Читать книгу "Замена - Сергей Цикавый"

* * *

<Рита Роу учится во втором классе, и она, скорее всего, никакой не Ангел – почти уже шлак. Ты ее проверила, тем самым перечеркнув и мою работу. Потому что пусть чужими руками, но в лицей ее устроила я. Простенькая, по сути, схема.

Я была Ванниковым, я была Нагахамой, я была подрядчиком Руперта Иглоу и завпроизводством Монтарадеса-старшего.

Знакомо, правда? Я не умею, как ты, но по-своему мы похожи.

Порой нужен один разговор, лишь один – и все меняется.>

14: Оборотень

– Нет, не так.

Сирил обернулся. Ему нравилось обнимать ведьму в откровенном наряде: Элли из первого класса и сама посмеивалась в его объятиях. Это им нравилось, а читать речитатив – не особо.

– Еще раз, – объяснила я. – Отсюда: «Мы страхом наполним сердце и кровь…». И без улыбок, пожалуйста. Мэтт, верни музыку на две сорок три.

– Да, мисс Витглиц!

Пульт всегда отзывался так. «Мисс Витглиц… Мисс Витглиц… Да, мисс Витглиц». Репетиция покорно соглашалась со мной во всем – кроме порядка.

Зал шумел, и я временами почти не видела сцену – таким насыщенным был гомон. На рядах переодевались, кого-то щипали, а на галерке, не скрываясь, смотрели видеоролики: там шумели сильнее всего. Кураторы только усиливали беспорядок, гоняя самых громких из конца в конец актового зала. Мне было плохо.

Не больно – просто плохо.

– По-моему, недурно, – сказала пани Анжела. – Да что там – недурно? Здорово. «Черная лотерея» в холле… Хм…

Она листала документ, озадаченно хмурилась, щурилась с интересом. Ее мысли были далеко от сценария: замдиректора думала о чем-то своем, пряча половину лица за свечением монитора.

Я рассматривала алые пятна, плывущие перед глазами, и ждала, когда это пройдет. Удвоенная доза обезболивающего, уколы нейростимуляторов и колкие искры в мышцах ног – так ощущалось утро. К десяти часам я стала видеть полупрозрачные красные тени. «У твоей ELA наркотрип», – без улыбки пошутила Мовчан и вывернула на меня результаты анализов.

Мне хотелось спать, меня мутило от нового сочетания препаратов.

– Можно?

Я повернула голову, глядя, как рядом садится Кристиан. Светло-серый свитер, светлые брюки. Желтое стекло очков, насмешливый взгляд.

Набор пятен.

– Сколько здесь Ангелов? – спросил он.

Тишина, перерастающая в тонкий звон. Ровные тихие басы – тихие специально для меня – таяли в беззвучии. Свет жался к окнам, к лампам, свет рывками покидал помещение, будто отдергивая руки от чего-то холодного и склизкого.

Он раскачивал их – всех сразу. Волна одури была тяжелой, ее рыбий привкус терзал безотчетным страхом, но я успела: «Я – это я».

И меня много.

Рассыпавшись, я погрузилась в себя – в память, в далекие дни, в редкие секунды радости. Когда мой микрокосм попал под удар, его встретили уже десятки «я». Вокруг цвел чужой сад, и я – все я – сидела на лужайке, ожидая дрожи и холода, но все закончилось так же быстро, как и началось. Кристиан приложил указательный палец к ноздрям, посмотрел на пятна крови, расплывшиеся по фалангам.

– Ни одного, – сказал он, потянув носом. – Странно.

Репетиция приостановилась, вскрикнула Элли, а Сирил, вздрогнув, отнял руку: он слишком сильно сжал грудь своей партнерши. Своей ведьмы. В глазах детей таяла муть страха и слабости. Я смотрела на них и закрывалась от дурмана их боли.

Чужой боли.

«Зачем?» – хотелось спросить мне. Зал медленно отходил от удара – самого настоящего ненаправленного персонапрессивного удара. Свет снова вливался в мир, мысль возвращалась во взгляды людей, и на какую-то секунду мне показалось, что я слышу только звуки, вижу только глазами.

– Ты же помнишь, – легко сказал Келсо и улыбнулся. – Все ради боли.

– Простите… У вас кровь течет.

Я подняла взгляд. Около нас, протягивая платок Кристиану, остановилась Элли – еще бледная, с заполошным пульсом, который мне видно даже с метрового расстояния.

– Правда? – он улыбнулся еще шире, принимая до скрежета белую ткань. – Спасибо. С таким подарком не жаль умирать.

– Вы умираете? – серьезно спросила Элли.

«Беги», – хотела сказать я, но вместо этого смотрела на его висок. Кристиана не брала химиотерапия: серые волосы только поредели, сделались как пух, но не выпали.

– Я? Да, – ответил Келсо. – Как раз об этом я разговаривал с вашей мисс Витглиц.

– Вы похожи, – вдруг сказала ученица, переводя взгляд с него на меня. – Вы…

– О, это грустная история, – отмахнулся Кристиан. – Она тоже умирает.

У нее карие глаза с едва заметной зеленой крапинкой. У нее короткое каре. И она не Ангел – во всех смыслах. Я встала.

– Элли, вернитесь на сцену, пожалуйста.

– И подсаживайтесь ко мне вечером в столовой, – добавил Кристиан. – Вам ведь нравится слушать о смерти?

Он оглушил всех, на него подадут рапорт – кто-нибудь из кураторов-медиумов – но он при мне взял всех. Я прикрыла глаза, глядя вслед уходящей Элли. Снова была прихожая, тяжелые толчки и вспышки тьмы надо мной.

Я снова чувствовала себя раздавленной.

– Будешь защищать свою игрушку?

Его голос. Воспоминание из госпиталя «Нойзильбер», те же слова – один в один, – те же мысли.

…Ребенок стоял на подоконнике, думая, что перед ним – детская. Он видел игрушки, друзей, нянечка этажа улыбалась ему. Я видела мысли мальчика, но Кристиан не позволит ему умереть счастливым: за пять этажей до земли ребенок успеет прожить ад.

– Боль должна быть избавлением.

«А не так, как для нас», – закончила я за него.

Вокруг снова был зал, и Элли уже странно глядела на меня со сцены.

Кристиан сидел рядом, светски улыбался уголками рта. Он словно бы говорил: «И что ты вскочила?» Тот же вопрос читался в глазах у многих. Длинная пауза, пустые секунды – минуты? – а я все стояла, стояла…

– Президент, – позвала я. Голос хрустнул в тишине актового зала.

– Да, учитель Витглиц, – отозвался Андрей где-то позади.

Я не стала искать его взглядом.

– Заканчивайте без меня. Всего доброго.

– Твоя трость, Соня, – подсказал Кристиан.

Зал оживал, и голос Келсо почти растворялся в нем – звучал только для меня.

– Они и правда так похожи, – услышала я, закрывая за собой дверь.

* * *

В зеркале отражалась я: синеватая бледность, серо-розовые губы. Фальшивые серые глаза. Впадина под шеей была такой глубокой, что казалась дырой. Я поспешно застегнула ворот блузки и сжала его в кулаке.