и каждый день – тот же, и каждый месяц мертвая голова проглатывает луну, каждый год взрослые дети ждут волшебного праздника и обмануты, каждый век приходят голод, чума, война и экономический кризис: они приходят по несколько раз, чтобы мы не успевали соскучиться.