Читать книгу "Поколение победителей - Павел Дмитриев"

…Ну что я, в самом деле, мог ответить на вопрос типа: «Как правительство СССР планировало распределять долги приватизируемых предприятий?» Не понравится Алексею Николаевичу ответ: «Скорее всего никак!» – в голове у него не уложится.

Начал объяснять, что СССР как организованной силы уже не было, группа реформаторов во главе с Гайдаром насчитывала всего человек пятнадцать, работала буквально «на птичьих правах» под крылом борющегося за власть Ельцина. И вообще, они сами были уверены, что «слетят» с должностей через три месяца. Так бы и получилось, да заменить не смогли – некем. Кадровый дефицит на вершине одной шестой части суши был почище жажды новогодним утром.

После такого Косыгин десять минут думал, переваривал и задал новый вопрос: как проходили приватизационные аукционы?

Рассказал, что была придумана схема залоговых аукционов, при которой правительство получало кредит в коммерческом банке под залог пакета акций. Если деньги не возвращались, акции переходили в собственность банка. Самое интересное, что прямо перед этим правительство разместило на счетах примерно такие же средства. И, разумеется, деньги банкам никто не вернул. Таким чудесным образом практически вся серьезная инфраструктура СССР попала в руки «нужных» людей[136].

– Правда? – На лице Алексея Николаевича появилось буквально детское удивление.

– За спиной не стоял… – Я осекся, уж очень неуместной получилась попытка сострить. – Извините. Но так, кажется, даже в учебнике было написано.

– И никого не расстреляли?

– Нет, живут открыто, управляют приватизированными заводами.

– Вот черт!..

Матерился Косыгин минут пять. Потом они с Шелепиным сорвались покурить, меня, ясное дело, не позвали. Можно было понять: его же, косыгинские, труды разворовали. Ну и всей страны, за которую, как я успел неоднократно убедиться, тут было принято вполне искренне радеть. И куда только через пару десятков лет все делось?

…Вернулись, опять посыпались вопросы. Для начала совсем детский: «А что было дальше?»

Ответил, что все было плохо. Промышленная конкуренция толком не возникла. Ведь крупные компании оказались не созданы, а розданы в процессе приватизации. В общем-то случайным людям: родственникам, друзьям детства, соседям по даче да попросту тем, кому повезло в нужный момент оказаться близко к руке дающего. То есть далеко не самым умелым управленцам. Если не сказать худшего.

Потом ларьки и магазины весело сражались за жизнь, конкуренция была сильна. Но в той же металлургии на то, чтобы выстроить с нуля что-то конкурентоспособное без господдержки, требуется не одно десятилетие и даже не два, я имею в виду концентрацию капитала. Так и шла стагнация, но она становилась заметной только по сравнению с другими странами, и поэтому на нее было легко не обращать внимания. Небольшая манипуляция таможенными пошлинами – и последствия беспомощности отдельного олигарха перекладывались на всех без вины виноватых потребителей его продукции.

…Они ведь так здоровье потеряют, опять ушли курить! Или прикидывают, на какой сосне меня повесить за дурные вести?

И так происходило по каждому второму вопросу. Особенно Косыгину «нравились» разные версии одного события. А что я сделаю? Ревущие девяностые – интересное время, к которому полностью применим термин «врет, как очевидец». Прочитаешь мемуары двух участников реформ – и немедленно увидишь три версии событий. Да еще противоположные друг другу. Так и рассказывал, по ролям.

Потом прошлись по разным социально-экономическим моделям. Основное, конечно, вожди пролетариата уже прочитали в моих «записках», так что пришлось под «перекрестным огнем» расспросов вспоминать упущенные подробности. Все, что смог, рассказал про Южную Корею, Чили, Сингапур, Гонконг и Тайвань. И, конечно, про внезапный взлет Китая.

Добавил к этому фантастические проекты типа будущего «корпоративного мира» (охарактеризовал как весьма вероятный), меганезийский анархо-капитализм с его чеканной формулировкой: «Покушение на создание государства как особо опасное преступление карается высшей мерой гуманитарной самозащиты». Впрочем, реальность последнего пришлось оценить как очень низкую.

Причины быстрого развития экономик «азиатских тигров» свести к одному показателю оказалось не так просто. Причем этот вопрос Косыгина интересовал больше всего, возможно, потому, что он оказался самым близким по времени[137].

Пришлось на листочке бумаги составить целую таблицу, так сказать, формализовать будущее.

В Южной Корее, насколько помню, по крайней мере до восьмидесятых, существовало что-то типа диктатуры[138]. В тысяча девятьсот шестьдесят пятом было именно так, Косыгин подтвердил. При этом экономика стояла на крупных частных компаниях, как пример подойдут «Samsung», «Daewoo» или «Hyundai». Всячески поощрялись иностранные инвестиции и капиталовложения в тяжелую индустрию. В результате там хорошо развили производство бытовых товаров, судоавтомобилестроение и еще кучу вещей, про которые я не смог вспомнить.

Возьмем Сингапур[139], тут опять не слишком хорошо с демократией. Оппозиции по сути не было, очень жесткое законодательство. Если уж за курение или выброшенный на улице мусор штраф $1000… За взятки, наверное, вообще убивали на месте. Опирались на крупный частный бизнес, в основном транснациональный. Активно привлекали инвестиции как США, так и всего мира, хорошо развили производство электроники, нефтехимию, немного судостроение.

Тайвань сейчас под тяжелой властью партии Гоминьдан, с лидером Чан Кайши[140]. Что-то подобное будет продолжаться вплоть до середины девяностых годов, если не до две тысячи десятого включительно. Практически – опять диктатура с опорой на частный бизнес, инвестиции и электронику. С удивлением узнал, что США считают Чан Кайши вполне легитимным правителем всего Китая, у него даже в ООН такой статус.

Гонконг меня удивил, оказывается, там все еще колония Великобритании. Кто бы мог подумать, что в ближайшем будущем – это образец экономических свобод и невмешательства государства в частный бизнес. Хотя что-то о жесточайшей борьбе с коррупцией мне приходилось слышать, там даже начальника полиции умудрились посадить за взятки. В конце девяностых управление городом-государством тихо и мирно передадут Китаю, но с большой долей самостоятельности.