Читать книгу "Игрок - Иэн Бэнкс"

Он подобрал оставленную Шохобохаумом За чашу, увидел, что в ней осталось еще несколько глотков, понюхал жидкость, поморщился и попросил поднос все убрать.

-

На следующий день Гурдже добил Ло Весекиболда Рама, причем его стиль пресса назвала презрительным. Присутствовал и Пекил — почти такой же, как вчера, не считая забинтованной руки на повязке. Он порадовался за Гурдже, который остался цел и невредим. Гурдже в ответ посочувствовал Пекилу в связи с его ранением.

В шатер, где проводилась игра, и обратно их доставил самолет — Имперская канцелярия решила, что, передвигаясь по земле, Гурдже подвергается слишком большой опасности.

Вернувшись в модуль, Гурдже обнаружил, что между этой и следующей играми не будет перерыва. Бюро игр направило ему письмо, сообщая, что первая из десяти следующих игр начинается на следующее утро.

— Я бы предпочел отдохнуть, — признался Гурдже автономнику.

Он принимал плав-душ, повиснув в середине антигравитационной камеры, где струи воды били со всех сторон, а потом вода засасывалась через дырочки в полусферической внутренней поверхности. Специальные мембраны препятствовали попаданию воды в нос, однако, разговаривая, Гурдже все же производил небольшие брызги.

— Это понятно, — сказал Флер-Имсахо своим скрипучим голосом. — Но они пытаются утомить вас. И конечно же, это значит, что вам будут противостоять лучшие игроки — те, кто сумел добиться быстрых побед.

— Это и мне пришло в голову, — сказал Гурдже, едва различая автономника сквозь брызги и пар.

Он спрашивал себя, что случилось бы, не будь машина доведена до совершенства: если бы в нее попала вода? Он неторопливо перевернулся через голову в хлещущих струях воздуха и воды.

— Вы всегда можете подать протест в Бюро. Я думаю, это несомненная дискриминация.

— Да, это так. Меня дискриминируют. Ну и что?

— Протест может пойти вам на пользу.

— Так подайте его.

— Не говорите глупостей. Вы же знаете, что они меня игнорируют.

Гурдже закрыл глаза и начал напевать себе под нос.

Одним из противников Гурдже в десяти играх был тот самый жрец, которого он побил в первом туре, — Лин Гофорьев Таунсе, одержавший победу в утешительных играх и вернувшийся в главную серию. Гурдже посмотрел, как жрец входит в зал развлекательного комплекса, где должны были состояться игры, и улыбнулся. Он время от времени практиковал этот азадианский мимический жест — бессознательно, а не как ребенок, пытающийся подражать выражению лиц взрослых. Внезапно Гурдже показалось, что для такого жеста сейчас самое время. Он знал, что правильно у него не получится — просто его лицо было устроено не так, как у азадианцев, — но мог подражать им достаточно умело, чтобы его мимика не выглядела двусмысленно.

Но Гурдже знал, что, верно переданная или нет, эта улыбка говорила: «Ты меня помнишь? Я тебя побил один раз и теперь с нетерпением жду возможности повторить».

Улыбка самодовольства, победы, превосходства. Жрец попытался улыбнуться в ответ, но неубедительно, так что скорее получился сердитый оскал. Он отвернулся.

Гурдже испытывал подъем, воодушевление, горел желанием играть, и ему приходилось сдерживать себя.

Восемь других игроков, как и Гурдже, выиграли свои матчи. Трое были из Адмиралтейства или Военного флота, один — армейский полковник, еще один — судья, трое — чиновники. Все были превосходными игроками.

На этом третьем этапе главной серии участники проходили через мини-турнир из малых игр один на один, и Гурдже полагал, что здесь ему выпадает наилучший шанс пройти в следующий тур. На главных досках он неизбежно столкнулся бы с согласованными действиями против себя, но в одиночных играх можно было набрать достаточно очков, чтобы выдержать подобные потрясения.

Он испытал огромное удовольствие, победив Таунсе — жреца. Верховник взмахнул рукой над доской после победного хода Гурдже, встал и принялся размахивать кулаком у него перед носом, крича о наркотиках и варварских обычаях. Гурдже понимал, что прежде такая реакция вызвала бы у него холодный пот или по меньшей мере ужасно смутила, но теперь он спокойно сидел и улыбался.

Но раздраженная тирада верховника продолжалась, Гурдже подумал, что тот может ударить его, и его сердце забилось чуточку быстрее… но Таунсе внезапно замолк, оглянулся на притихших, потрясенных людей в помещении, словно осознал, где он находится, и поспешно вышел.

Гурдже облегченно вздохнул, напряженное выражение исчезло с его лица. Имперский судья подошел к нему и принес извинения за поведение жреца.

Всеобщее мнение было таково, что Флер-Имсахо предоставляет Гурдже какую-то помощь в игре. Бюро заявило, что с целью отмести необоснованные подозрения на этот счет они хотят, чтобы во время игры машина находилась в помещении имперской компьютерной компании на другом конце города. Автономник шумно протестовал, но Гурдже с готовностью согласился.

Его партии по-прежнему привлекали массу народа. Некоторые приходили, чтобы посверлить его взглядом и освистать, но таких администрация выпроваживала из зала, в основном же люди хотели посмотреть на игру Гурдже. В развлекательном комплексе имелись экраны для отображения игр на основных досках, и публика за пределами главного зала могла следить за ходом игр, в том числе и за некоторыми партиями Гурдже. Они шли в прямой трансляции, если только одновременно не играл император.

После жреца Гурдже играл с двумя чиновниками и полковником и победил во всех партиях, хотя полковника — с минимальным преимуществом. На это ушло пять дней, и Гурдже все это время был максимально сосредоточен. Он ждал, что под конец будет вымотан, но испытывал лишь незначительную усталость, а главным его чувством было торжество. Он отыграл довольно хорошо, чтобы по меньшей мере получить шанс противостоять девятке игроков, выставленных против него империей. Вовсе не обольщаясь насчет своих перспектив, он обнаружил, что сгорает от нетерпения — ждет, когда остальные завершат малые игры и начнется состязание на основных досках.

— Вам-то хорошо, но меня весь день держат в мониторинг-камере. Я вас умоляю — в мониторинг-камере! Эти недоумки пытаются меня зондировать! Такая прекрасная погода, у птиц начинается перелетный сезон, а я заперт вместе с кучей гнусных машиноненавистников, которые пытаются меня оскорбить!

— Извините, автономник, но чем я могу помочь? Сами понимаете, они только и ищут повода, чтобы выкинуть меня из игры. Если хотите, я попрошу позволить вам оставаться здесь, в модуле, но сомневаюсь, что они разрешат.

— Вы же знаете, Жерно Гурдже, что я не обязан это делать. Я могу поступать так, как мне хочется. При желании я бы просто отказался садиться под замок. Я не принадлежу ни вам, ни им, никто не может мною помыкать.

— Я-то знаю об этом, но вот они — нет. Конечно, вы можете делать то, что вам нравится… что считаете нужным.

Гурдже повернулся от автономника к экрану модуля, на котором изучал десятку классических игр. Флер-Имсахо посерел от злости. Обычно после сбрасывания фальшивого корпуса аура его делалась зеленовато-желтой, но за последние несколько дней сильно посветлела. Гурдже почти сочувствовал ему.