Читать книгу "Общая тетрадь - Татьяна Москвина"

Так что и красные, и белые – милости просим к нам в искусство. Только в виде убедительных художественных образов.

2008

Большая пайка литературы

Все литературные премии вредны – это аксиома. Наша писательская среда, так уж повелось еще с советских времен, отличается исключительной злобностью. Литераторы ненавидят друг друга с такой яростью, которая и не снилась кинематографистам или театральным деятелям. Любой человек, которого выделило колесо Фортуны, обречен на долгое плавание в горячих и ядовитых водах коллективной зависти, и выжить тут непросто. Но выживают! То есть выживали.

Новая литературная премия «Большая книга», чей список финалистов недавно был торжественно оглашен, призвана извести наконец чересчур живучих писателей.

Ибо размер первой премии – три миллиона рублей.

(Есть еще вторая и третья – полтора миллиона и один миллион…)

С одной стороны, никаких сомнений не возникает в том, что сумма, обещанная за «Большую книгу», оживит словесность. Узнав, за что дают бабки, даже те, кто книг в глаза не видели, возьмутся за перо. Премия воспитает целый подвид графоманов, довольно новый для Руси. Если до сих пор типичный русский графоман был чист и бескорыстен, как юродивый, то теперь он станет хитер и жаден. Он будет пытаться понять, что именно надо написать, дабы в итоге тебе светило три лимона, но он никогда этого не поймет!

Потому что – абсолютно все равно, кому достанется премия «Большая книга». Главную задачу дьявола она выполнит. Губит ведь, как известно, не маленькая пайка, а большая.

До сих пор литературные премии, при всей своей вредности, крупной опасности не представляли. В авторитете лишь немногие из них. Во-первых, невинно-шуточная премия имени Андрея Белого, которая призвана поощрять экспериментальную, некоммерческую литературу. Денежного эквивалента не имеет и потому почти не вредна. Во-вторых, выдуманный в Петербурге «Национальный бестселлер» (денежная часть невелика, да и ту получить трудно). Это более сложный случай.

Когда «Нацбест» только начинался, в жюри оказалось слишком много настоящих профессионалов. В результате был избран хороший писатель и порядочный человек Леонид Юзефович. Больше таких конфузов на «Нацбесте» не происходило. В жюри стали активно включать эфирных чудачков и режиссеров «с душком». Поэтому премию однажды вручили Александру Проханову за политические фантазмы «Господина Гексогена». Человеческая жизнь для этого странного писателя, вообще не использующего женские образы и лирические темы, – всего лишь производная от политической конъюнктуры. Два романа в год – норма для мастера, а что текст устаревает прямо в момент производства, не беда. Зачем всю эту счастливую и без нас литературную фабрику поощрять премиями, было непонятно. Потом «Нацбест» получил Виктор Пелевин, но не за лучшие свои книги, а за слабенький сборник повестей «ДПП». Это уж так всегда – премии получают не в расцвете, а на закате, а чаще всего и после заката. В прошлом году «Нацбест» короновал Михаила Шишкина, живущего в Швейцарии и владеющего неплохими приемами симуляции духовной деятельности. Но что интересного для широкого российского читателя может написать житель Швейцарии? Ответ ясен, по-моему. В итоге задуманный как оригинальная премия, призванная выявлять и прославлять таланты, «Нацбест» не срабатывает.

В-третьих, есть «Букер», который всегда показывает конкретные соотношения московских литературных группировок. Иногда, по принципу «раз в год и кочерга стреляет», «Букера» получают выдающиеся писатели – Владимир Маканин, к примеру, или Людмила Улицкая. Но чаще всего происходит паралич от сшибки разных кланов и шаек, и премия уходит по принципу «от греха подальше». Поэтому, видимо, ее получил однажды опять-таки Михаил Шишкин как швейцарец. Вы поймите членов жюри: все они, как правило, много лет живут на одном пятачке, они ели-пили-спали друг с другом, выросли дети и занялись тем же самым, и в итоге образовалась могучая и вонючая московская грибница, где уже правды не найти никогда, а всюду родственники, любовники, друзья, все спаяны и связаны намертво. Так не спокойней ли отдать кусок писателю, живущему вне Москвы, чем класть голову под колеса разъяренных литературных кланов?

Деньги в «Букере» приличные, но, однако, в десять раз меньше, чем в «Большой книге».

А теперь представьте себе, читатель, человеческую среду, сотканную из зависти, корысти, ревнивой злобы, не проникнутую никакими более высокими устремлениями. И в эту свору кидают не просто кость – но жирный, сочный, огромный кусок живого мяса. Вряд ли это улучшит литературные нравы. И судьба получивших премию тревожит – напишут ли они еще что-либо и как у них будет со здоровьем?

И это почему-то называется «поощрение литературы». Не могу согласиться! Если бы спонсирующий премию «Альфа-банк» и другие благодетели «Большой книги» действительно хотели помочь литературе, они бы могли учредить на эти безумные деньги целый ряд стипендий для молодых писателей и пенсий для немощных, могли бы помочь литературным музеям, которые бедны, а в провинции бедны вопиюще, могли бы поддержать настоящую филологию и литературоведение… Да мало ли еще что! Проблем хватает. Но богатым господам неинтересно все то, о чем не будут трезвонить СМИ, что зачтется скорее на небесах, чем на грешной земле. Вот и устраивается цирк с миллионами для писателей.

Сам список претендентов никаких чувств не вызывает. За редким исключением, он состоит из профессионалов примерно одного калибра. Гениев сегодня нет. Есть десять-пятнадцать крупных талантов и сорок-пятьдесят нормальных, способных работников. С помощью премии «Большая книга» раз в год можно выбить из литературного процесса три писательские единицы. Значит, на разгром литературы хватит двадцати лет…

Что тут скажешь? Дьявол умнее нас.

2006

Сказок больше нет

Третий фильм из «богатырской серии» студии «Мельница» и кинокомпании СТВ под названием «Илья Муромец и Соловей-разбойник» ничем не хуже и не лучше своих предшественников – анимационных картин «Алеша Попович и Тугарин Змей» и «Добрыня Никитич и Змей Горыныч». Это крепко сделанное кино – художественный «пылесос», выкачивающий из зрителя деньги законным способом. Наши детские представления о киносказке пора сдавать в комиссионный магазин – правда, за них нам нынче не дадут и рубля.

Я долго искала хоть какие-нибудь рецензии на «Илью Муромца» и еле-еле нашла парочку кислых рассуждений среди победных реляций о деньгах. О том, сколько денег за неделю, за две недели, за три недели собрал фильм про главного русского богатыря. «Не мы такие, жизнь такая!» – эту знаменитую фразу из «Бумера» цитирует в картине «Илья Муромец» подручный из банды Соловья-разбойника. Жизнь такая! Просто не жизнь, а прорва, все перемалывающая в деньги. (Очень грамотно названа студия анимационного кино, создавшая трилогию о богатырях, – «Мельница».)

На «Муромце» лежит четкий отпечаток именно современного состояния русского духа, в котором не сыщешь и следа героического пафоса или сказочной мечтательности. Всех разом «перевели на цифру», безжалостно приучив считать и высчитывать. Не к месту тут рассуждать, хорошо это или плохо, единственное, что можно сказать довольно уверенно, – для сочинения и анимации сказок-былин такое состояние духа малопригодно.