Читать книгу "Капитан Удача - Александр Белаш"

— Да... возможно, я в самом деле... думаю, скоро всё наладится, — Нке колебался между неприязнью к эйджи, отнявшему у него доходные часы, и страхом сорваться по-настоящему. — Он перевернул распорядок вахт?

— В точности не знаю. Сейчас моя очередь.

Под главным экраном все прикрепили свои картинки, что кому по душе. Капитан — свой дом среди клумб, Нке — чей-то профиль, похожий на египетскую фреску, Луган — дорогой художественный вензель из трав и тонких, ломких тел оливковых насекомых. Форт поставил с края планш-икону Мариана, которая теперь принадлежала ему. Лицо на открытке вызывало у туанцев внутренний протест — впрочем, они скрывали его, хотя вопросы вслух задавали. «Кто это?» «Оно единственное божество — или одно из многих?» «А почему на лице много волос?» Слово «бритьё» применительно к лицу им было неизвестно.

— Вахту принял пилот Фортунат Кермак.

— Гала, связь и телеметрия — вас понял.

— Маэкилиута, навигация — вас понял.

Туанское судовое управление не нравилось Форту. Оно основывалось на физиологии зрения и мозга создателей, и адаптировать его под чужаков туа не собирались. Выход данных в объёме экрана рисовался несколькими фазами бегущих числовых данных, часто несинхронных там, где решались перспективные задачи — скажем, предстоящие реакции гравиторов на смену линейного и углового ускорений. В идеале, когда корабль совершал манёвры, массивные штучные грузы в трюмах «Ноаха» даже не вздрагивали, а пассажиры не испытывали толчков, наблюдая смещение звёзд в окнах обзора. Но помимо цифр, сменяющихся на бегу, в экране шевелились трёхмерные фигуры-хамелеоны, чьи цвет, формы и фактура трансформировались со скоростью пульса. Пара дополнительных экранов (глазки врозь, пилот!) лишь ненамного облегчала слежение. Предполагалось, что унитарное управление судном призвано сосредоточить внимание пилота, но на деле превращалось в игру с расплывчатыми правилами. Форту приходилось слышать брань тех, кому выпало работать с неприспособленной туанской или ньягонской техникой: «Они нарочно поставляют это, чтобы нас ума лишить». Неправда. Туа и сами сдвигались умом, просиживая смены у экранов. Взять хотя бы Нке...

Наконец, Форт как машина был сделан для иного типа пилотирования, и переход к ручной схеме дался ему в своё время не легче хождения на руках. Счастье, что он был способным учеником, быстро схватывал и накрепко запоминал навыки.

Летать же на «Ноахе» — всё равно, что ходить по глине в ластах, вдобавок надетых задом наперёд.

Смена цифр — Гала и Маэкилиута вбросили в экран изменения, возникшие за минуту отсутствия Нке в кресле. Мерцающие строки понеслись слоистым светящимся бураном, в котором изгибались алые, голубые, серебряные жгуты и сгустки. Плотность сигналов много выше, чем на пассивных участках рейса. Форт приспособился к ним, поставив отдельное наблюдение на внешне постоянные слои 5 и 7.

Шнур вздулся, вспыхнул зеленью, и утолщение метнулось сквозь слои, как пуля, пущенная из экрана. Встречный корабль, дистанция допустимая. Трассы мигали, пробивая кипящую цифровую воду.

Сколько переменных может удержать мозг? до двухсот. Здесь больше. Действительно, в пилоты отбирают не по знатности. Сознание раскладывалось на уровни и эшелоны, время потеряло смысл и стало скоростью смены сигналов. Слаженная работа нескольких разнонаправленных гравиторов дезориентировала чувство тяготения; контроль сужен на зрение, а оно в наборе пилотских свойств Форта главным не было. Конструкторы делали ставку на непосредственное восприятие эволюций корабля с его датчиков, а без подключения к ним Форт терял до шести десятых необходимого объёма сведений. Зрением и разумом, зрением и разумом, немного руками.

