Читать книгу "Пространство для человечества - Сергей Синякин"

Удивительно опыление цветка плакун-травы. Пчелы с удовольствием посещают заросли дербенника, поэтому вблизи всегда шумно, как на аэродроме, когда прогревают моторы. Пчела, прилетая за нектаром, измазывается сразу в трех местах, чему способствует строение цветка и всего соцветия. Пыльца эта потом попадает на разные рыльца, но прорастает лишь на пестиках, одинаковых по длине с тычинками.

Растение съедобно, и все можно использовать, в пищу, даже ствол. Из сока его можно сделать прекрасную прочную краску зеленого цвета. Я ею окрашивал свои одежды, чтобы стать незаметнее в лауне, и это всегда давало прекрасный результат.

Дербенник может выделять из себя, лишнюю влагу, которая скапливается у специальных водных щелок и выделяется крупными каплями даже в самый жаркий день. Вот за эту способность его и прозвали плакун-травой. Я подумал, что эта способность дербенника может меня здорово выручить, если я вдруг останусь без запасов воды.

Читать записи Думачева было очень интересно, но еще интереснее оказалось знакомиться с его рассуждениями о будущем, о прошлом, о людях, от которых он оказался оторван.

26 февраля сорок пятого года

Сколько снегу в этом году! Мое убежище полностью занесено снегом, я оказался отрезан белыми ледяными шарами от всего мира. Интересно, вблизи снег напоминает паюсную икру, спрессованную в монолитный кусок. Еще уместнее было бы сравнить эти непрочные быстро тающие шарики с мертвыми жемчужинами.

Запасов еды у меня хватит до весны, а воды у меня — сколько хочешь.

В углу большого зала прорастает грибница — разлагающаяся древесина дает достаточно тепла, а снег, засыпавший мой замок, не дает ветрам й морозу выстудить его залы. Белые круглые комочки величиной с голову ребенка висят на флюоресцирующих мицелиях, и это фантастическое зрелище завораживает меня, я способен часами наблюдать за зарождающейся жизнью.

Последнее время много думаю о религии. В Бога я никогда не верил, мне было все равно, но сейчас от скуки в голову лезут глупые мысли, а ведь кто-то однажды сказал, что сомнения — это та же вера. Дело совсем не в том.

Вселенная расширяется, и надо это как-то себе объяснить.

Представим себе мыльный пузырь. Если галактики нашего бытия находятся в пленке, образующей этот пузырь, то неудивительно, что они разбегаются. И становятся на место все парадоксы нашего физического бытия, которые пока не могут понять физики. Они просто берут не ту модель.

Вселенная расширяется. В центре ее физический вакуум, который увеличивается в размерах и заставляет пузырь расширяться, а галактики — разбегаться. А кончится все взрывом, который положит конец нашему существованию.

Вы спросите, при чем же тут Бог?

Но ведь кто-то должен пускать эти мыльные пузыри.

Возможно, это седобородый старик, который, впав в детство, нашел себе занятие — пускать мыльные пузыри;

Но мне почему-то кажется, что радужными бликами на поверхности мыльного пузыря любуется маленький мальчуган, которому абсолютно наплевать на то, что происходит в слоистой пленке, образующей его игрушку.

Закончив играть, он бросает трубочку с мыльницей и бежит гулять по необозримым просторам своей Вселенной.

Р адужные пузыри медленно кружат по двору, их подхватывает ветер и уносит в небеса, где они обязательно лопнут, прекратив наше существование, лишенное всяческого смысла с точки зрения любого, кто живет в мире Создателя Пузырей.

Короткое время существования нашей Вселенной в этом мире не дает надежды на счастливый конец. То, что с нашей точки зрения является миллиарднолетней историей, всего лишь краткий миг существования красивого, но бесполезного мыльного пузыря.

А теперь представим себе мальчика, который пускает мыльные пузыри в нашем мире. Не является ли он Таким же Создателем новых вселенных? Самое страшное для обитателей сдоя, образующего мыльный пузырь, это то, что их Создатель наделен чувством любви, чувством жалости, он добр и совершенен, как всякий ребенок.

Жаль только, что все это абсолютно не касается нас, обитателей краткого мига между первым выдохом и силами, которые разорвут прекрасный мыльный пузырь навсегда.

11 апреля сорок пятого года

Я был арестован в июне тридцать девятого года.

Что произошло за это время наверху? По-прежнему царит мир или над ним пронесся огненный всеуничтожающий вихрь войны? Честно говоря, мне не верится, что две противоположные по своему значению европейские силы не схлестнулись в смертельной схватке. Германия Гитлера и Советский Союз Сталина слишком антагонистичны друг другу, чтобы мирно ужиться на одном континенте. Но если война все-таки случилась, то кто победил в ней? Ответ на этот вопрос получить было бы крайне несложно, находись я в лагере. Тогда из фактов поставки продовольствия легко можно было сделать вывод — если оно поставляется, то либо войны не было, либо в ней победил Сталин. А если поставки продовольствия прекращены, то ничего хорошего нас в Большом мире не ждет. Увы, но дело обстоит именно таким образом — расчлененная страна, самодовольные победители, угрюмое население, находящееся в фактическом рабстве.

Ответа на мои вопросы нет, и в ближайшее время я их, наверное, не получу.

— Ты смотри, о чем он думал! — Староверов бережно положил листок назад. — А нам задумываться не приходилось, тогда на всю страну один лозунг был — «Все для Родины, все дли Победы!». Стало быть, и для нас он был обязателен. Площадку аэродрома видел? Она не всегда ведь взлетной полосой была, поначалу ее сделали для грузов. Там дальше длинный барак был, его уже в пятьдесят седьмом снесли. И вот с Большой земли приходили грузы, а мы их здесь сортировали и из поставленных частей собирали радиовзрыватели Термена, а позже — электронную начинку для ракет. Иногда устраняли микротечи в топливных баках, Простому человеку они ведь не видны, а микрику вполне доступны. Тогда мы уже перестали именоваться зоной, мы стали колонией. Смешно, правда? Я колонию как себе представлял? Вроде это как острова в океане, а на них туземное население и белые плантаторы. Нас ведь именно так все тогда понимать учили. А тут сами стали колонией…

— А вот посмотрите, — сказал Крикунов, протягивая старику новый листок.

16 августа сорок пятого года

Вчера бродил по песчаному берегу озера. Хотя слово «бродить» здесь совершенно не подходит, я ковылял по каменным осыпям, лавируя между огромных валунов. Среди камней можно было найти все, что угодно, — золотой самородок величиной с мой кулак, драгоценные и полудрагоценные камни. Одно время я их собирал, потом отказался от этого безумного занятия. В моем мире им нет цены, а в Большом мире это всего лишь крошечные крупицы, стоимость которых ничтожно мала.

Тем не менее иногда я любовался своей коллекцией. Особенно хороши были кристаллы розового кварца. Энергия их наполняет меня и устанавливает покой и мир в моей душе.

Идет пятый год моего одинокого пребывания в лауне. Иногда меня угнетает бессмысленность моего существования. Выход из этого положения прост и однозначен, но это будет означать, что я сдался и обстоятельства оказались выше меня.