Читать книгу "Оборотень - Евгений Сухов"

— Да живой! Такая падаль, как эта, долго живет, — зло процедил Рваный сквозь зубы. И, оглядев насторожившихся мужиков, добавил:

— В общем так… Кто возьмет на себя грех и порешит падлу? Если мы не сделаем этого, тогда каждый из нас будет запомоенным… Я предлагаю кинуть жребий!

Лука оказался провидцем. Едва Рваного посадили в камеру, как он сразу понял, что именно с этим кадром в дальнейшем у него возникнут самые крупные неприятности.

Рваный был коренным обитателем тюрьмы, держался среди осужденных уверенно и делал заявку на лидерство, а вот этого Лука простить ему не мог.

Смотрящий не любил командовать, но также не привык подчиняться чужой воле и готов был спорить даже в том случае, когда правда была на стороне Рваного.

— Нас здесь тридцать человек, Рваный, но никто из нас не сидел за убийство… — упрямо заметил Лука. — Одно дело потрошить хату расхитителя социалистической собственности, и совсем иное дело — замочить человека…

Рваный нахмурился:

— Что ж ты предлагаешь, Лука? Чтобы после СИЗО мы пополнили барак пидоров?

Он даже и не пытался скрыть своего раздражения. Ему надоело бессмысленное противоборство с Лукой, который хотя и считался авторитетом, но частенько вел себя как размазня и баба…

Керосин уже занял место у входа. Было видно, что парашу ему довелось обжить еще до этой хаты, а верхом на крышке он чувствовал себя так же уверенно, как казак на резвой кобыле.

Лука мог бы настоять, чтобы кто-то из новичков взял на себя смертный грех, однако он предпочел устроить дискуссию.

— А где гарантия, что после смерти Керосина кто-то из нас не проболтается? А?! Ведь тогда могут и суд устроить? А там спросят строго!

Рваный не мог не признать, что в словах Луки была своя правда, хотя бы потому, что каждый из них жил по законам тюрьмы, нарушать которые было куда опаснее, чем уголовный кодекс. А пренебрежение неписаными правилами, выработанными многими поколениями зеков, воспринималось ворами едва ли не как личное оскорбление.

Одна из тюремных заповедей гласит: о всех происшествиях сообщать смотрящему СИЗО.

— И что же ты предлагаешь? — Голос Рваного слегка смягчился.

— Нужно отослать ответную маляву на Камчатку Там сидят воры неглупые, мне кажется, они нас должны понять, А теперь спросим у всех…

Братва, кто за то, чтобы отписать авторитетам?

Самые уважаемые воры тюрьмы сидели в хате, которая называлась Камчаткой. Свое название она получила оттого, что помещалась на верхнем этаже тюрьмы, в дальнем конце коридора. Там хата была светлая и просторная, и если в обычные камеры запихивали как минимум по тридцать человек, то на Камчатке их было всего лишь пятеро. Именно они управляли жизнью СИЗО и разгуливали по коридорам, как по собственной даче. Поговаривали, что, когда ворами в здании СИЗО был организован сход, начальник тюрьмы лично распорядился принести в хату к авторитетам ящик водки. Ни для кого не было секрета в том, что они частенько покидали здание тюрьмы, сопровождаемые доверенными лицами хозяина.

— Возможно, Лука прав, — высказался Чешуя. — Чего нам напрасно нарываться на неприятности? Воры все равно узнают обо всем в подробностях.

Тогда уж точно не отмоешься. Нужно отписать!

— Кто еще хочет высказаться? — Лука посмотрел на помрачневших мужиков.

— Нужно отправить!

— Согласен!

— Согласен!

— Пусть Камчатка нас рассудит.

— Воры там с понятием, мужика просто так в обиду не отдадут.

— Чешуя, достань бумагу! — распорядился Лука. Он с удовольствием отметил, что сокамерники вновь подчинились его воле. — Пиши! — Чешуя вырвал из блокнота лист и выжидательно посмотрел на Луку. — «Камчатка, обращается к вам хата триста восемьдесят пять, как к высшей власти в нашем каземате. Очень надеемся, что вы поймете нас и рассудите по совести. А дело вот в чем… В нашу хату подселили петуха, который не сказал в самом начале, кто он есть. Петух сел за наш стол… жрал из нашего общака… а потом пришла малява от вас, и мы узнали, что он опущенный. Камчатка, только в ваших силах смыть с нас пятно позора». А теперь, братва, ставьте свои подписи!

Первым расписался Чешуя: угловатая размашистая закорючка залезла на последнюю строчку и криво уперлась в самый край листка бумаги. Затем расписался Рваный, а уж потом поставили свои закорючки остальные мужики.

Последним расписался Лука. И когда была поставлена последняя буква, он аккуратно свернул маляву и протянул ее Чешуе.

— Поставь на дорогу. Скажи, что для Камчатки. Маляву закрепили на «дороге», а потом потянули за крепкую шелковую нить, и письмецо отправилось в обратный путь.

— Братва, это посланьице для Камчатки! Ждем ответа, как матушкиной посылки! — Не беспокойся, браток, доставим к месту, — заверил Чешую сильный звонкий голос из соседней хаты.

— Ждем, мужики… А ты, сучара, молись Богу, — бросил Лука Керосину.

— Если что… так собственноручно придушу!

Ответная малява вернулась через два с половиной часа. По «дороге» она подошла к оконному проему и застыла в самой середине решетки. Небольшой листок был воплощением воли Камчатки — высшего суда тюрьмы.

Чешуя осторожно снял маляву с дороги, как если бы это была редкая рыба, угодившая на крючок, и, едва скрывая волнение, развернул письмо.

— Читай! — коротко распорядился Лука.

— «Братва! Привет вам от Камчатки. Хотим сказать, что долго думали над вашей бедой и очень высоко оценили вашу искренность. Поступок ваш вызывает уважение, не каждый из мужиков способен на такое. А потому нам вас жаль чисто по-человечески. Но исходить мы должны из тех правил, которые выработала нам Госпожа Тюрьма. — Чешуя оторвал взгляд от письма и посмотрел на мужиков, которые с открытыми ртами взирали на читавшего. — Среди вас имеются мужики, за плечами которых не одна ходка, а потому они должны согласиться с нами, что каждый, кто сел за стол с опущенным, считается запомоенным. Выходит, запомоенной должна быть вся ваша хата, — понизил голос Чешуя почти до шепота. — Мы вправе пустить маляву по СИЗО, что триста восемьдесят пятая хата запомоена целиком, но мы ценим вашу честность и воздерживаемся от такого решения. Мы не станем определять вашу судьбу. А потом, среди нас нет законного, что посмел бы взвалить на себя такой груз. Советуем вам отписать маляву в колонию к Мякишу, который там за смотрящего. Как он решит, так тому и быть! А петуха, что запомоил всю хату, нужно наказать крепко, так, чтобы это было хорошим уроком для прочих недоумков. Бог вам в помощь. Сидельцы Камчатки». Все, братва, что делать-то будем? Лука?

— Что делать, спрашиваешь? У нас ничего не остается, как описать все это Мякишу на зону.

— Лука, ты многих авторитетных знаешь, с Мякишем не приходилось встречаться?

— Приходилось, — протянул Лука в задумчивости.