Время двигалось снаружи, вне его, вне связи глаз с экраном, а пальцев — со средствами регулировки траектории. Нет, не усталость — постепенно нарастающее несоответствие возможностей глаз и требований системы. Он находил и открывал новые резервы для анализа и удержания. Скажем, ускорение индивидуально текущего времени. Обычное свойство киборгов... Пределы перегрузки были далеко впереди, но мало-помалу приближались. Какова паспортная скорость чтения у глаз? а у глаз туанцев?.. Со всем можно свыкнуться, кроме усталости и боли. Вспомним Лугана. Уже рухнул в сон, наверное. Два встречных на разных курсах.

— Фольт, Центральная Экуны принимает нас на дальнее наблюдение.

— Спасибо, Гала.

К вертящемуся в экране вареву импульсов прибавились круги, расходящиеся от белой точки. Жгуты траекторий переплелись еще гуще, их прорезали лучи планетарных корректировщиков.

— Центральная Экуны предупреждает о сближении с объектами 21038, 47415, 11891, 02746, 00228, их координаты...

— Принял, Гала.

— Центральная Экуны передает нас Полярной 1. Новый расчёт подхода.

— Что у них стряслось?

— Подходит вне расписания правительский скорый. Мы пройдём через выброс от его скачка.

Новый шнур сверкнул разрядом, взметнулись цифры ионизации. «Hoax», блистая бронёй корпуса, миновал облако частиц, извергнутых виртуальным порталом — в пустоте зазияла дыра запредельной тьмы и вмиг сомкнулась, оставив тающие лучи ледяного пламени.

Смещения цифр и фигур установились на границе возможностей восприятия. Компьютеры «Ноаха» старались во славу компании, предусматривая любые перемены в полёте. Скорость замедлялась, словно масса снующих кораблей пружинила под напором грузопассажирского гиганта. А ведь, собственно, это рядовой рейс, лишённый какого-либо элемента случайности. Точнее, случайности призван исключить пилот, единственный живой модуль в коконе техники. Он выбирает и направляет.

Форт испытал нечто вроде тошноты — и удивился. Забытое ощущение. Сбой мозга? нет, скорее сброс груды данных, засоривших память. Похоже, вскоре эти приступы станут чаще.

«МОГУ ТЕБЯ ДУБЛИРОВАТЬ, — яркой строкой предложил Луган. — Я ВЫСПАЛСЯ».

Надо же так потерять чувство реальности! Луган успел стряхнуть мёртвую тяжесть, накопленную за вахту, и опять готов.

«ВОЗМОЖНО, ПОЗЖЕ, — дробно отстучал Форт. — ПОКА РЕЙС ИДЁТ БЕЗ ПРОБЛЕМ».

«ТОГДА СКАЖЕШЬ».

— Без малого двадцать четыре часа ведёт, — отметил капитан.

— И ничего?

— Скоро войдёт в очередь на посадку.

Тошнотворные сбросы повторялись раз за разом. Форт отключил их регистрацию — не смертельно, значит, и внимания не стоит. Схема захода на Экуну рисовалась вполне ясно, но, кроме неё, в голове не было решительно ничего — одна-единственная целевая установка: «Занять место».

— Экватор Экуна, я «Hoax». Примите координаты...

— Раньше графика, «Hoax». Быстро летаете. У вас накладка с правительским скорым в час шестнадцать минут. Ожидайте это время. Ваша установка на внешней орбите — считывайте.

Цифры ступенчатыми скачками замедляли бег, превращаясь в стабильную картину, где моргали группы орбитального слежения и расчёта на тяготение планеты. Гравиторы бережно стабилизировали ход, подгоняя траекторию к установкам Экватора. На миг Форту показалось, что отказало зрение — так неестественна была остановка цифрового шторма. Он — уже произвольно — выполнил сброс, и вновь накатила тошнота, незнакомая киборгам. Секунду оси глаз колебались и плавали, прежде чем он смог перевести зрачки на капитана.